Уитни, любимая. Том 1 - Макнот Джудит - Страница 58

Она прошла через коридор и скользнула в дверь библиотеки, но не смогла найти ничего интересного среди стоявших на полках книг. В обоих салонах гости были заняты комнатными играми, а в гостиной ее подстерегал кузен Катберт. Ни при каких обстоятельствах Уитни не могла больше вынести общения с ним. Оставалось либо вернуться в спальню, либо укрыться в отцовском кабинете.

Она выбрала последнее и, попросив Сьюелла принести колоду карт и подложить поленьев в огонь, уселась у камина на стул с высокой спинкой.

«Я становлюсь отшельницей», — думала она, медленно тасуя карты.

Послышался звук открываемой двери.

— Что там, Сьюелл? — осведомилась Уитни, не оглядываясь.

— Это не Сьюелл, кузина Уитни, — пропел ненавистный голос. — Это я, Катберт.

Кузен подошел поближе и встал около стула, где мог беспрепятственно разглядывать сливочно-белые округлости, поднимавшиеся над вырезом корсажа. — Чем вы заняты?

— Это называется солитер, — сухо, почти грубо бросила Уитни. — Или «Наполеон на острове Святой Елены». В него может играть только один человек.

— Никогда не слышал о таком, — заявил Катберт. — Вы должны мне показать, как это делается.

Стиснув зубы, Уитни продолжала раскладывать карты, и каждый раз, когда она наклонялась, Катберт тоже перегибался вперед, делая вид, что заинтересован солитером, а на самом деле заглядывал ей за корсаж. Наконец Уитни окончательно потеряла терпение, швырнула карты на столик и вскочила.

— Неужели необходимо глазеть на меня подобным образом? — прошипела она разъяренно.

— Да! — выдохнул Катберт, хватая ее за руки и пытаясь притянуть к себе. — Необходимо.

— Катберт, — зловеще предостерегла его Уитни, — даю вам три секунды на то, чтобы убрать от меня руки, прежде чем я закричу на весь дом.

Как ни странно, Катберт немедленно послушался и разжал пальцы, но не отошел, а, повалившись на колени, положил руку на сердце, очевидно, готовясь сделать предложение.

— Кузина Уитни, — хрипло пробормотал он, раздевая ее похотливым взглядом, — я должен высказать вам, что у меня на уме и сердце…

— Я прекрасно знаю, что у вас на уме, — перебила Уитни, уничтожающе фыркнув. — Вы весь ужин бесстыдно рассматривали меня!

— Но я должен сказать, — визгливо настаивал Катберт.

Его руки потянулись к подолу голубого платья, и Уитни брезгливо подобрала юбки, почти убежденная, что он собирался приподнять их и попытаться разглядеть ее ноги. Лишенная опоры рука вернулась на прежнее место, ближе к сердцу.

— Я восхищаюсь вами всеми фибрами своего существа. И питаю глубочайшее уважение к…

Катберт, неожиданно осекшись, умолк, с ужасом уставясь куда-то в пространство.

— Искренне надеюсь, — лениво протянул с порога веселый голос, — что я не помешал ничьим изъявлениям чувств.

Клейтон подошел поближе к Уитни и до тех пор мерил ироническим взглядом рассерженного Катберта, пока тот наконец не поднялся, неуклюже споткнувшись при этом.

— Моя кузина учила меня новой игре, в которой участвует лишь один человек, — выдавил он.

Добродушно-веселое выражение лица Клейтона мигом испарилось. Коротким кивком показав на дверь, он предложил:

— Теперь вы всему научились, и поэтому предлагаю пойти немного попрактиковаться.

Катберт стиснул кулаки, поколебался, еще раз отметил холодную решимость в глазах противника и счел за лучшее исчезнуть. Подождав, пока за ним закрылась дверь, Уитни облегченно вздохнула.

— Спасибо, — благодарно начала она, — я…

— Я должен бы свернуть вам шею! — взорвался Клейтон.

Слишком поздно Уитни поняла, что следовало хотя бы не опираться на «больную» ногу.

— Позвольте поздравить вас с сегодняшними блестящими достижениями, мадам, — мрачно объявил он. — Менее чем за двенадцать часов вы ухитрились перетянуть Уиткома на свою сторону и повергнуть Катберта к своим ногам.

