Не моя война - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 39

— Обижаешь! Я же Омское ВОКУ окончил! Нас знаешь, как к войне готовили!

— А сам откуда?

— Из Новосибирска.

— А я из Кемерово, и Кемеровское ВВКУС окончил. Ну, здорово, зема!

— Здорово, земляк! — мы обнялись.

— А ты откуда, Александр?

— Из Перми.

— Тоже наш земляк! С Урала.

Тем временем началось построение на плацу. Мужики пошли в строй новобранцев, я — к строю «стариков». Встал сбоку, закурил. Витьки не было видно. Увлёкся. Видно, точно любовь.

Гусейнов вышел на середину плаца. Комбат доложил ему, рядом стояли мулла и начальник штаба.

Командующий начал выступать. Много было сказано о патриотизме, о коварном враге, о том, что нужно каждому положить много сил, а может и жизнь в борьбе за независимость своей Родины.

Потом перешёл к главному.

— Вы все видите, что правительство и командование прилагает все усилия для того, чтобы обеспечить вас техникой. Вот видите, привезли четыре БМП. А также для борьбы с воздушными целями противника — зенитные комплексы. Для улучшения качества обучения к вам прибыли три офицера-добровольца, — по рядам прокатилась волна смеха.

Гусейнов понимающе улыбнулся. Понятно, бог и царь, куда деваться.

— Также к нам присоединились — на этот раз совершенно добровольно — пятьдесят человек, русских. Это жители села Новоивановка. Армянские террористы разграбили село, многих убили. Этим жителям ничего не оставалось, кроме как взяться за оружие. Это ещё раз подчёркивает, что для противника нет ни флага, ни Родины — они бандиты.

Вот это новость. Теперь понятно, откуда русские добровольцы у Гусейнова. Здесь их называли «молокане». Много было русских сел как на территории Азербайджана, так и Армении ещё с царских времён. Да и Сталин любил такие вещи: на территории национального образования устраивать русские поселения. Разбавлять население. Много было смешанных браков.

Но вот от армян я такой подлости не ожидал, что будут они своих братьев-христиан убивать. Козлы! Нечего сказать. С этими все понятно, у них, вон, за победу даже мулла-замполит молится, а вот у армян попы, интересно, есть? Будут пленные, надо будет спросить.

Я задумался и пропустил, о чем говорил Гусейнов, лишь видел, что к нему подошла Аида. Батальон заржал. Понятно, что мужики долго с женщинами не общались, но здесь был особый случай. На краю плаца стоял и нервно курил Витька. Лицо было покрыто пунцовыми пятнами. Левая кисть непрерывно сжималась в кулак. Я внимательно смотрел на него, лишь бы дурить не начал, и не вздумал хвататься за пистолет. Витька докурил одну сигарету, начал доставать другую, пачка порвалась, часть сигарет высыпалось, он даже не стал поднимать их. Аида стояла рядом с Гусейновым, опустив голову. Нелегко женщине стоять перед таким количеством мужчин, как на расстреле.

Потом начал выступать мулла. Этот вещал на азербайджанском, я ничего не понимал, только проклятья, которые он призывал на головы врагов. Потом всех и новых и старых гвардейцев прогнали торжественным строем мимо командующего армией.

Никто из инструкторов не пошёл в этой колонне. Стояли в сторонке и курили, с усмешкой поглядывая на потуги гвардейцев ходить строевым шагом. Прибежал один из телохранителей Гусейнова, позвал нас в штаб.

По дороге мы объяснили мужикам, чтобы они не тушевались, никто нас убивать не будет, мы им нужны позарез как инструктора. Поэтому можно выдвигать требования, чего-нибудь требовать.

Понятно, что сейчас будут распределять обязанности. Поэтому предварительно договорились, что мы с Виктором берём вторую и третью роту. Первую роту берет на себя Александр-десантник, Володя-пехота отвечает за БМП, там ему работы хватит надолго. Мишка-пижон должен быть при штабе консультантом, один черт мало соображает в общевойсковом деле, зато будут у нас глаза и уши в штабе. Командование, опять же, будет под присмотром. Модаева он толком не знал, а тот его. У Мишки был дар сходиться с людьми. Вот пусть и сходится, глядишь нам полегче будет, а там, может, и до наших документов доберёмся.

