Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 45

Елена Матвеевна считала, что Мальчик ее погиб по совершенно другой причине. Майор требовал с нее очередного алиментного щенка кому-то в подарок, в Любино. Она не смогла дать, так как уже получила задаток от покупателя.

Вот как-то так выходило. Кривовато.

Николаев уже пожалел, что выставил свидетелей по этой истории, но дело было сделано.

Впрочем, бывший прокурор не остановился в своих усилиях по укреплению положительного имиджа покойного милиционера.

Следующая история казалась защитнику потерпевших безукоризненной.

– Вот, например, за неделю до гибели Алексей Васильевич лично пресек злостное хулиганство, – заявил Николаев своего очередного свидетеля.

Шеметова могла бы попробовать отвести его, поскольку эпизод не касался непосредственно расследуемого дела. Но она точно не зря бегала днями и вечерами по Заречью. И упомянутый эпизод впоследствии подняла бы уже по своей инициативе. Но теперь зверь сам шел в подготовленную ловушку.

Дело казалось достаточно обычным.

Два бугая, Игорь Рыбаков с приятелем Виктором Лаптевым, напились, пошли к сельсовету, где в хорошую погоду иногда устраивали танцы, а зимой просто тусовались, и принялись искать повод для драки. Ударили одного парня помельче. Оскорбили его девушку.

Тут-то и возник блюститель закона. Мгновенно пресек бардак во вверенном ему хозяйстве.

Публика в зале, выслушав показания, даже зааплодировала покойному майору: она-то не понаслышке знала, как могут отравить жизнь парочка пьяных хулиганов.

– Разрешите вопрос к свидетелю, ваша честь, – попросила Шеметова.

– Спрашивайте, – разрешил тот.

Свидетель, зареченский агротехник, с недоумением уставился на москвичку: что, мол, тут спрашивать.

– Как именно майор Куницын пресек преступные действия Рыбакова и Лаптева? – спросила она.

– Ну… – сразу замялся тот.

– Он попросил их прекратить безобразие? – подсказала Ольга.

– Да, – ухватился за подсказку агротехник.

Николаев, разумеется, протестовать не стал.

– А как? Словами?

Свидетель замолчал, почувствовав подвох.

– Отвечайте на вопрос, – строго сказал федеральный судья Денисов.

– Он врезал Рыбакову, – неохотно ответил тот.

В зале кто-то опять одобрительно захлопал.

– Чем? – уточнила Шеметова.

– Кулаком. Раза два.

– А когда тот упал?

Ольга была безжалостна, имевшаяся информация позволяла извлечь из ситуации максимум.

– Ногами побил чуток, – выдавил свидетель.

– Что было с Лаптевым? – как клещ вцепилась Шеметова.

– То же…

– Что «то же»? – вмешался председатель суда. – Отвечайте на поставленный вопрос.

И агротехника прорвало. Ошеломленный натиском Ольги и напуганный судьей, он рассказал все в деталях.

Майор пришел на танцы, услышав шум. С лету, не особо разбираясь, врезал Рыбакову, жестоко, до крови, избив лежачего сапогами. Заодно, не разобравшись или не желая разбираться, разок ударил потерпевшего парня. Тот, впрочем, был без обид – не появись Куницын, все для него могло кончиться много печальней.

А после – самое интересное. От души вмазав Лаптеву – пьяный с ног свалился, метра три летел, – майор вынул пистолет и заставил обоих хулиганов на коленях ползти к нему. После чего – целовать его выставленный вперед сапог.

Все это выглядело уже не столь благородно, как в первоначальном изложении.

Николай Николаевич ежился, морщился, но остановить допрос своего же свидетеля не мог.

– Майор был очень пьян? – прямо спросила Шеметова.

– Ходатайствую о снятии вопроса! – выскочил Николаев. – Наводящий вопрос.

– Вопрос снят, – согласился Денисов. – Переформулируйте, пожалуйста.

– Хорошо, – легко согласилась Ольга. – Майор в тот вечер был трезв или пьян?

– Пьян, – вздохнул агротехник.

– Да он всегда был пьян! – выкрикнул из зала кто-то из зареченских. – Не так посмотришь – кулаком в морду!