Уитни молча уставилась на герцога. Хотя его тон был далек от шутливого, однако уголок рта подозрительно дернулся в гримасе, сильно похожей на улыбку. Подумать только, а она тряслась от страха при одной мысли о том, в каком он, должно быть, бешенстве!

— Вы настоящий дьявол, — прошептала она, не зная, то ли смеяться, то ли наброситься на него.

— Вряд ли вас можно посчитать ангелом, — издевательски бросил Клейтон.

Весь день Уитни терзалась противоречивыми эмоциями: гневом, страхом, тоской и обидой, — не зная, что ожидает впереди и какова будет месть Клейтона. И теперь, глядя в это красивое лицо человека, который вовсе не собирался преследовать ее и, очевидно, забавлялся происходящим, девушка потеряла последние остатки самообладания. Зеленые глаза затуманились слезами усталого облегчения.

— Это был самый ужасный день, — прошептала она.

— Вероятно, потому, что вы тосковали по мне, — заметил он так язвительно, что плечи Уитни затряслись от подавленного смеха.

— Тосковала по вам? — неверяще хихикнула она. — Да я с радостью вонзила бы вам кинжал в сердце!

— Но тогда мой призрак преследовал бы вас до могилы, — угрожающе пообещал он.

— И это единственная причина, почему вы еще живы, — пояснила девушка.

И тут веселый смешок почему-то закончился сдавленными рыданиями, и по щекам потекли слезы.

Клейтон нежно обнял ее за плечи, предлагая безмолвное утешение, и Уитни приняла его. Повернувшись к нему, она уткнулась лицом в его фрак цвета голубиного крыла и выплакала свои беды и неудачи в объятиях человека, ставшего их причиной. Наконец соленый поток иссяк, но Уитни не спешила отстраниться и крепче припала щекой к теплой, мускулистой, надежной груди.

— Чувствуете себя получше? — пробормотал он. Уитни покорно кивнула и, взяв протянутый платок, вытерла глаза.

— Последний раз я плакала, когда мне было двенадцать лет, но с тех пор, как вернулась домой, только и делаю, что рыдаю. — Подняв голову, она неожиданно заметила в его глазах нечто вроде мучительного сожаления, и тихо сказала:

— Могу я спросить у вас кое-что?

— Все, что угодно.

— Все, что в ваших силах и в пределах разумного, конечно, — напомнила Уитни, всхлипывая и улыбаясь одновременно.

Не отвечая на беззлобный укол, Клейтон лишь наклонил голову.

— Что заставило вас пойти на эту… эту выходку в духе средневековья? — спросила она спокойно, без всякой запальчивости. — Что вынудило вас обратиться к моему отцу, не поговорив со мной, едва зная меня?

И хотя его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, Уитни почувствовала, как напряглись его мышцы, и торопливо объяснила:

— Я только пытаюсь понять ход ваших мыслей. Мы не слишком поладили на маскараде у Арманов. Я посмеялась над вашим титулом и отвергла ваши ухаживания, однако вы решили, что желаете жениться именно на мне. и ни на ком другом. Почему?

— А что вы думаете по этому поводу?

— Не знаю. Ни один мужчина не делает предложения женщине лишь затем, чтобы мучить ее и разрушить жизнь, поэтому у вас должна быть другая причина.

Несмотря на то, что слова Уитни звучали несколько оскорбительно, Клейтон улыбнулся, поскольку пребывал в прекрасном расположении духа: Уитни позволила ему держать ее в объятиях.

— Не можете же вы осуждать меня за то, что я хочу вас, в противном случае вам пришлось бы проклинать всех мужчин. Я признаю, что браки по расчету отдают средневековьем, но они приняты в лучших семьях Европы. Таков обычай!

— В вашей семье, вероятно, — вздохнула Уитни, — но не в моей. И не могу поверить, будто в подобных браках не существует ни малейшего шанса на то, что супруги в конце концов не начинают испытывать друг к другу какое-то подобие нежного чувства и даже, вероятно, нечто вроде любви.

— Но можете ли вы поклясться, что никогда не испытывали ко мне симпатии? — мягко настаивал он. — Даже против воли?

В голосе не слышалось ни вызова, ни издевательских ноток, провоцирующих на спор, и неизменное чувство справедливости помешало Уитни ответить резкостью. Неловко пожав плечами, она отвела глаза:

— Иногда.