Путешествие на край ночи - Быстролетов Дмитрий Александрович - Страница 30

Э-э, нет, ничего не случится, все предусмотрено!

Основная неприятность кроется в другом. Я выбрал дорожку, по которой обычно никто не ходит. Но раз она все-таки существует, значит, люди на ней бывают, и возможна встреча до скалы с белым крестом. Это сделает весь план невыполнимым. Будет очень жаль… Придется отказаться…

Но и это предусмотрено. Наготове запасен второй вариант. Срочно вызываю Улафа и завтра же знакомлю его с Изольдой. Он завлекает ее в Амстердам. Это не будет трудно — ради Иоланты Изольда пойдет на все. В Аймюйдене на уединенном островке наклонился над водой полуразвалившийся склад. Ни одного человека. Только море, дождь и крысы. Много крыс. Выстрел — и гибель Изольды свершится. Оттуда она не уйдет!

Но если сорвется и этот план, будет приведен в исполнение третий вариант. Венеция. Увитая цветами гондола. Изольда взойдет на нее лунной ночью, полной томления и трепета. Вот зыбкая лодка бесшумно скользит по сине-черной шелковой глади, вытканной золотыми отражениями звезд. Музыка, смех, пение слышатся тише… тише… и замолкнут для нее навсегда.

Я или она. Сколько бы раз не рушился план — цель остается неизменной. Сегодня, завтра, через год — не все ли равно? Изольда умрет. Умрет от моей руки.

Так проходят часы терпеливого ожидания в березовой роще за мостиком.

Здесь я когда-то писал этюд, а Иоланта собирала цветы. Вспоминаю: тогда на нее напал беленький козлик. Она спряталась за моей спиной, а я палитрой отгонял обидчика, и нос у него стал сразу красным, лоб — голубым, а бородка — зеленой. Иоланта, выглядывая из-за моих плеч, смеялась, как ребенок. Козлик, наконец, отстал, Иоланта снова принялась за цветы — как вдруг упрямая скотинка появилась и опять ловко наставила ей сзади на белом платье жирную и яркую кляксу! Тогда хохотал досыта я. Хорошее было время…

Ну, небо начинает желтеть. Пять часов. Сейчас она придет. Я вынул заготовленную бутылку коньяку и задумался. Неужели это нужно мне?

"Вошь я или Наполеон?" Хе-хе-хе…

Когда мелькнуло средь кустов на другом берегу знакомое платье, я осторожно разбил бутылку о камень.

Итак, начинается…

- Вы одеты, словно готовитесь к восхождению на Эверест. Разве у вас нет комнаты в Гриндельвальде? — синие глаза смотрят подозрительно, но смело.

Спокойно я даю заготовленный ответ.

- Хорошо. Тогда идем. Ведите! Я не знаю пути.

Мы пересекаем долину по проселочной дороге, среди веселой березовой рощи. Предвечерняя тишина. Лишь неугомонно щебечут птицы. Как странно… Изольда не знает, что слышит музыку жизни в последний раз: в ее голове столько мыслей, планов… Она старается предугадать все, что скажет ей незнакомец… Вероятно, волнуется… Спешит… Она сейчас вся впереди, с Иолантой, и ради нее, еще дальше — в угрожающей неизвестности: торопится вперед и вперед, пока не дойдет до скалы с белым крестом… Семь шагов дальше… И жизнь, наполненная великой любовью, в которой сплелись преступление и подвиг, вдруг оборвется… Я не победитель и не палач. Веду ее на смерть с брезгливым равнодушием. Потому что нет во мне сейчас ни злобы, ни торжества, но только физическое удовлетворение от мысли, что еще одно недолгое напряжение — и потом будет отдых. Хотя завтра, я не смогу отдохнуть: нужно будет подчеркнуто веселиться… Но потом… Ах, да — похороны… Не будет покоя. Только когда-нибудь, когда положу усталую голову на нежные колени Иоланты… Не думать… об Иоланте… сейчас… Не надо… Не надо!..

Когда долина кончилась, и мы свернули на дорожку, круто шедшую на подъем, Изольда остановилась и взглянула вверх. Солнце зашло за горами, перед нами поднимался по крутому склону лес, в котором уже залегли вечерние тени. Из ущелья потянуло сырым холодком, как из открытого склепа…

- Я не понимаю, зачем столько таинственности? — обернулась ко мне Изольда, передернув плечами, как от внезапной дрожи. — Вы разыгрываете дешевый роман! Не лучше ли вызвать вашего знакомого в Гриндельвальд и поговорить с ним в номере отеля?

