Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 64

А после этого стали уже "ковыряться" с самой лабораторией, если, конечно можно назвать этот раздолбанный барак столь громко: подобие водопровода и канализации нужно изобразить, вытяжку какую-никакую соорудить тоже необходимо, столы, раковины…

В результате сутки в карауле я практически отдыхал. Но этот "санаторий" длился всего лишь сутки. Ещё пару дней "штурмовщины", и прибыло оборудование для лаборатории. Половина посуды, естественно, в виде стеклянного боя. Хорошо, что я о подобном догадывался и заложился на этот случай с тройным запасом.

Реактивы прибыли ещё не все, но начинать работать уже можно.

Командир батальона немедленно освободил меня от всех дежурств и создание "погибели для Наполеона" встало если и не на промышленные, но хотя бы на кустарные рельсы.

Всё бы хорошо, но любой, кто имел дело с производством какого-либо вещества, знает, что реальный выход продукта сильно отличается от ста процентов, а кроме того, нужно куда-то девать побочные продукты производства. Даже при получении банальной соды по методу Сольве, что делать с терриконами хлорида кальция, который при этом неизбежно образуется?

Разве что в море топить.

А у меня побочный продукт – непрореагировавшая смесь серной и азотной кислот, весёлая субстанция, правда? И куда её выливать?

Так что прости, Матушка-Даугава. Ежедневно солдаты на лодке отправлялись на середину реки и аккуратно выливали с борта лодки несколько литров "адской смеси". Для такой огромной водной артерии это не должно быть фатальным или даже серьёзным.

Сначала, правда, пробовали организовать предварительную нейтрализацию, но оказалось жуткой морокой – сначала аккуратно водой разбавить, причём, естественно лить кислоты в воду, потом известью… В результате, когда я приказал просто выливать в реку, мои минёры вздохнули с облегчением. В конце концов, ежесуточная порция отходов была литра два-три – и нести не тяжело, и для природы не страшно. Посчитал на досуге: если это вылить в стандартный двадцатипятиметровый бассейн, то вода на вкус даже слегка кисловатой не станет, а тут такая речища, да ещё и с течением…

Проблемы возникли во время ожидания, пока встанет надёжный лёд, когда ни на лодке не выплывешь, ни по тонкой корочке не пройдёшь. Морозу-Воеводе потребовалась неделя, ну а по её истечении стало совсем удобно.

Шло время и стратегические запасы медленно, но верно пополняли боевые "закрома Родины". Прапорщик Храповицкий оказался на редкость толковым помощником и достаточно скоро я стал доверять ему самостоятельно заниматься синтезом. Первое время, правда, слегка беспокоился, что по старинной русской традиции "дык это я уже умею, можно и "поприблизительней", он начнёт с юношеским энтузиазмом играть в "стахановца", что запросто может кончиться грандиозным ТРАХТАРАРАХОМ на весь батальон. Но демонстрация свойств нитроглицерина полученного в первой серии наших работ видимо всё-таки произвела на парня впечатление и заставила относиться к этому веществу с уважением. Так что работал Аполлон Митрофанович внимательно и неторопливо.

Первую пару изготовленных динамитных шашек также потратили на демонстрацию. Показали господам офицерам, ради чего мы с прапорщиком практически освобождены от несения рутинной службы. Кстати не раз уже ловил на себе косые взгляды сотоварищей по батальону, явно связанные с моим привилегированным положением.

И вот тут сослуживцев, что говорится, проняло. Когда они увидели разрушительное действие столь небольшого по размерам заряда – оценили. Остаток дня господа пионеры только и обсуждали, что перспективы применения новой взрывчатки. Даже на мероприятии, посвящённом "спрыскиванию" нашего успеха, говорили только об этом, хотя за столом, да в компании с несколькими бутылками доброго вина, обычно находили более приятные темы для общения, чем служба.

Работа двигалась медленно, но верно и к концу зимы на складе хранилось уже несколько пудов динамита, а так же с пяток килограммов бездымного пороха.

В конце февраля меня срочно вызвал Пушняков.

— Здравствуйте, Вадим Фёдорович, — слегка напряжённо поприветствовал меня майор. — Скажите, прапорщик Храповицкий способен самостоятельно продолжать работы? Без вас.

