В походах и боях - Батов Павел Иванович - Страница 68

На берегу Волги стихло. Войска уходили на запад. К. К. Рокоссовский улетел в Москву. Он получил назначение на новый, Центральный фронт. 4 февраля и штаб 65-й погрузился в эшелоны. Приказ - отбыть в район Курска.

С Курской дуги на запад

В сугробах и метелях. - Зимнее наступление. - В обороне на Курском выступе. - Прорыв под Севском. - Десна.

Волга осталась позади. Эшелоны шли на запад. Великая битва на Волге кончилась. Но она наложила свой отпечаток на все - и на события, и на людей. На огромном фронте - от Ленинграда до Кавказа - развертывалось наступление наших войск. Немецкая стратегия предстала перед всем миром голой. Полагаю, что противник чувствовал это не менее нас и пытался прикрыть этот обнажившийся позорный провал наглостью. Когда 65-я армия вышла на позиции севернее Курска, немецко-фашистские пропагандисты забросали нас листовками. "Сталинградские бандиты! - писалось в них. - Зачем вы прибыли под Курск! Не думайте, что здесь вам удастся сделать, как под Сталинградом. Здесь мы вам сделаем Сталинград!.." Однако я несколько забежал вперед. Читателю нужно хотя бы вкратце представить систему войск, в которой предстояло действовать новому Центральному фронту, а в его составе и нашей армии.

В феврале вражеская оборона была сокрушена от предгорий Кавказа до Воронежа. Еременко и Малиновский дрались за Ростов, а затем их войска, взаимодействуя с Юго-Западным фронтом, должны были развивать наступление вдоль побережья Азовского моря на Донбасс. Соединения Воронежского фронта освободили Курск и Харьков. Линия вражеской обороны, протянувшаяся отсюда к Орлу, образовала подобие латинской буквы "S". Одна ее дуга обращена на запад - это Курский выступ, занятый воронежцами; другая дуга выгнулась на восток - здесь находился орловский плацдарм противника. Было заманчиво срезать этот плацдарм, ударив по основанию дуги, и уничтожить стоявшую под Орлом 2-ю танковую армию немцев. В десятых числах февраля Ставка пыталась решить задачу силами Брянского и Западного фронтов, но безуспешно. Наступление затормозилось. Теперь в это дело включался Центральный фронт. Он должен был сосредоточить свои четыре армии{25} к 20 февраля на Курском выступе, между Брянским и Воронежским фронтами (рубеж Фатеж - Льгов), и совместно с правыми соседями ударом на Брянск окружить и уничтожить орловскую группировку врага. Спешная подготовка этого удара диктовалась не только выгодной конфигурацией линии фронта, но и обстановкой, сложившейся на юге, в районе Харькова. Немецко-фашистское командование готовило там крупное контрнаступление, рассчитывая окружить глубоко вклинившиеся в их оборону соединения Воронежского и Юго-Западного фронтов.

18 февраля 1943 года управление 65-й армии прибыло в Елец. Мы еще не знали, какие у нас будут войска. С вокзала - к командующему фронтом. К. К. Рокоссовский встретил очень тепло, но был взволнован. До установленного Ставкой срока развертывания фронта оставалось два дня.

- Принимайте все меры, чтобы быстрее взять войска в свои руки, - сказал он, вручая боевой приказ.

Армии отводилась полоса наступления севернее Севска по рубежу Хальзево Студеник - Разветье - Михайловка. Справа должна была наступать 70-я армия, слева - 2-я танковая. В состав нашей армии включались шесть дивизий. Часть из них предстояло принять от Брянского фронта, они находились в боях. Другие были на подходе.

Штаб армии пробивался к Ливнам, а оттуда на Молотычи, севернее Курска. Февральские метели накуролесили на дорогах. Снег выше метра. Самые мощные грузовики не могли одолеть сугробы. Глебов, Борисов, Никитин, Горбин, Липис и другие офицеры, отправившиеся на автомашинах искать дивизии, завязли в снегах. Офицеры стали на лыжи. Они проходили по 30 - 40 километров в сутки. Шли измученные, порой голодные, некоторые обморозились, но задачу выполнили. Через двое суток штаб армии располагал всеми данными о войсках, как находившихся в бою, так и следовавших походным порядком из резерва фронта. Дивизии на передовой терпели большую нужду в боеприпасах и продовольствии. Метель, бушевавшая с начала месяца, остановила наземный транспорт. Выручала авиация. Даже самолеты связи По-2 сбрасывали полкам грузы или доставляли снаряды с посадкой в районе огневых позиций артиллерии, забирая обратным рейсом раненых. Помню, мы с Липисом добрались на лыжах до позиции артиллерийского полка РВГК.

