Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 38

Обжились, разложили вещи, Виктор поехал по своим служебным делам.

И вдруг – стук в Ольгину дверь. Сердце подпрыгнуло, но – узнала голос портье.

– Ой, извините, пожалуйста, – дама была сконфужена. – Один номер придется поменять.

– Почему? – удивилась Шеметова.

На разговор вышел и Олег Всеволодович.

– Здесь судья будет жить, – с уважительным придыхом объяснила администратор. – Мне сейчас позвонили. Но другой тоже хороший номер, только туалет в конце коридора.

– Где туалет? – улыбнулся Багров.

– В коридоре. Второй этаж уже сделали. А первый – на осень отложили, когда деньги будут.

Ольга судорожно соображала. Ссориться с судьей хотелось еще меньше, чем бегать в удаленный туалет. Меняться с Багровым ей было неудобно: все-таки она еще не отошла от восприятия его как кумира и профессионального наставника. В итоге решила не спорить. Как бы неприязнь судьи к упрямице не перешла на ее подзащитного.

Багров же думал совершенно иначе. Прежде чем партнерша что-то ответила, он выдал резкий отказ.

– Как же так? – недоуменно спросила дежурная дама. – Мне только что позвонил сам глава администрации. – В ее мозгу не укладывалось, что можно вот так, запросто, отказать ее боссу. Более того, высокому архангельскому руководству, по чьей просьбе наверняка и звонил босс! Это уже был бунт. И, судя по появившемуся в глазах гневу, она собиралась насмерть стоять за честь начальства.

– А как иначе? Мы приехали раньше, – деловито ответил Олег Всеволодович. – Согласились на предложенную цену. Заплатили деньги. Получили квитанции с вашей подписью и печатью. Так что выселить нас может только суд, – весело рассмеялся он.

Дама была в полном смятении. Будь это стандартный жилец – она бы ему показала. Он бы уже был не жилец. Но это ж адвокаты! И приехали – из Москвы! – на процесс, о котором все только и судачили.

– Да вы не переживайте так, – улыбнулся Багров. – Сообщите шефу, пусть он думает.

Это был выход, дама благоразумно решила последовать совету. Злобно зыркнув на гостей, она уже повернулась к выходу, однако Олег Всеволодович снова ее остановил.

– Девушка, – мягко сказал он ей. – Давайте лучше будем дружить.

Она не выказала никакой готовности к дружбе, но Багров продолжил необычно вкрадчивым голосом:

– Знаете, московские адвокаты – крайне неприятные люди. Мы-то уедем, а вам ведь здесь жить, так? – повторил он сакральную, много раз уже слышанную в этой командировке фразу.

– Так, – поразилась дама. Именно поэтому она и хотела вышвырнуть Ольгу из номера, заселив туда судью.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Олег Всеволодович. – Затеем войнушку, пойдут жалобы, иски, суды, статьи. Потом мы уедем, а вы останетесь.

– И что же мне делать? – как-то жалобно спросила администраторша. Багров теперь напрягал ее не меньше архангельских боссов: паны дерутся, у холопов чубы трещат.

– А ничего не делайте, – доброжелательно посоветовал адвокат. – Скажите боссу: они отказываются беседовать со мной и требуют встречи с вами.

– Так он же не захочет…

– Конечно, не захочет! Кто ж захочет скандала? Вот и придумает что-нибудь. А мы с вами будем дружить и вместе пить чай с конфетами.

– Мне нельзя сладкое, – растерянно ответила та.

– Значит, с лимоном, – легко нашел выход Багров.

– Слушай, а ты уверен, что нам нужен скандал? – тревожно спросила Ольга, когда администраторша ушла.

– Не будет никакого скандала, – ответил Олег Всеволодович.

– Может, мне стоило переехать? – не соглашалась осторожная Шеметова.

– Не стоило, – улыбнулся коллега. – По трем причинам. Конспектируй. Первая: мне пришлось бы уступить тебе хороший номер, а самому бегать на улицу. Даже в дождь.

– В коридоре дождей не бывает.

– Ладно, не в дождь, – согласился старший партнер. – Но все равно обидно.

– А как насчет смирения и кротости? – с улыбкой спросила Ольга.

