Волчьи игры - Астахова Людмила Викторовна - Страница 15

– А теперь объявляю вам свой приговор, – сказал Джэйфф, сполоснув руки и нож от крови. – Стеречь вам Соленый Берег от таких же, как вы, разбойников и мародеров, насильников и убийц, наводить на них морок, вытягивать силы и калечить сны до скончания веков. До тех пор, пока не высохнет море и не сгорит земля. Знайте же, духи Соленого Берега, казню вас не за кровь эрн-Тэлдрина – друга моего, и не за муки безвинных хелаэнаев и даже не за то, что убили сородичей потехи ради. Казню вас за то, что осмелились отрыть красно-черное знамя Рилинды... Моей Рилинды, моей войны. И прощения не будет.

Духи Соленого Берега лишь горестно стенали, да и спасенные рыбаки боялись шелохнуться, когда на них пал взор шамана.

– Э-э-э... благодарствуем... – пролепетал Юнан, отчаянно борясь с желанием нырнуть в морскую пучину следом за душой дядьки Джока. Теперь тот сам стал морем, как и всякий рыбак или мореход из народа Шиларджи.

– Маловато одних словес будет, братишка, – хмыкнул Джэйфф Элир.

– Да мы... да чего хочешь...

– В Шилу мне надо попасть срочно. Довезешь на своей посудине, братишка?

– Так попутного ветра нет сейчас.

– Будет тебе ветер, рыбак, не переживай, – посулил шаман.

Шуриа любят свои кочмары, нарекают их красивыми звучными именами, говорят с ними, но к Элиру «Бонзва» потянулась первая. Подставила фальшборт под ласковые пальцы бывшего рилиндара, словно верный пес-сторож лобастую голову, прокралась осторожненько в обход подводных скал и всю дорогу до Шилы покорно надувала парус, внемля тихим нашептываниям шамана. Ветер постепенно крепчал, волны бросали «Бонзву» то вверх, то вниз, но рядом с рулевым стоял Джэйфф Элир, а значит, Юнан теперь точно знал, с ними со всеми ничего не могло случиться.

– Видишь ли, паренек, я женат на одной из любимых дочерей Хелы. Не станет она губить зятя, – шутил рилиндар и потрясал мешком с головами убийц.

Кому-то, может быть, и нет, а «Бонзве» было весело.

Грэйн эрн-Кэдвен

Долгие осенние дожди начались в Эйнсли третьего дня и шли, не переставая, словно посылая обитателям Архипелага последнее предупреждение – еще совсем немного, и свирепые шторма моря Кэринси запрут морские ворота Ролэнси надежнейшим из замков. Всем, кто хотел еще отсюда выбраться и достичь, к примеру, Амалера, следовало поторопиться. Впрочем, Грэйн эрна Кэдвен всегда оставалась легкой на подъем, и ее не нужно было подгонять. Стоит лишь спустить ее со сворки – и Гончая снова рванется вперед. Только лишь расстегнуть ошейник...

Она дожидалась появления Удэйна, как и условлено, сидя на влажной каменной скамье у самого спуска к воде. Капризная Лейт тревожно плескалась почти у самых ног Грэйн, норовя лизнуть мыски ее сапог. Ролфийка, не обращая внимания на противную мелкую морось, сидела неподвижно, даже не пытаясь стряхивать капли воды, скопившиеся на полях ее шляпы. Над эрной вился легкий парок.

– Замерзла? – обеспокоенно спросил Удэйн, сбегая к ней по ступенькам. – Я, кажется, задержался.

– Нет, это я пришла раньше, – Грэйн улыбнулась. – Здравствуй, брат.

– Здравствуй, сестра.

Они коротко обнялись. Апэйн не смог отказать себе в удовольствии прижаться щекой к ее щеке и вздохнуть. Эрна Кэдвен была горячая и живая, почти как Локка, но, в отличие от Огненной Совы, она оставалась человеком. Иногда это – преимущество.

Когда Удэйн разжал объятия и чуть отстранился, он уже помнил, как улыбаться.

– Как дети? Сэйвард уже на Тэлэйт?

– Надеюсь, что да. – Она осторожно стерла кончиками пальцев дождевую каплю с его щеки и чуть сдвинула брови. – Ты не слишком хорошо выглядишь, братец.

– Пустое. – Он встряхнулся и выразительно похлопал себя по карману шинели. – Твое назначение. Амалер, как я и обещал.

– О! – только и сказала Грэйн, сверкнув хищной зеленью глаз. – Конри знает?

