Ветер полыни - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 32

Сказав это, она опять начала пить, и я, не выдержав, взмолился:

— Оставь хоть каплю, мучительница!

— После того, что сделала со мной наша любезная Мать, мне это гораздо нужнее, чем тебе. Думаешь, зря они его сюда притащили? Держи.

Я ожидал, что бутылка окажется пустой, но там было больше половины.

— С каких это пор маги восстанавливают здоровье таким странным способом?

— Не смейся. Не здоровье, а «искру». Это отличное средство, чтобы прийти в себя после того, как она «подсадила» на меня «Рабское плетение».

— Кого?

— Так волшебники называют это заклинание. Я не предполагала такой вариант, если честно. Цейра смогла меня удивить…

— Можешь объяснить по-человечески? — не выдержал я.

— Не так просто объяснить человеку, не имеющему Дара. То, что она провернула… Это… это… наверное, ближе всего к чтению. Причем читать ей пришлось совершенно незнакомый текст, с непонятными буквами и другими правилами восприятия. Она прочла мою «искру».

— И?.. — подбодрил я, все еще не понимая, куда она клонит.

— Ясно, — вздохнула Ласка и кивнула в сторону книжного шкафа. — Видишь книгу в белой обложке? Возьми ее.

— Она на языке Высокородных.

— Именно к этому я и веду. Раскрой.

Я исполнил ее просьбу и с тупым видом уставился на сложнейшую вязь символов. Насколько помню, в языке остроухих несколько сотен букв и каждая, в зависимости от соседних, может означать кучу самых разных вещей. К тому же разобрать эти безумные записи дано только человеку с больной головой, потому как мало того, что строчки в обязательном порядке читались слева направо, так в некоторых случаях еще и наискось, перепрыгивая через предложения. Нашим правителям грамоты Высокородных доставляли много головной боли. Пока поймешь, что хотели сказать, семь потов сойдет, и сто лет пройдет.

— Читай.

— Издеваешься? — я поднял брови.

— Нет, — она улыбнулась. — Просто пытаюсь по второму разу объяснить тебе то, что ты прослушал. Скажи, сколько тебе потребуется времени для того, чтобы узнать, что написано не в книге, а хотя бы вот на этой странице?

— Ну, если у меня будет учитель и…

— Стоп! Представь, что у тебя нет учителя, который бы объяснил тебе значение букв жителей Сандона и научил, с какого символа требуется начать читать предложение. До всего тебе надо дойти самому, не имея ни одного знакомого значка, от которого ты мог бы оттолкнуться и раскрутить клубок. Так сколько?

— Вечности не хватит, — не задумываясь, ответил я. — Такое попросту невозможно.

— Отлично, кажется, ты начинаешь понимать, — она забрала у меня творчество неизвестного Высокородного. — «Искры» магов, как книги. Вот только каждая из них — единственная в своем роде. У нее свои правила чтения и свои «буквы». Одинаковых не существует. Да, опытный носитель Дара может увидеть чужую «искру», — она кивнула на книгу, затем провела пальцем по переплету. — Может ощутить. Понять, светлая у нее обложка или темная. И сколь она сильна, прости, в нашем случае — толста. Это все внешние признаки, дорогой. Но никак не внутреннее содержание. Прочесть чужую «искру» для волшебника все равно, что для тебя — эту книгу. — Ласка вернула мне том, жестом попросив поставить его на место. — Требуется самостоятельно разобраться в новых буквах, логике текста… да и проникнуть под обложку не так-то просто. Это часто приводит к самым разным последствиям. Теперь понимаешь, куда я клоню?

— Мать совершила невозможное? — уточнил я.

— Невозможного не бывает. Всего можно достичь и все преодолеть. Ходящие и раньше умели прочитывать чужие «искры», но таких случаев — единицы. Чтобы распутать «вязь» другого мага, нужно специальное умение. На все необходим особый Дар — чтобы определить «искру», чтобы ее прочесть, чтобы расшифровать чужое плетение. Это множество граней одной магии. И лишь немногие содержат в себе сразу несколько таких способностей. Цейра Асани оказалась гораздо сильнее, опытнее и талантливее, чем я думала. Гений в чтении. За те две встречи, что мы с ней виделись, она успела прочесть меня, с такой же легкостью, как покойник Гнус мог продекламировать то, что написано на заборе. У Ходящих, умеющих разгадать чужую «искру», появляется власть над «прочитанным» магом, ведь они узнают саму суть его Дара. Правда, для этого надо знать заклятья высшего порядка, которым со времен Великого Упадка не учат. Но, похоже, Мать не поленилась порыться в библиотеке. Это ведь так просто — проявить немного любопытства, знать, что надо найти, и обладать властью попасть туда. Остальное зависит лишь от удачи, настырности и потенциала.

