Пища богов - Маккенна Теренс - Страница 60

60

Илл. 25. Banisteriopsis caapi, таксономический рисунок Е. В. Смита. Из книги Р. Э. Шульца “Ботаника и химия галлюциногенов” (Springfield, MA: Charles Thomas, 1972), Рис. 27, С. 104.

Аяхуаска продолжает до наших дней оставаться частью духовной жизни множества племен горных тропических лесов Южной Америки. Она пришлась также по вкусу переселенцам в бассейне Амазонки, которые создали свою этноботаническую медицинскую систему для использования возникающих под ее действием психоделических видений в целях лечения.

“Аяхуаска” — слово индейцев кечуа, которое приблизительно переводится как “вино мертвых” или “вино душ”. Термин этот относится не только к приготовленному галлюциногенному напитку, но и к одному из основных ингредиентов – древесной лиане. Ткани этого растения богаты алкалоидами бета-карболинового типа. Самый важный бета-карболин. встречающийся в лиане, ныне называемой Banisteriopsis caapi, это гармин. Гармин – индол, но он не является явно психоделическим, если не употребляется в количествах, приближающихся к дозе, считающейся токсичной. Однако значительно ниже этого уровня гармин является эффективным ингибитором моноаминоксидазы (МАО) кратковременного действия. Поэтому такой галлюциноген, как ДМТ, который обычно бывает неактивным при приеме через рот, становится высоко психоактивным при таком употреблении в сочетании с гармином. Местные народы Амазонки блестяще использовали эти факты в своем поиске способов доступа к магическим измерениям, являющимся ключевыми для шаманизма. / Richard Evans Schultes. “The Beta-Carboline Hallucinogens of South America”, Journal of Psychoaciive Drugs 14. no. 3 (1982): 205-220/ Сочетая в аяхуаске растения, содержащие ДМТ, с растениями, содержащими ингибиторы МАО, они давно уже использовали фармакологический механизм – ингибирование МАО, неизвестный западной науке до 50-х годов нашего столетия.

В присутствии гармина ДМТ становится высоко психоактивным соединением, которое поступает в кровоток и в конечном счете проходит гемоэнцефалический барьер и попадает в мозг. Там он весьма эффективно соперничает с серотонином за место в си гленей связи. Состояние медленного высвобождения ДМТ длится от четырех до шести часов и является основой магического и шаманского видения реальности, характерного для аякуаскеро и их круга посвященных. Невключенный, или так называемый объективный стиль антропологического описания, отличается склонностью недостаточно акцентировать то культуроформирующее значение, какое имели эти измененные состояния для племен Амазонки. Опыт потребления аяхуаски - органического ДМТ в соединении с лианой Banisteriopsis - отличается многими характерными особенностями, не похожими на опыт курения ДМТ. Аяхуаска мягче и действует гораздо дольше, тематика ее галлюцинаций ориентирована на мир органический и естественный, что заметно отличается от титанических, странных и внепланетарных мотивов, характерных для “вспышек” ДМТ. Почему существуют столь серьезные различия между соединениями, кажущимися весьма сходными структурно, пока что остается неисследованной проблемой. На самом деле не вполне понятна и вся взаимосвязь специфических видений с вызывающими их соединениями. В местах своего потребления аяхуаска считается многоцелевым целебным эликсиром и называется по-испански “la purga” – слабительное. Доказана ее эффективность в борьбе с кишечными паразитами. Сейчас исследуется ее эффективность в борьбе с малярийными организмами. А долгая история успешного применения ее шаманами в народной психиатрии документирована Нараньо, Добкин де Риос, Луной и другими. / Claudio Naranjo, The Healing Journey: New Approaches to Consciousness (New York: Ballantine, 1973); Marlene Dobkin de Rios, Visionary Vine: Psychedelic Healing in the Peruvian Amazon (San Francisco: Chandler, 1972); Luis Eduardo Luna. Vegetalismo: Shamanism among the Mestizo Population of the Peruvian Amazon (Stockholm: Alquist amp; Wiksell. 1986)/

АЯХУАСКА

Переживание, вызванное аяхуаской, состоит из чрезвычайно богатой мозаики зрительных галлюцинаций, которые весьма податливы к “приведению в действие” и управлению звуком, особенно голосом. В результате одним из наследии культур, потребляющих аяхуаску, является множество икарос, так называемых магических песен (илл. 26). Эффективность, утонченность и посвященность аяхуаскеро зависит от числа магических песен, которые он или она действительно помнит. В настоящих лечебных сеансах и пациент, и целитель принимают аяхуаску и поют магические песни. Этот общий для них опыт в основном является визуальным.