- Боеприпасов нет, - доложил командир. - Сейчас "кукурузник" прилетит. На том и живем. В день доставляет шесть - восемь снарядов. Бывает, что приходится выпускать их по противнику тут же, в присутствии летчика.

Павел Васильевич Швыдкой дневал и ночевал на прифронтовых дорогах. Он мобилизовал все, что мог, на расчистку снежных заносов.

Резервные соединения подходили по частям. На нравом фланге должна была уплотнить боевые порядки первого эшелона знаменитая 37-я гвардейская дивизия. Это она в сентябре ушла с Дона на помощь чуйковцам и держала оборону в районе Тракторного завода. Мы были счастливы получить такое закаленное соединение, хотя ветеранов в ней осталось немного. 21 февраля на командный пункт армии прибыл начальник штаба дивизии майор Иван Кузьмич Брушко.

- Как дела?

- Радости мало, товарищ командующий. Снег задушил. Толкаем дивизию в разобранном виде. Один полк уже в Ливнах, прибыл эшелоном, другой марширует в пешем строю, а третий ждет погрузки на станции за 300 километров от фронта.

Правый фланг тревожил больше всего. К нему должна была выйти 70-я армия. Но она выдвигалась медленно, а немцы начинали усиливать здесь активность. Их сдерживали лишь мелкие подразделения ослабленных в боях частей, принятых от Брянского фронта. Мы решили усилить правый фланг силами 69-й стрелковой дивизии. Ее ждали со дня на день, а она все не появлялась. Утрою 22 февраля я позвонил начальнику штаба:

- Иван Семенович, есть сведения о шестьдесят девятой? Когда наконец ока прибудет?

- Командир дивизия полковник Кузовков только что явился в штаб, - ответил Глебов. - Сию минуту будет у вас.

Не успел положить трубку, как вошел стройный, среднего роста полковник. Досадуя на задержку, я представлял комдива медлительным, недостаточно энергичным. Но при первой же встрече увидел подвижного, волевого и очень организованного командира. Он сразу покорял простотой, откровенностью и ясностью мысли. Хотелось бы поближе познакомить читателей с этим офицером, потому что в 1943 году самой яркой страницей в жизни 65-й армии было форсирование Днепра, а главным его героем стал у нас боевой коллектив 69-й дивизии.

Полковник Иван Александрович Кузовков выглядел для своих сорока лет очень молодо. Лишь серебристые нити, поблескивавшие в зачесанных на пробор каштановых волосах, выдавали возраст. Крупные черты лица часто озарялись спокойной улыбкой, а в голубых главах при этом зажигались озорные искорки.

Мы сидели за небольшим, грубо отесанным столом. Кузовков докладывал о боевом и численном составе дивизии. Прибыла она из 50-й армии Западного фронта.

- Пятнадцать дней были в резерве. Получили пополнение. Личный состав обстрелян. В резерве старались время не терять. Немного занимались.

- С вами все полки прибыли? - спросил я, беспокоясь, не марширует ли и это соединение к фронту в "разобранном виде".

- Дивизия в полном составе находится на марше в район сосредоточения, ответил Кузовков. - Но обеспечить одновременный подход к фронту было нелегко...

Подчас товарищи, осуществлявшие передислокацию войск, страдали формализмом. На станции Теплой близ Ефремова представитель управления военных сообщений потребовал выгрузить дивизию, лошадей направить своим ходом в Ливны, а личный состав и материальную часть перебросить на автомашинах, прибывших из Москвы, только до Ельца. Комдив просил продлить маршрут автоколонны до Ливн. Получил отказ. По счастью, у комдива хватило настойчивости. Организовав марш, он выскочил вперед, явился в штаб фронта и с помощью М. С. Малинина получил разрешение довезти людей и артиллерию в район сосредоточения. Вся дивизия оказалась в сборе. Как говорится, на дядю надейся, да сам не плошай! А то так и стояли бы кони в Ливнах, а пушки без тяги в Ельце...