— Думаю что да, — несколько удивился я, — а в чём дело?

— Да вот, ознакомьтесь, — протянул мне бумагу командир.

М-да…"…Направить в Тулу, для скорейшей организации работ по производству бездымного пороха и испытания ружей для него предназначенного…" Подпись Барклая. Ну что поделаешь – "Есть организовать производство!"

Вот это встреча!

Март лучше ноября только тем, что уже ожидается возрождение природы, уже живёшь надеждой на тепло, зелёную траву, щебет птиц и тому подобное. И знаешь, что никуда всё это не денется, что придёт уже очень скоро. А в плане погоды оба месяца поганы и непредсказуемы. Может быть что угодно: и снег, и мороз, и холодный дождь с ветром.

А душа и тело уже давно истосковались по весне. И ждут её каждый день.

Сегодня опять подморозило. Хорошо ещё, что вчера не было оттепели, поэтому копыта у наших с Тихоном лошадей не разъезжались. Всё-таки надо было ехать на санях, но я уже так сжился со своей Афиной, что просто мысли не возникало оставить её на какой-нибудь почтовой станции. Нет уж, с этой лошадушкой я без сверхнеобходимости надолго не расстанусь.

Усиленно хотелось водки с горячей закуской. У меня была с собой фляжка с живительной влагой, но пить в седле на морозе – ну его к дьяволу. Потерплю до ближайшей корчмы. А она, зараза, всё не показывается. Хотя уже скоро и темнеть начнёт. Но должна уже скоро быть. Должна. Просто время и расстояние в зимней дороге, наверное, ещё более относительны, чем они же при околосветовых скоростях…

Наконец-то! Спрыгнув с седла во дворе "приюта для путников", я передал Тихону уздечку Афины и заторопился в тепло.

Народу было немного: кроме хозяина заведения и его слуги, в помещении было ещё пять человек. Пара ямщиков-почтарей сидела за одним столиком и три офицера за другим. Один был явно сумским гусаром: серый с красным доломан – как на Голубкиной в гусарской балладе. Тот самый, увидев который поручик Ржевский произнёс: "Мундир на вас, я вижу, павлоградский…" вот за что консультантам в кино деньги платили? Двое других – драгуны. Не помню какого полка – воротники белые, эполеты золотые. То ли Иркутский, то ли ещё какой с Сибирью связанный.

Я, не снимая шинели, тут же попросил того, о чём давно мечтал:

— Хозяин! Водки и жареного мяса. Только поскорее.

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие! Пожалуйте пока водки с капусткой, а мясцо уже скоро подоспеет.

Офицеры, как и ожидалось, обернулись в мою сторону. Я козырнул "коллегам". Они кивнули в ответ, но в первую очередь, хотелось опрокинуть в себя стаканчик и зажевать хрусткой капустой. Что и было сделано.

Проглотив первую порцию, я встретился глазами с поручиком…

Так. Трактирщик что, на галлюциногенах свою водку настаивает?

— Сергей?

— Здравствуй, Вадик!

Я ещё ничего не соображал, но уже облапил поднявшегося мне навстречу Серёгу. С такой радостью и, не подумайте чего плохого, нежностью, как, наверное, не обнимал никого в своей жизни. Чтобы понять, нужно оказаться на моём месте – встретить друга и брата в совершенно чужом мире.

— Как тебя называть? — прошептал Горский мне на ухо.

— Так же как и раньше. А тебя?

— Аналогично.

— Господа! — Обратился к присутствующим офицерам Сергей, когда мы, наконец, разомкнули объятья. — Разрешите вам представить моего старинного друга: Демидов Вадим Фёдорович, поручик…

— Первого пионерного полка, — договорил я. — Простите, я всё-таки сниму шинель.

Когда я вернулся к их столу, мне уже набулькали вторую рюмку. Офицеры тоже представились: корнет Беклемишев – гусар и штабс-капитан Иркутского драгунского Арнаутов. Красный крестик на моей груди произвёл впечатление даже на Сергея. Выспрашивать откуда у поручика Владимир не стали, но некоторое недоумение в смеси с уважением без труда читалось на их лицах. Ну и ладно, не мне же самому начать объяснять.