Тот День (СИ) - Хабибуллин Дмитрий - Страница 15

От неожиданности, священник отпрянул и, подобрав валяющийся рядом кирпич, отошел на безопасное расстояние. Секунд через пять кашель повторился, и аккуратно подойдя к внезапно ожившему телу, святой отец вдруг понял, кого он отыскал.

В изорванной на мелкие лоскуты монашеской рясе, на холодной земле в окружении десятка изуродованных мужских трупов, лежала полуголая настоятельница монастыря, Игуменья Анна. Женщине было слегка за пятьдесят, но по ворчливости и строгой набожности она бы в раз переплюнула всех девяносто летних бабушек из глубинок. Отец Георгий никогда особенно Анну не уважал, как в прочем и большинство знакомых ему людей из высшего духовенства. Человеком она была довольно примитивным, и дослужилась до столь высокого поста исключительно за счет своего безукоризненного послужного списка и пожизненного пребывания в рядах “черных” монахинь. Упрямая вера таких вот людишек всегда вызывала у Соколова горькое умиление, ведь многие из них, истинно праведных, даже соблюдая все заповеди и предписания, находили лазейки для собственных пороков. Кто-то любил мальчиков из церковных кружков, кто-то маленьких девочек, а вот настоятельница, Игуменья Анна, любила поститься и причинять себе боль.

– Ущемляя наше грешное тело, мы возносим бессмертный наш дух, – любила повторять Анна своим послушницам.

Которых, впрочем, она не гнушалась самолично поколачивать.

Но Георгий никогда не вмешивался в дела настоятельницы. Он всегда знал, что природа воздаст гнусному людскому роду по его делам. И сегодняшний день был этому ярчайшим доказательством.

– Георгий, это ты? Ты тоже хочешь? – приоткрыв один глаз, так как второй был больше похож на багровое желе, спросила Игуменья, и тут же, надломленным голосом добавила: – Все вы, скоты! Всех вас гиена огненная ждет!

Отец Соколов, и вовсе растерявшись, совершенно не знал, что ответить полуживой женщине.

– Вы о чем, матушка? Что произошло? Вы можете говорить? – путались вопросы в голове священника.

– Не притворяйся тварь, ты тоже меня хочешь! – насколько позволяли свистящие легкие, воскликнула Анна и опять закашлялась.

Женщина пошевелилась, и Георгий заметил несколько неестественных изгибов на конечностях Игуменьи.

– Боже, за что! – заорала Анна, когда боль от движений растеклась по ее изуродованному телу.

– Я не причиню вам вреда. Матушка, что случилось? – повторил свой вопрос Георгий, стараясь выдержать голос в самом убедительном тоне.

– Пошел к черту! Ты хочешь меня трахнуть! Они не убивали меня, они кусали и царапали, били и насиловали, но не убивали! Ты такое же животное! – продолжала стонать безумная женщина.

Бросив взгляд на десяток мужских тел, Соколов понял, о чем причитала Анна. От навеянной картины Георгия передернуло, но все же он должен был узнать ответы.

– Послушайте, мне нужно знать. Что здесь было? Придите в себя! – прикрикнул он на Игуменью.

– Я не знаю сколько это длилось, до самого заката, это точно. Они насиловали меня! Насиловали непорочное дитя божье! – залилась кровавыми слезами Анна.

– Вы видели еще кого-нибудь… – подбирая нужное слово, запнулся Георгий. – Видели кого-нибудь нормального?

– Я вся в их грязном семени! Я вся в их нечистотах! За что мне, господи, эти мучения! – свистели раздавленные легкие женщины.

Минут десять продолжались страдания Анны. И с каждым словом последние капли жизни вытекали из растерзанного тела настоятельницы.

– Покойся с миром. – вздохнув, сказал отец Георгий и, оставив холодное тело Анны, вышел за ворота монастыря.

“Куда идти? Где искать того, о ком мне было сказано?” – расстроенный тем, что Игуменья так ничего толком и не рассказала, думал Соколов, бредя вдоль старых изб поселка.

Мертвецов на сельских улицах было немного, куда меньше чем на монастырском дворе, да и пожары коснулись всего нескольких домов. Хотя Георгия это не удивляло. Здесь жизни и в прежние дни то особо не было.