Илл. 26. Ритуал аяхуаски индейцев тукано. Колумбийская Амазонка. С любезного разрешения Библиотеки Фитца Хью Ладлоу.

Воздействие длительного потребления галлюциногенных индолов на психическое и физическое здоровье еще не вполне изучено. Мой собственный опыт проживания среди метисов Амазонки убедил меня, что долгосрочным эффектом потребления аяхуаски является экстраординарное состояние здоровья и интеграции. Аяхуаскеро оиспользуют звук и внушение для того, чтобы направить целительную энергию в разные части тела и на неисследованные аспекты личной истории индивида, где скопилось какое-то психическое напряжение. Нередко эти методы представляют собой поразительные параллели методам современной психотерапии; а иной раз они как бы отражают понимание возможностей и энергий, еще не признанных западными терапевтическими теориями.

Наиболее интересными с точки зрения аргументации этой книги являются упорные слухи о состояниях группового разума или телепатии, которые бывают среди почти не приобщенных к культуре племен. Наше скептическое и эмпирическое прошлое заставит нас отклонить такие заявления как несостоятельные, но нам нужно дважды подумать, прежде чем это сделать. Главный урок, который мы могли бы извлечь из психоделического переживания, состоит в том, до какой степени неоспоренные культурные ценности и ограничения языка сделали нас невольными пленниками наших собственных допущений. Ибо невозможно, чтобы без всяких на то причин применение галлюциногенных индолов, где бы их ни использовали, всегда приравнивали к магическому самоисцелению и возрождению. Малое число серьезных душевных заболеваний среди таких популяций также хорошо документировано.

ОТЕЦ ПСИХОФАРМАКОЛОГИИ

Современный период интереса психофармакологии к использованию аборигенами галлюциногенных растений необычайно короток. Начало его датируется концом XIX века, когда германский фармаколог Льюис Левин предпринял свое путешествие по США.

По возвращении в 1887 году в Берлин Левин привез с собой некоторое количество головок-бутонов пейота – кактуса, вызывающего видения у индейцев Соноры, которые он получил от компании “Парк-Дэвис” во время пребывания в Детройте. Он принялся за работу, экстрагируя и определяя новые, открытые им соединения, и испытывая их на себе. А спустя десятилетие пейот привлек столько внимания, что в 1897 году филадельфийский новеллист и врач Сайлас Уэйр Митчелл стал первым гринго, описавшим пей-отное опьянение.

Картина, разворачивавшаяся в эту пару волшебных часов, была такова, что я считаю бесполезной попытку описать то, что я видел. Невозможно найти язык, который передал бы другим всю красоту и великолепие этого. Звезды… тонкие, текучие цветные нити… затем резкий порыв бесчисленных точек белого света пронесся по всему полю зрения, как будто незримые миллионы Млечных путей рассыпались перед глазами искрящейся рекой… зигзагообразные линии очень яркого цвета… дивная прелесть наплывающего цвета более живых тонов – все это проходило передо мной, прежде чем я мог обозначить что-либо. Затем впервые с появлявшимися разными тонами цвета стали ассоциироваться определенные объекты. Прозрачное копье из серого камня выросло до огромной высоты и стало стройной, богато отделанной готической башней очень сложного и четкого рисунка с множеством легко одетых статуй, стоящих в проходах или на каменных опорах. Как я видел, каждый выступающий угол, карниз и даже поверхность камней в местах их соединения были ступенчато покрыты или увешаны гроздьями чего-то, казавшегося мне огромными драгоценными, но необработанными камнями, чем-то похожими на массу прозрачных плодов. / Цит. в: A. Hotter and H. Osmond. The Hallucinogens (New York: Academic Press. 1967). p. 8/