– Разумеется, и весьма рад своей осведомленности, – Удэйн ухмыльнулся. – Я оставил экипаж на набережной. Поехали ко мне. Нам есть что обсудить без свидетелей, и я не хочу, чтобы ты простыла здесь, на ветру.

По сложившейся в Собственной Канцелярии негласной традиции, Гончие, служащие в столице, предпочитали селиться поблизости от площади Сторожевых башен с ее устрашающим недругов зданием под номером 4. Но Удэйн ир-Апэйн позволил себе оригинальность. Для своего дома в Эйнсли бывший синтафский тив избрал тихую улочку с романтичным названием Крепостная. Начинаясь от древней, еще додиллайнских времен башни, она сбегала вниз с пологого холма к старинному мосту через левый рукав Лейт. Дома здесь были сплошь двухэтажными. Они выстроились в ряд, словно солдаты на плацу, по правой стороне улицы, к левой же примыкал небольшой парк.

Удэйн снял квартиру «со всеми услугами» на втором этаже и обитал там вот уже пятнадцать лет. За это время хозяйка дома не только привыкла к высокой чести, но и смирилась с некоторыми привычками съемщика. Например, оставила попытки «оживить» апартаменты «человека из Собственной Канцелярии» цветочными горшками и вышитыми салфетками и обратить его внимание на ее, хозяйки, незамужнюю дочку. Цветы зачахли, чистота салфеток пала в неравной борьбе с чернилами, кадфой и оружейной смазкой, а девица махнула рукой на угрюмого мрачного Апэйна, вышла замуж и нарожала целый выводок ребятишек. Так что Удэйново логово пребывало отныне в покое и неприкосновенности, а потому имело все характерные признаки проживания в оном нелюдимого и очень занятого холостяка. Но Грэйн квартира понравилась.

– Логово одинокого волка, – одобрительно сказала она, осмотревшись. – Мне нравится. Уютно тут у тебя.

– Скорее, конура одинокого пса, – ухмыльнулся Удэйн и помог ей снять отсыревшую шинель. – Садись в то кресло. Я сейчас разожгу камин. И скажу этой женщине, чтобы она принесла нам чаю. Или кадфы?

– За все эти годы ты не запомнил имени хозяйки? – эрна Кэдвен хмыкнула.

– А разве это существенно? – пожал плечами он. – Располагайся. Ты не голодна?

Грэйн помотала головой:

– Кадфы будет достаточно.

И пока хозяин распоряжался насчет согревающего питья и закусок и растапливал камин, с любопытством просмотрела корешки книг, каковых у Удэйна обнаружилось какое-то совершенно невероятное количество; одобрительно хмыкнув, попробовала ногтем остроту его наградного скейна и, наоборот, с неудовольствием отметила, что любви к огнестрельному оружию брат-волк себе так и не привил.

– Даже если ты не пользуешься пистолетами, братец, их все равно надобно чистить. Или заведи себе денщика наконец-то. По чину и должности тебе давно пора это сделать.

В ответ тот поднял голову и так посмотрел прозрачными зелеными глазами, что Грэйн осеклась.

– Извини. Ты прав, я не могу тебя поучать.

– Только ты и можешь, – пожал плечами Удэйн и придвинул ее кресло поближе к камину. – Ну, вот кадфа, вот еда. Согревайся, и поговорим.

– Начинай прямо сейчас, – ролфийка вгрызлась в пирожок и отпила большой глоток обжигающе горячего напитка.

– Изволь, – он достал опечатанный пакет из-за пазухи и выложил его на стол. – Здесь твое назначение. И дипломатический паспорт 2-го класса. Итак, Амалер...

– Я слушаю, – Грэйн, не выпуская из рук чашку, посмотрела на пакет так, словно Удэйн достал из кармана то ли золотой слиток, то ли живую гадюку. – Посольство?

– Да. Поручение довольно простое – немножко поработать курьером, поприсутствовать на торжествах и приемах, украсить собою нашу дипмиссию в Файристе.

– А где подвох?

– Его нет, – Удэйн улыбнулся было, но, заметив, как она недоверчиво вздернула брови, посерьезнел: – Ты и есть подвох, сестра-волчица. Приманка в капкане, который он поставил на меня.

– Понимаю... – медленно проговорила она и аккуратно поставила чашку.

– Нет, не понимаешь. Грэйн, Конри пора уходить. Он подвержен слабостям. Он уязвим. Он совершает ошибки. Даже ты – ты, полностью от него зависимая! – и то почти смогла его поймать.