– Никак, – максимально честно ответил Олег и, не обращая внимания на иронию, продолжил: – Вторая: наши процессуальные противники должны знать, что мы неприятные люди. Не идущие на односторонние уступки.

– А третья? – спросила Шеметова. Про первое и второе она и так понимала, без объяснений.

– И третья: пусть судья поживет без туалета. Тогда каждая лишняя неделя процесса будет становиться для него все накладнее и накладнее. А нам есть чем его затянуть. Вот еще один повод для торга.

Разложив вещи, направились погулять.

Весь городок – по крайней мере, центральную часть – обошли за полчаса. В Любине были и сквер, и статуя Ленина, довольно большая для масштабов поселка. И кинотеатр, в том самом Дворце культуры. Правда, «кина» теперь не будет, по крайней мере – в будние дни: зал занят предстоящим судебным процессом.

Потратив еще час, ушлый Багров нашел место, где они будут обедать: отличная – чистенькая и без удушливых ароматов общепита – столовая рядом расположенной небольшой мебельной фабрички. Олег Всеволодович был мил и безгранично обаятелен – еще молодая и уже пышная женщина из столовой была счастлива, что у нее появился такой гость. Ради него она была готова кормить и Ольгу.

Не факт, что беседа Багрова с завстоловой понравилась Шеметовой. Но обедать где-то было нужно, и она старалась не показывать своих чувств.

Вернулись в гостиничку, когда уже начинало «темнеть» – газеты в такой темноте читали, не включая ламп.

Народу прибавилось. Вернулся откуда-то с утра заехавший в «отель» прокурор – его украдкой показала москвичам вновь обретенная союзница-администраторша. Вадим Донатович Мушин, мощный представительный дядя с солидным, отлично поставленным голосом занимал последний номер с удобствами. Именно он, по имеющимся сведениям, будет требовать для Лешки исключительной меры наказания – смертной казни. А смертная казнь, напомним, пока что никем законодательно не отменена, достаточно внимательно почитать кодекс. Мораторий – всего лишь приостановка исполнений вынесенных приговоров. Ляжет политическая карта иначе, снимут думцы мораторий, и расстрелы продолжатся. Короче, солидный и уверенный вид прокурора Мушина адвокатов точно не радовал.

Нейтральная новость: приехал освещать процесс журналист архангельской газеты, его поселили внизу. И единственное, что обрадовало Ольгу Шеметову: на своем латаном «Днепре» прикатил дед Самсон. Он улыбался, даже ручкой помахал москвичам. Старика уж точно не угнетали удобства во дворе и тем более в конце коридора; другими за свою долгую жизнь он вряд ли пользовался.

Багров вежливо улыбнулся ему в ответ. Ольга же почувствовала огромную радость и облегчение. Надвигалась пусть и белая, но ночь, а Шеметовой так легко было представить себе желтые глаза бабки Марфы…

Райцентр Любино

Последний день перед началом процесса

До открытия процесса оставался всего один день.

Весь райцентр только об этом и говорил. Говорили на почте, куда москвичи зашли за Интернетом (ни о каком вайфае в гостиничке и мечтать не приходилось). Обсуждали в магазине, где покупали воду и пирожки (между прочим, вкуснейшие).

Даже на улицах, гулять по которым особо пока не довелось из-за обилия срочных дел, то и дело слышали упоминания о предстоящем суде: он притягивал внимание большинства любичан. Кстати, они именно так себя именовали, не любинцы, а любичане.

Из случайно подслушанных разговоров следовало, что публика жаждет крови безжалостных убийц. Неприятно, но ничего другого Олег с Шеметовой и не ждали. Газеты, радио, телевидение, рассказывая о страшном преступлении, давно подготовили общественное мнение. Никто же из них не беседовал с Лешкой, не выслушивал откровения жены пчеловода Дарьи или учительницы Неустроевой. Будет ли у адвокатов шанс поколебать это общее мнение? Неизвестно.

Но сдаваться без боя они точно не собирались.

Плохо было и то, что адвокаты еще ни разу не встречались со своими подзащитными – времени на поездки в Архангельск не имелось. С Василием это было терпимо, его роль была и будет пассивной. А вот от поведения Леши зависело очень многое. Правда, Анна Ивановна гарантировала Ольге, что как та велит, так ее мальчик и будет себя вести. Он очень послушный.