В приёмной было полно охраны. И Гусейновская и комбатовская, и новых инструкторов. Ахмед и Вели тоже были здесь. Мы безропотно отдали оружие своей охране. Вошли. Кабинет прибрали, на окна повесили постиранные шторы, сами окна отмыли. Запах комбатовского перегара невозможно было ничем отбить, и поэтому в комнате просто вылили пару фару флаконов одеколона. Видимо, они были разные, потому как дух стоял невообразимый, даже открытые окна мало помогали.

Там были все в сборе. Гусейнов, комбат, Модаев, мулла. Тенью за спиной своего командира стоял Ходжи. Рядом стояли пять свободных стульев. Мы расселись, не дожидаясь приглашения.

— Ну что, господа. Я думаю, что вы уже много успели обсудить. Могу лишь сказать: если вы будете выполнять свой долг как положено, то вы так же как Маков и Богданов будете относительно свободны в своих действиях. Ну, давайте, старые инструктора, излагайте, то о чем мы говорили, — при этих словах Гусейнова наша новая троица удивлённо возмущённо посмотрела на нас.

— Предлагаю первую роту сделать штурмовой. Собрать в ней любителей Аллаха…

— Но-но, не зарывайся, — предупредил меня Гусейнов.

— Ладно, назовём их готовыми погибнуть во имя веры. Этих, потом наиболее подготовленных воинов, спортсменов, уголовников, а также любителей острых ощущений. Такие всегда найдутся.

— Молокане рвутся в бой, — вставил Гусейнов.

— Ну, с этими разбираться надо, — проронил Виктор.

— Да, надо разобраться, а то может и не стоит их кидать в пекло. Роты надо разбить на взвода, взвода на отделения.

— Далее, надо разбить личный состав по землячеству, есть люди с одного района, населённого пункта, им легче будет понимать друг друга, может, есть и родственники. Тогда они не бросят друг друга в беде.

— Понятно, — Гусейнов задумчиво потёр подбородок. — А вы что думаете? — спросил он, обращаясь к командованию батальона.

— По-моему, какая разница, Сурет? Воевали так, какая разница, что людей перекидаем? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Что по голове, что по лбу, — пожал плечами Нуриев.

— Что в лоб, что по лбу, — поправил его Гусейнов.

— Я думаю, что комбат прав. Не надо менять людей. Что есть, то есть. Аллах с нами, он поможет, — вставил свои «пять копеек» Модаев.

— Неверные хотят, чтобы все погибли. Вот они даже тех, кто истово верит в Пророка, и то посылают на верную гибель, чтобы они шли впереди всех. Не надо менять никого местами, а вот всех инструкторов поставить впереди первой роты, пусть покажут свою воинскую доблесть! — мулла яростно сверкал очками.

— И ещё. Прошу, чтобы мулла не совался со своими проповедями к вновь прибывшим офицерам и молоканам. Он все дело испортит, или устроит какую-нибудь провокацию. Мы это уже проходили, — не выдержал Виктор.

В голосе его клокотала ненависть и злость, голос вибрировал от напряжения. Повисла томительная пауза. Гусейнов думал, поглядывая на присутствующих. Новые офицеры молчали, лишь внимательно следили за происходящим.

— Ходжи, а ты что скажешь? — обратился Сурет к своей турецкой тени.

— То, что инструктора говорят, может сработать.

— А может не сработать! — встрял Модаев.

— Заткнись, — коротко бросил ему Гусейнов. Тот сел на место, покрывшись пятнами. — Продолжай.

— Особенно мне понравилась идея штурмовой роты. Можно попробовать. Подобрать в неё самых отчаянных, подготовленных воинов, добровольцы и фанатики тоже сгодятся. Применять её лишь на самых опасных участках, но тогда и львиную долю трофеев надо тоже им отдавать. Денег начислять им больше чем остальным. Землячество тоже может сработать. Если командиров назначать из их среды, то и подчиняться им тоже будут. Можно попробовать, — повторил Ходжи.

— Годится! Я пробуду здесь с вами три дня, посмотрим, что у вас получится. А как вы думаете распределиться по ротам?

— В первую роту пойду я сам, — подал голос Саша Калинин. — Я знаю, как учить штурмовиков.