Публика больше не аплодировала.

– Майор Куницын не правопорядок охранял, – подвела итог Шеметова. – Он свое феодальное ханство оберегал. И свои феодальные законы применял.

– Протестую, ваша честь! – заявил Николаев. Несмотря на пристрастие к спиртному, юрист в нем еще оставался, хотя в данном случае защитник потерпевших тоже нарушил норму судебного общения. – Давление на свидетеля, ваша честь. Навязывание мнения.

– Ходатайство удовлетворено, – согласился Денисов, даже не сделав Николаеву замечание за нарушение формы обращения.

Это в американских судах протестуют. В России же, в соответствии с УПК, обращаясь к судье, ходатайствуют. Даже если надо в туалет, то адвокат ходатайствует о посещении бытовой комнаты.

Эпизод прошел неотмеченным в протоколе. Но несомненно отметился в памяти судьи.

Впрочем, вряд ли каждый из рассмотренных эпизодов был в состоянии повлиять на приговор. Но, как говорится, вода камень точит. И еще есть анекдот про украденные ложки, когда ложки нашлись, а осадок остался. И осадок, с точки зрения адвокатов подсудимых, пока оставался правильный.

Но все же эти тяжелые дни верховодила прокурорская сторона.

Особенно было плохо, когда допрашивали Лешку. Он спокойно и монотонно, не отворачиваясь и не опуская лица, подтвердил все. Как замыслил. Как обрез готовил. Как картечь рубил. И даже как нажал на курок, почти в упор.

– Вы приняли решение убить майора Куницына внезапно? – спросил Лешку Денисов.

– Нет. Я давно об этом думал, – спокойно ответил тот.

У Шеметовой аж внутри захолодело. Она выставила пятерню, как договаривались, чтобы Лешка немедленно замолк. Однако тот оставался спокойным и безучастным.

– Но ты же терпел издевательства десять лет! – попыталась перевести обсуждение в более выгодную сторону защитница.

– Я маме обещал, – ответил подзащитный раньше, чем заявил протест Мушин.

– Обманули все-таки маму? – уязвил прокурор.

– Нет, – Лешка оставался спокойным и теперь. – Я терпел, пока дело касалось меня, матери и отца. Как обещал. Теперь он влез в Зойкину жизнь. Ей я ничего не обещал.

– Значит, вы за честь дамы вступились? – включился Николаев.

Тема была для них очень выигрышная, а Лешка не обращал никакого внимания на выставленную Шеметовой запрещающую пятерню.

– Терпение кончилось, – согласился подсудимый. – Я его предупредил возле общежития. Видать, он не поверил.

– Хороший повод сразу выстрелить в человека, – гнул свое Мушин.

– Я не сразу выстрелил, – сказал Леша. – У него было время.

– Ваша честь, прошу пять минут для разговора с подзащитным! – не выдержала Ольга.

Денисов неохотно согласился.

Шеметова жестко попросила Лешку умолкать, когда видит ее знаки. Он промолчал. Ольга надеялась – что в знак согласия.

Впрочем, парень и так уже столько всего наговорил…

Снова мнение зала качнулось в сторону ненависти. Если б не конвойная команда – Петр Никитич так и сидел с наганом в открытой кобуре, – могли бы и самосуд устроить. Мальчишка вроде совсем, а человека убил, как комара прихлопнул.

Анна Ивановна плакала, уже не скрывая слез. Зачем она научила сыночка никогда не врать?

Защитники сидели молча. Против лома нет приема. И ждали своего часа.

Любино

Суд. Пошла вторая неделя

Да, тяжко пришлось адвокатам, пока свидетелей представляла сторона обвинения. Один лишь раз сумела сказать свое слово Шеметова. Зато как сказала – даже Багров, значительную часть всего этого и придумавший, потом тайком показал ей оттопыренный большой палец.

Дело было так.

Прокурор допрашивал потерпевшую. Та охотно рассказывала, каким сильным и любящим человеком был ее муж. Не забывая попутно уколоть подонков, которые любят поплясать на похоронах, и трусов, обожающих попинать умерших львов.

Короче, ничего особенного.

Когда сторона обвинения закончила допрос потерпевшей, такое же право предоставили стороне защиты.