Цирк - Маклин Алистер - Страница 35

Росбак раздвинул живую изгородь и внимательно посмотрел вперед и вверх. Сразу все стало ясно. Через крышу он все же прошел, но через улицу и на 15 футов выше другой крыши находилась наблюдательная вышка. Она явно предназначалась для одного человека, и Росбак ясно видел единственного ее обитателя. Внезапно ожил установленный на два фута над вышкой прожектор с дистанционным управлением. Световая дорожка пробежала по западному периметру и погасла, чтобы не ослепить часового на северо-западной вышке.

Луч погас, но тут же ожил вновь, чтобы пройтись на этот раз по южному периметру, и опять погас. Похоже, что часовой не очень спешил зажечь его снова, он закурил сигарету и поднес ко рту что-то похожее на фляжку.

Росбак надеялся, что положение с освещением так и останется. Изогнутые шипы электрического забора были на одном уровне с основанием вышки. Это расстояние составляло около сорока футов. Росбак отступил на шаг от живой изгороди, мысленно благодаря того садовода, чья тяга к уединению позволила ему встать во весь рост, сбросил с плеча бухту веревки и взял в правую руку около восьми петель. Свободный конец веревки уже был завязан подвижной петлей. Сама по себе веревка вряд ли была толще обычной бельевой и годилась разве что для перевязывания пакетов. Но на самом деле она была сделана из армированного сталью нейлона и выдерживала на разрыв тысячу четыреста фунтов. Он снова раздвинул изгородь и посмотрел вниз. Кан Дах и Макуэло стояли, беспечно болтая, на углу Центральной улицы и Южного переулка. На Центральной улице не было никаких признаков жизни, кроме изредка мчавшихся по ней автомобилей, которые не вызывали беспокойства: ни один водитель не будет ночью глазеть наверх.

Росбак встал на парапет, крутанул веревкой над головой и на втором обороте отпустил ее. Как показалось, веревка с небрежной легкостью взвилась вперед и точно легла на два выбранных им шипа забора. Росбак не собирался туго затягивать петлю. Потом он смотал оставшуюся часть веревки и перебросил ее через улицу, так что она легла прямо к ногам Кана Даха и Макуэло. Они подобрали веревку и скрылись вдоль Южного переулка — веревка натянулась и улеглась у основания шипов.

Первую половину пути по кабелю Бруно прошел, не испытывая особых затруднений. Вторая половина пути стала настоящим испытанием его силы, реакции и чувства равновесия. Он не обращал внимания на провисание кабеля и на крутизну его подъема, ни даже на частые и резкие порывы ветра. Они стали сильными и раскачивали кабель. Если бы на нем был хотя бы тончайший слой льда, Бруно не смог бы идти, но даже если бы лед и был, то он все равно пошел вперед.

Кабель соединялся с гигантским изолятором, который удерживался двумя растяжками, прикрепленными к стене. За этим изолятором кабель проходил сквозь другой изолятор на цоколе высоковольтного переключателя, закрытого пластиковым колпаком. Если выключить этот переключатель, то это исключит опасность того, что кто-то обнаружит обесточенную Бруно цепь. Но этот выключатель, хотя и погруженный в масло, мог создать достаточно шума, чтобы привлечь внимание часового на юго-восточной вышке, которая находилась не далее десяти футов. Бруно решил отказаться от этой опасной затеи.

Он разорвал свой шест, сложил его части вместе и повесил их на растяжки, хотя вряд ли ему придется еще раз им воспользоваться.

Перебраться через ограждение с изогнутыми наружу шипами труда не составит.

Оно всего на три фута выше его головы и ему придется только надеяться на верхушку переключателя и просто нагнуться. Но здесь таилась большая опасность — в первый раз он попадал в зону видимости.

Он набросил веревочную петлю на шип, подтянулся и взобрался на переключатель, и теперь его голова была на четыре фута выше заграждения.

Массивная стена была толщиной в 30 дюймов. Даже пятилетний ребенок, не страдающий головокружением, мог запросто пройти по ней по всему периметру, но этот же самый пятилетний ребенок будет виден как на ладони под лучами прожектора с вышки.