— Что же она все-таки сделала?

— Учительница Шена знает все потоки и источники, к которым я умею прикасаться. Поэтому посадила на мою «искру» свое плетение. Мы не сможем никуда убежать. Если не достигнем Радужной долины, плетение, вросшее в «искру», погасит ее.

— От этого можно избавиться?

— Нет. Плетение может снять лишь тот, кто наложил.

— Ты хочешь сказать, что даже Проклятые бессильны?

— Не знаю, — подумав, ответила она. — Но я думаю, что никто, кроме того, кто наложил заклятье, мне не поможет.

— И после этого ты будешь меня убеждать, что Ходящие не владеют темной магией? — вздохнул я, поставив опустевшую бутылку на пол.

— Буду. Ни один сдисский некромант не способен прочитать «искру» другого и использовать ее для себя. Это умеют делать только выходцы из Радужной долины.

И эти чванливые твари смеют говорить, что следуют дорогой добра?! Как бы не так!

— Если Мать способна на такое волшебство, то, значит, может точно также подчинить себе любого волшебника? А то и всех?

— О нет. Иначе вся Башня давно бы плясала под ее дудку. Подобное можно провернуть только с теми, у кого темная «искра». С Ходящими и Огоньками такой фокус не пройдет.

— Мы вырвемся, — с ожесточением процедил я сквозь стиснутые зубы. — Рано или поздно! Она нас не остановит!

Мы покинули комнату, когда засыпающее солнце наполовину скрылось в Устричном море, окрасив небо и воду всеми оттенками красного.

Как только вышли в коридор, точно по волшебству, появилась уже знакомая нам девушка-Огонек.

— Следуйте за мной.

Девчонка-проводница, видно, желая нам досадить, выбрала самую долгую дорогу. Прежде чем мы, наконец, очутились в высоком, снежно-холодном, ярко освещенном магическими светляками зале, за окнами успело стемнеть. Пол здесь был выложен разноцветной плиткой, над головой раскинулись мраморные мостики и галереи. Многочисленные витражные стекла из-за подкравшейся с улицы тьмы, несмотря на яркое освещение, оставались тусклыми и невыразительными. За распахнутыми настежь створками Светлых ворот царила теплая, напоенная стрекотом цикад, летняя ночь. До нее было не больше пятидесяти шагов.

Заметив нас, подошел начальник караула гвардейцев и спросил у Огонька:

— Это те люди, госпожа?

— Да, — ответила она, а затем холодно обратилась к нам:

— Идите за господином лейтенантом. После того, как он отдаст принадлежащее вам, можете быть свободны. На выходе вас встретят и устроят на ночлег. Завтра с утра придет господин Шен, и вы отправитесь в дорогу. Это все.

Гвардеец привел нас к скрывавшемуся за левой колоннадой мраморному столику. Увидев, что лежит на нем, я радостно присвистнул.

Здесь оказался кинжал, вещмешок Лаэн, арбалет морасских мастеров, добытый нами в драке с гийянами, пришедшими по нашу душу, моя поясная сумка и, о чудо, — потерянный в бою возле дома Йоха метательный топорик. Ему я обрадовался точно старому другу. Как-никак, этот у-так[14] вместе со мной еще со времен войны в Сандоне. Я успел сродниться с ним, и его потеря меня несказанно огорчила. Колдуньи, сами того не желая, смогли преподнести мне подарок.

— Забирайте и проваливайте, — распорядился гвардеец.

Я засунул топорик за пояс, подхватил лук и, дождавшись жену, отправился в сторону врат. По дороге ждал, что нас окликнут и обязательно остановят, но ничего подобного не произошло. Солдаты не обратили на нас никакого внимания. Сделав последний шаг, я вышел из Башни.

14

У-так — название метательного топорика блазгов.