Сейчас будет опасное место. Так и есть: на повороте Изольда останавливается, видимо, пораженная. Внизу под нами, как на ладони, виден ресторанчик у ледника, куда мы якобы идем. Веселый домик, усыпанная гравием площадка, крошечные фигурки людей. Мы успели подняться высоко. Под домиком — дикое нагромождение бело-зеленых ледяных скал. Впереди нас — темная узкая расщелина, откуда внизу выползает ледник, а на уровне с нами нависло облако холодного, сырого тумана. В нем исчезают черные и мокрые уступы отвесных скал.

- Вон ресторан! — Изольда смотрит на меня в упор. Синие глаза, большие и злые, сверлят меня насквозь. — Вы что же это — повели меня ложным путем, а? Куда, позвольте спросить?

Я спокойно отвечаю, обстоятельно, убедительно, не настаивая ни на чем. Она колеблется. Глядит то вниз, на уютный домик и людей, то вперед — в сине-черную мглу. Закуривает, и я вижу, как дрожат тонкие, цепкие пальцы. Напряженно думает. Потом молча идет дальше в гору.

Ну, скоро… На том повороте кончится лес. Еще два коротких крутых зигзага по склону — и последний подъем к обрыву. Безумно хочется курить. Нельзя. Сделаю это у белого креста. Иначе не отожму ее на край.

Поворот. Леса больше нет. Только тяжело клубится серая мгла, и уходят в нее черные, скользкие, голые стены ущелья. Страшное безмолвие, нас охватывает ледяной холод.

- Я не пойду дальше! Что это значит? Вы меня обманули!

Изольда шла впереди. Теперь она поворачивается ко мне и стоит на узкой дорожке, держась левой рукой за скалу, а правой словно защищается от зовущей пустоты и пропасти. Лицо ее смертельно бледно, глаза широко раскрыты и кажутся черными.

- Испугались? — усмехаюсь я. — Плохой же вы защитник. Идите вниз. А Рону верните в более надежные руки. — Я демонстративно даю дорогу и делаю оскорбительный жест рукой.

- Марш!

Долгие мгновения мы стоим, пронизывая друг друга глазами. У меня в кармане браунинг. Выстрел замрет в тумане. Но пулевое ранение на упавшем со скалы трупе. Что делать?! Отказаться? Или продолжать? Когда будет проходить мимо, можно толкнуть, но она уцепится за меня. Как быть?

Никогда не забуду ее взгляда, такого острого, точно читавшего мои мысли. Лицо стало белым как мел. В кармане я снял предохранитель. Пуля в стволе. Ноги дрожат немного…

Изольда осторожно, прижимаясь к скалам, спускается ко мне. Хватает за край куртки на груди. В упор перед собой вижу искаженное ненавистью белое лицо и страшные черные глаза.

Она силится сказать что-то и не может… Только судорожно кривятся ярко накрашенные дрожащие губы.

Безмолвие. Мгла. Скалы.

Изольда выпрямляется. Делает резкий поворот и идет вверх, держась за мокрые и холодные глыбы. Я тащусь сзади.

Первый зигзаг. Второй. Последний поворот. Подъем к скале с крестом. И семь шагов дальше. Сейчас. Собраться с силами… Конец кошмару…

Скала. Крест. Изольда твердо шагает вперед.

- Отдохнем, — сипло звучит мой голос, чужой и мертвый. — Я закурю.

Мы останавливаемся. В кармане дрожащей рукой я оставляю браунинг и беру спички. Вынимаю. Сигарета положена в рот. Белое, как мел, лицо и страшные черные глаза. Поворачиваюсь к скале, зажигаю спичку.

Большая птица испуганно взлетает из трещины в скале и с шумом проносится над нами.

Инстинктивно я поворачиваюсь и провожаю ее взглядом. В этот момент всем нутром чувствую быстрый шаг Изольды позади меня.

Резкий толчок в спину…

И, широко взмахнув руками, я лицом вперед лечу в пропасть…

Ощущения падения не было, только туман, в котором исчезла птица, вдруг мелькнул назад, и я увидел над собой бело-зеленые глыбы льда. Больно ударился лицом и грудью и сейчас же почувствовал, как оторвались и полетели вперед ноги. Я перевернулся через голову, опять увидел над собой туман и больно ударился спиной и поясницей.

На мгновенье как будто прилип к скале и, широко разбросив руки и ноги, застыл над пропастью. Думаю, что более ужасного момента в моей жизни не было и никогда не будет — коротенькие секунды неописуемого душевного смятения, ощущавшегося как физическое страдание. Потом тело поползло вниз… медленно… быстрее… стремительно, как камень.