И как раз в этот момент, когда он собрался перешагнуть через шипы стального забора, прожектор ожил. Он светил с северо-восточной вышки, и его луч прошелся по всей длине восточной стены, куда пробирался Бруно.

Реакция его была мгновенной. Он припал к стене снаружи, держась за веревку, чтобы не свалиться вниз. Навряд ли часовой разглядит такой ничтожный объект, как веревка, затянутая на шипе. Так оно и случилось. Луч прожектора развернулся на 90 градусов, быстро промчался по северной стене и погас. Через пять секунд Бруно стоял на стене. В пяти футах ниже находилась крыша здания тюрьмы. Оттуда начинались восемь ступенек, ведущих к вышке. Он спустился на крышу и, согнувшись, пробрался к основанию вышки.

Когда он взглянул внутрь, внутри будки зажгли спичку и в ее свете он заметил человека в меховой шапке и в шинели с поднятым воротником, прикуривавшего сигарету. Бруно снял предохранительный колпачок с газового пистолета, бесшумно поднялся по ступенькам и левой рукой взялся за ручку двери. Он подождал, пока часовой раскурит сигарету, не спеша открыл дверь, направил авторучку прямо на красный огонек и нажал спуск.

Через пять минут по крыше тюремного здания он подобрался к северо-восточной вышке. Так он задержался не дольше, чем на первой.

Оставив часового в таком же положении, как и первого, он вернулся назад вдоль восточной стены и спокойно надавил на переключатель. Приглушенный звук вряд ли можно было услышать дальше чем на несколько футов. Он вернулся к юго-восточной вышке и трижды коротко мигнул фонариком вдоль южной стены, затем включил его и поднял вверх. С Южного переулка сверкнула ответная вспышка.

Бруно погасил фонарик, размотал на всю длину легкий шнур, который достал из ящика, и опустил его вниз. Ощутив легкий рывок на другом конце, он сразу же поднял его. У него в руках оказался второй конец веревки, которую Росбак забросил на шипы забора из-за западного угла Лабиана. Он потянул ее, но не очень сильно — стальная сердцевина нейлонового троса делала провисание незначительным. Теперь у него была веревка, проходившая по всей длине южной стены на три-четыре фута ниже основания шипов забора.

Для канатоходца такого класса это было все равно, что идти по шоссе.

Весь пятисотярдовый путь занял у него не более трех минут. Это была просто увеселительная прогулка. Правда, один раз, когда луч прожектора прошелся по южной стене, ему пришлось присесть, и этого оказалось достаточным, чтобы остаться незамеченным. Через минуту после того, как он добрался до цели, и третий часовой лишился на ближайшее время всяких ощущений.

Бруно направил фонарик вниз и просигналил три раза. Это означало, что он на месте, но ожидает. Требовалось еще снять четвертого часового на северо-западной вышке. Хорошо, что часовые редко пользовались прожекторами — только по собственному капризу, а не по четкому графику. Длительное отсутствие прожекторного света подозрений не вызывало.

Он подождал, пока последний часовой еще дважды провел своим прожектором, спрыгнул на крышу исследовательского корпуса, которая, как и у его восточного двойника, была на пять футов ниже уровня стены, и тихо пересек ее.

Конечно, часовой ничего не подозревал. Бруно вернулся к юго-западной вышке, дважды мигнул фонариком и вновь опустил шнур. Через минуту он обвязывал основания шипов узловатой веревкой. Снова посигналив, он немножко выждал и потянул веревку. Она туго натянулась — по ней взбирался его первый помощник. Он перегнулся, чтобы разглядеть карабкающегося, но тьма была слишком густой, чтобы распознать человека. Громоздкая тень позволяла предположить, что это был Кан Дах.

Бруно приступил к более тщательному обследованию крыши. Там должен быть ход для часовых, дежуривших на вышках, так как возле вышек и внутри них никаких путей не было. Почти сразу он обнаружил то, что искал, по сильному свету, льющему из приоткрытого люка, находившегося ближе к той части крыши, которая примыкала к внутреннему двору и располагающейся между северной и южной стенами.