Вскоре единственная улица поселка закончилась. Домов, где могли бы прятаться уцелевшие, больше не осталось и, проверив последнюю пару окраинных изб, священник убедился в своем одиночестве. Вариантов у Георгия было не много. А если точнее один: двигаться к ближайшему крупному городу. Тверь, город на который указал Голос, находился шести-семи часах ходьбы, и по дороге Георгий собирался заглянуть в соседние села.

“Нужно раздобыть оружие”, – поглаживая густую бороду, решил Соколов, смотря на уходящую вдаль от села дорогу.

Святой отец понимал, что пеший марш по земле мертвых не будет веселой прогулкой и хоть с оружием он дела имел в далеком юношестве, Георгий решил зайти в крайний дом, где еще вчера жил лесничий. На стене, как и предполагал батюшка, висела старая двустволка.

– Если понадобиться, я буду гневом Порядка. – крепко сжимая ружье, сказал себе священник.

Долго искать патроны не пришлось – целых две коробки нашел священник в карманах ватника покойного хозяина дома. Саму курточку Соколов тоже решил конфисковать. Пора была не из теплых, а ночью и вовсе приходили заморозки, так что помереть от ноябрьской стужи Георгию совсем не хотелось.

В соседней хате священник раздобыл еды, вязанную сумку и несколько пустых фляг, которые отправился наполнить к роднику, что находился в трех сотнях метров от края села, на берегу реки Орша.

С ружьем через плечо и в теплом ватнике поверх священной ризы, отец Георгий выглядел воинственно и несколько нелепо. Набрав воды, священник бросил взгляд на бурные воды Орши, которая в нескольких километрах отсюда вливалась в могучую Волгу, и было хотел уже уходить, как взгляд его зацепился на маленькой часовне в полусотни шагов от ключа. Домик построили монашки лет пять назад, по случаю освещения вод родника, и, оставив фляги с ледяной водой и ружье у источника, Соколов прошелся к строению.

Заглянув в часовню, Георгий увидел лежащее на полу тело. То был крепкого вида мужчина в теплой комуфляжной куртке, на голове которого блестела кровавая рана. Приняв человека за очередного покойника, Соколов развернулся и уже хотел вернуться к роднику, как труп на деревянном полу часовни дернулся и что-то забормотал.

Немедля, святой отец рванул к источнику, подобрал одну из фляг, и возвратившись к домику с внезапно ожившим человеком, брызнул холодную родниковую воду на лицо мужчины. Тело зашевелилось и через мгновение уставилось на священника мутными глазами.

– Добро пожаловать в ад. – ухмыльнулся новому знакомому Георгий.

Взгляд человека прояснился, и вяло шевеля губами, мужчина произнес:

– Воды.

Соколов поднес флягу к губам восставшего из мертвых, и когда тот напился, спросил:

– Я надеюсь, ты не собираешься помирать?

– Да вроде бы нет. Вот только голова трещит. – ответил мужчина и прикоснулся к ране.

– Ничего, кровь запеклась. Видимо головой ударился ты дружок, от чего сознание и потерял. – Осматривая ссадину на виске человека, предположил отец Георгий, и помог ему подняться.

– Я сам. – уверенно сказал мужчина и сделал шаг.

Тут же он покачнулся, и, не обращая внимания на протесты раненого, Соколов перекинул руку человека через свое плечо и вывел его наружу.

– Пойдем-ка присядем. – кряхтя от тяжести навалившегося тела, выдавил святой отец, и, проковыляв метров двадцать, усадил шатающегося незнакомца на пожелтевшую осеннюю травку подле родника.

– А теперь можно и познакомиться. – тяжело дыша протянул руку священник, упав рядом с новым знакомым. – Георгий Соколов, еще недавно был священником при здешнем монастыре.

– Недавно все было другим, – ответил человек и, пожав руку, добавил: – Владислав Сычев, я вас знаю, обычно вы службу ведете.

– Да. Но вчера меня, к счастью, заменяли. Ночную до этого отпевал я. – пояснил священник.

– Значит, вам крупно повезло. Это был самый настоящий ад. – жмурясь от боли в голове сказал Влад.

Они просидели молча около двух минут. Промыв рану, человек в куртке защитных цветов перевязал голову оказавшимся в его кармане бинтом. Вода в ручейке мирно журчала, и совсем не хотелось думать, что совсем неподалеку разлагаются сотни истерзанных тел. Однако Соколов понимал, что ему нужны ответы и как можно скорее.