Тот День (СИ) - Хабибуллин Дмитрий - Страница 20

– И сколько мы так протянем, если это второй Чернобыль? – смотря на большое распятье висящее за алтарем, спросил Соколов.

– Не переживай, долго. Все-таки от станции порядком километров и костюмы грамотные. – успокоил полковника Арнольд. – Это РЗК, костюм для тушения пожаров на зараженных объектах. Температуру выдерживает до тысячи градусов, есть баллон сжатого воздуха, радиосвязь, которая сейчас отчего-то не работает…

На мгновение старик задумался, словно потеряв нить разговора, но тут же спохватился и продолжил:

– Бета излучение гасит в восемьдесят раз, гамма – в пять. С такой штукой меня уж точно переживешь. – закончил Арнольд шуткой.

– Понятно, я читал про закон “семи”. Через двое суток уровень фона значительно спадет, не так ли? – вспомнил статью из одного научного журнала полковник.

– А ты мне все больше нравишься, – похлопал Андрея по плечу Арнольд. – Смышленый. Я слыхал про твои фокусы. Про то, как ты гостей из Москвы встречаешь. Тогда еще понял, что человек ты непростой. – отклонился от темы Шторн.

– Да, да, спасибо. Вы не ответили на мой вопрос. – напомнил Соколов.

– Все верно. Через сорок девять часов уровень радиации спадет во много раз. И еще через два по семь, только уже дней от первоначального фона останется десять процентов. – сказал старик и вдруг задал неожиданный вопрос: – Ты веришь в Бога?

Полковник проследил за взглядом Арнольда, направленным на вырезанный из дерева образ Христа.

– Нет. Это не объяснение. – твердо ответил Андрей.

– Похвально. Малодушные найдут ответ именно в нем. И если кто и выжил, то нас ждет смута. – всматриваясь в страдальческое лицо Иисуса, произнес Арнольд.

– Давайте не будем забегать вперед. Расскажите, что произошло. Что вы видели и что думаете по поводу случившегося. В свою очередь, я поделюсь своими мыслями. Нам нужно что-то делать. – отвлек Арнольда полковник.

– Ты прав. Что ж, вот как это было…

И Арнольд Шторн не спеша, вдумчиво и по порядку расписал все, что с ним случилось до встречи с Соколовым. В отличие от рассказа сержанта, старый немец постарался не пропустить ни единого момента.

Глава 10. Записки с того света: Половина первого

Дневник Дмитрия

…Окровавленная пасть лифта открылась, и тягучий скрип стальных створок унесся в темноту коридора. Сказать, что после инцидента наверху я пришел в норму – солгать самым отвратительным образом. Здравый смысл кричал, что все могло привидеться, но это было не так: залитая кровью, полуголая Катя лежала посреди кабины. Глаза девушки беспрестанно двигались, время от времени закатываясь, обнажая белки. Никогда раньше я не видел такого взгляда, что он выражал, я не могу сказать и сейчас. Возможно, чувства поглотившие девушку были страшной смесью из животной ненависти и сильной неутолимой страсти. Быть может слова, обозначающие те чувства, мне и вовсе неизвестны.

Её лицо оставалось неподвижным, а мраморный цвет делал его еще более гротескным. Остальное тело, казалось, жило отдельной жизнью. Обнаженная грудь, вся испещренная царапинами и кровоподтеками вздымалась, легко покачиваясь, и медленно опускалась. Руки двигались хаотично. То скребя изломанными ногтями по кафельному полу, оставляя кровавые полосы на нем, то создавая свежие царапины, проходились по нагому телу.

Даже сейчас, находясь в относительной безопасности, меня трясет от тех странных моментов в недавнем прошлом. Моя ночная муза, девушка о которой я грезил, в тот момент не была человеком. Во всяком случае, Катя тогда была не больше, чем сосудом с чужеродным наполнителем. Дьявольский танец полуголого, залитого кровью и истерзанного собственными руками тела, притягивал и возбуждал.

Завороженный тем зрелищем я попал в ловушку. И последнее, что я помню перед страшным пробуждением, был тот танец на кафельном полу окровавленного лифта. Отдельные осколки общей картины, временами пытаются прорваться сквозь пелену забытья, но тут же, что-то их яростно гасит. Возможно это и к лучшему. Возможно, мне не стоит помнить, что творили мои руки в моменты беспамятства, которые стали приходить все чаще после того проклятого лифта. Возможно, человек попросту не может сохранить такие чудовищные воспоминания и остаться в здравом уме. Поэтому мозг превращается в печь, которая мгновенно сжигает все это. И быть может, эти редкие вспышки безумия позволили мне оставаться в сознании все остальное время.

Найти подходящее слово, дабы обозначить те кошмарные мгновения, задача непростая. Для себя моменты эти я назвал Темнотой, или если хотите, Тьмой. Конечно, память была не в силах спрятать от меня все, и редкие лучи света изредка пробивались сквозь густую темноту. Так, например, я точно помню, как снимал со стены лифта огнетушитель, как бил бездушное тело девушки, и свой дикий крик, наполненный искренним восторгом. Следующий кадр: и вот в припадке необузданной страсти я целую то, что еще недавно было красивым женским лицом. Еще вспышка: и вот, мои руки, сжимающие маленький швейцарский ножик, с дьявольской тщательностью рвут плоть бедной девушки от паха до брюшной полости. А дальше была тишина.… Не меньше часа пробыл я без сознания. Содеянное казалось настолько нереальным, что отойдя на пару шагов от проклятой кабинки, я уже сомневался в недавних видениях. Но, к сожалению это было так…

Дневник Елены

Боль пронеслась от кончиков пальцев до корней волос. Боль проникла в каждую клеточку моего тела, достигла своего пика и резко остановилась в области живота. С того момента боль стала моей верной спутницей.

Да, именно ребенок от моего столь неудачного брака вызвал ту острую боль. В своих размышлениях я пришла лишь к одному ответу. Смерть не поглотила меня целиком и при ее порывах я удерживала сознание наплаву. Однако второй, растущий во мне разум, по всей видимости, был в ее руках.

Когда я очнулась, кровавое действие приблизилось вплотную к сцене. Сладострастные стоны погибающих людей сотрясали воздух, но я поспешила покинуть тот театр смерти. Дьявольская пьеса вовсе не нуждалась в моей игре, и я не спеша начала спускаться в зал. Оказавшись внизу, я бросилась к стене актового зала, намереваясь вдоль нее проскользнуть к выходу.

Последний раз осмотрев людей под сценой, я попробовала найти глазами Игоря, но людская масса стерла отдельные лица, все сливалось. Где-то на краю зала взгляд остановился на знакомом силуэте. Нет, тогда я не нашла мужа. Я увидела Анжелу.. Девушка была на периферии происходящего ужаса, она сидела на полу и качалась в такт своим вздохам. Время тянуть было нельзя. Я направилась в ее сторону и только было открыла рот, чтобы ее окликнуть, как чьи-то руки схватили девушку за горло.