Они жаждут - Маккаммон Роберт Рик - Страница 17

«Мало быть просто полицейским — кисло думал Палатазин, направляясь навстречу Гейл Кларк, — в наше время приходится быть еще и общественным деятелем, психологом, политиком и специалистом по чтению мыслей — и все это одновременно!»

— Вы опоздали, — сухо сказал он Гейл. — Что вам угодно?

— Извините, — сказала она, хотя видом своим ничего подобного не выражала. — Меня задержали. Мы могли бы поговорить в вашем кабинете?

— Где же еще? Но прошу вас, постарайтесь побыстрее. У меня много работы. — Он провел ее в кабинет, закрыл дверь и уселся за свой стол. Имя «Уолли» жужжало в его мозгу, как шершень.

— Скажу вам то же самое, что сказал людям из «Таймс» и «Леджера» сегодняшним утром: у нас до сих пор нет непосредственных подозреваемых, но несколько людей мы держим под наблюдением. И никаких сходных черт между Тараканом и Джеком-Потрошителем я не нахожу. Нет. Мы выпустили на панель несколько «подсадных уток», но эти сведения, если можно, не для печати. Буду очень вам признателен. Договорились?

— Разве я обязана? — Она приподняла одну бровь, доставая из сумочки ручку.

— Мисс Кларк, — спокойно сказал Палатазин, резко отодвигая в сторону трубку и укладывая сцепленные ладони перед собой на крышке стола. «Спокойней, — сказал он сам себе, — не давай ей вывести тебя, она это умеет», — последние несколько дней я имел несчастья работать в некотором контакте с вами. Я знаю, вы меня не любите, и меня это абсолютно не волнует. О вашей газете я самого низкого мнения, какое только возможно.

Повернувшись, он порылся в кипе газет, отыскал выпуск «Тэтлера» за прошлую неделю и подтолкнул к Кларк. Заголовок на первой полосе кричал кроваво-красными буквами самого крупного шрифта: «Где скрывается Таракан? Кто умрет следующим?»

Улыбка Гейл слегка поблекла, но удержалась на ее губах.

— Если вы приложите небольшое усилие, то припомните, что две недели назад на улице были выведены женщины-полицейские, чтобы в виде проституток сыграть роль приманки для убийцы. Об этом я сказал всем корреспондентам всех газет в городе, и попросил всех вас не давать эту информацию в номер. Припоминаете? Отчего же тогда, едва я взял вашу газету, чтобы ознакомится с вашим репортажем, как в глаза мне немедленно бросился заголовок: «Удастся ли женщинам — полицейским поймать Таракана в ловушку?» С тех пор, как вы напечатали эту статью, Таракан затаился, не совершил с тех пор ни одного нападения. Хотя я не предполагаю, что он безумен до такой степени, что станет читать ваш листок, я предполагаю все же, что он узнал о ловушке с «подсадными утками» и решил уйти в «подполье». Теперь могут потребоваться месяцы, прежде чем он выплывет обратно на поверхность, и к тому времени след его остынет полностью.

— Я старалась, что эти сведения не прошли в номер, — сказала Гейл. — Но мой редактор сказал, что это хорошая новость, и должна быть в статье.

— Неужели? Тогда вашему редактору следует сидеть в моем кресле, ведь он, кажется, так хорошо знаком с работой полиции?

Он пошарил в стопке газет, выудил еще один номер «Тэтлера» и подтолкнул в сторону Гейл, словно кусок протухшего мяса. Заголовок возвещал: «Разгул массовых убийств». Имелась фотография со всеми кровавыми деталями, описывающая доставку жертвы в морг. Другие заголовки пытались перекричать друг друга: «Неужели рядом с Лос-Анжелесом приземлилось НЛО?», «Вечная юность — удивительная морская водоросль», «Как выйти замуж за Рок-звезду».

Палатазин с отвращением фыркнул:

— Неужели люди в самом деле подписываются на такую газету?

— Три сотни тысяч подписчиков, по данным прошлого года, — хладнокровно сообщила ему Гейл. — Я хотела бы извиниться перед вами за этот случай с просочившейся информацией, но боюсь, что это ничем уже не поможет.

— Верно, к тому же у меня ощущение, что если мы переиграем все заново, результат будет тот же самый. Вы сами сознаете, какой вред приносят все эти дикие истории про Таракана и прочих? Они пугают людей, люди начинают с подозрением относится друг к другу, боятся выйти из квартиры после наступления темноты. И они не слишком стремятся помогать следствию. — Он взял трубку и сунул в рот, сжал мундштук зубами с такой силой, что едва не прокусил его, — Я думал, что могу доверять вашему профессионализму. Вижу, что ошибся.

— Проклятье! — внезапно воскликнула Гейл и с такой энергией, что Палатазину показалось, будто она намерена перепрыгнуть через стол и броситься на него. Она подалась вперед, зло глядя в глаза капитану полиции:

— Я пишу хорошие статьи! Отличные! Я не могу ставить свои заголовки, не могу указывать своему редактору, что печатать, а что нет! Да, наша газетка спешит выдоить из заварушки с Тараканом все, что возможно. Но так поступает любая другая газета в городе! Капитан, в основе всего лежат наличные. Количество проданных экземпляров! И если кто-то говорит иначе, он или лжец, или дурак. Но если вы прочтете мои статьи, то увидите, я пишу отлично, и говорю людям правду так, как вижу ее!

Некоторое время Палатазин сидел в молчании. Он раскурил трубку и рассматривал Кларк через завесу дыма.

— Зачем тогда тратить время в «Тэтлере»? — спросил он наконец. — Она недостойна вас. Разве вы не могли найти работу в другом месте?

— Я должна сделать себе имя, — сказала Гейл. Румянец постепенно покидал ее щеки. — Это средство для жизни. Большая часть женщин, два года назад закончивших лос-анджелесский институт журналистики сидят в отделах коррекции или редактируют чужие работы, или бегают в ближайший бар за кофе и бутербродами с ветчиной для настоящих журналистов. Конечно, работа в «Тэтлере» — это не золотая мечта, но по крайней мере, у меня появились читатели, которые покупают газету, чтобы прочесть МОЮ статью.

— Хорошенькие читатели. Люди, которым нравится наблюдать за автоавариями.

— Но их деньги ничем не хуже. И получше чем у многих. И не надо относиться к ним с таким презрением, капитан. Это великий средний класс Америки. Те самые люди, за счет которых вам платят жалование, между прочим.

Палатазин задумчиво кивнул. В темно-карих глазах Гейл все еще мерцала злая искра, они блестели, как глубокий пруд, внезапно растревоженный брошенным камнем.

— Ладно, — сказал он, — я тогда займусь делом, чтобы отработать это жалование. О чем именно вы хотели со мной говорить?

— Неважно. вы уже ответили на мои вопросы. Я собиралась спросить, почему, по вашему мнению, Таракан ушел со сцены. — Она надела колпачок на ручку и бросила ее обратно в сумку. — Возможно, вам интересно будет узнать, что на следующей неделе у нас будет уже другая сенсация.

— Испытываю огромное облегчение.

Она встала, перебросив сумочку через плечо.

— Ладно, — сказала она. — Но скажите мне только — неофициально — вы сейчас ближе к обнаружению убийцы, чем были на прошлой неделе?

— Неофициально? Нет. Но, возможно: у нас появится новый след.

— Например?

— Говорить слишком рано. Вам придется подождать. Там посмотрим.

Она сложила губы в улыбку:

— Больше не доверяете мне?

— Частично, да. Частично, дело в том, что мы обрабатываем новые сведения, которые мы получили буквально сегодня прямо с панели. И вы, как никто другой, должны знать, какова степень достоверности такой информации.

Он поднялся и поводил журналистку до двери.

Положив руку на ручку замка, Гейл остановилась:

— Я… я не хотела горячиться, но сегодня мне пришлось стать свидетелем очень неприятной вещи. Что-то очень странное. Наверное, вам кажется, что я слишком нажимаю, да, капитан?

— Гм, да, кажется.

— Это потому, что я не хочу работать в «Тэтлере» всю жизнь. Я должна быть на месте, когда вы возьмете его. Довести эту историю до конца — единственный мой шанс выйти наверх. Да, я честолюбива, я оппортунист, но я также и реалистка. Такой шанс выпадает репортеру очень редко, один шанс из тысячи. И я не хочу упустить такую возможность.

— А вдруг мы его никогда не найдем?

— Могу я вас процитировать?