Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории - Коровина Елена Анатольевна - Страница 86

Было и еще одно предсказание Андерсена, которое особенно значимо для нас в России. Когда-то уже известный сказочник познакомился в Копенгагене с молодым скромным актером Королевского датского театра – Петером Годфридом Эммануэлем Хансеном. Андерсен, всегда приветливый и добрый к людям, особенно к начинающим свой жизненный путь, решил приободрить молодого актера. Он подарил ему книгу своих сказок с надписью: «Я уверен, что вы еще прославите мои сказки!» Конечно, писатель имел в виду, что Хансен начнет читать его сочинения с эстрады (тогда были модны литературные чтения). Но его слова обернулись воистину невероятнейшим пророчеством.

В начале 1890-х годов (когда самого сказочника уже не было на этом свете) Хансен, так и не ставший большим актером, оказался в России. Надо было как-то зарабатывать на жизнь. И Хансен решил переводить сказки своего великого соотечественника, ведь до 1894 года они печатались в России не в переводе со шведского, а с немецкого или английского (помните «Дюймовочку»?). К тому же в Петербурге Хансен женился на русской девушке Анне и окончательно обрусел, став Петром Годфридовичем Ганзеном. Анна с детства учила немецкий и датский языки, так что неловкости общения не существовало. Более того, она, давно прочитавшая сказки Андерсена в оригинале, воодушевленно поддержала мужа в его затее с переводами. Вдвоем они и осуществили переводы для собрания сочинений Андерсена, вышедшего к его 90-летнему юбилею.

Переводы эти оказали огромное влияние на развитие всей культуры России. Они до сих пор считаются непревзойденными. Мы и сейчас наслаждаемся ими. А вот современники так отозвались на выход их в свет: «Благоухающая поэзия Андерсена впервые предстала читателям во всей своей чарующей прелести». Такой отзыв написал ведущий издатель того времени Иван Горбунов. И еще он заметил: «Если бы лучшие писатели мира нашли себе таких переводчиков!..»

А вот Андерсен нашел! И самым невероятным способом: «Я уверен, что вы еще прославите мои сказки!» И заметьте: сказочник написал это в будущем времени. Словно знал, что будет. Так, может, он действительно был ясновидящим?..

Правда и ложь о московском старце

Каких только гадостей не писали об этом человеке, чего только не сочиняли, как только не изобличали! Но москвичи с 1821 по 1861 год, как, впрочем, и жители провинции, регулярно ездили к нему за советом, ибо привыкли всякое дело начинать, переговорив с ним – крошечным, сухоньким «старцем» – Иваном Яковлевичем Корейшей.

История провидчества в России – особенная: тайная, опасная, обычно не одобряемая властями. Говорят же, у каждого в этой жизни собственное место. Символично, что своего пророка Москва держала в… сумасшедшем доме у Преображенской заставы. Врачи определили: он неизлечимо болен. Власти решили: опасен для общества. Газеты неустанно злословили о «юродивом бездельнике», «неграмотном, доморощенном пророке». Журналисты со смаком описывали, как «юрод» валялся на полу, прикрывшись засаленным одеялом. Как, заслышав вопрос, размешивал пальцами воду в стакане и давал отпить посетителям. А когда его уж очень донимали, ошалело кричал и даже плевался. Дикая картина, верно? Непонятно только одно: почему каждый день с раннего утра нескончаемые очереди посетителей выстраивались в Преображенскую больницу чуть не от самой заставы? Сенатор, прикативший на орловских рысаках, дожидался рядом с каким-нибудь писцом, а белотелая купчиха маялась вместе со старухой нищенкой. И никаких сословных различий! Да вот удивительно: могила «юрода» на кладбище собора Святого Илии почитаема москвичами до сих пор. И только сейчас стало возможным написать его истинную биографию – без прикрас и выдумок.

Оказалось, что, описывая «доморощенного пророка Преображенской заставы», пресса, как обычно, сильно лукавила. И не был он ни диким, ни безграмотным, просто судьба его оказалась жестокой и ужасной. Впрочем, как и бывает у настоящих пророков.

Иван Яковлевич Корейша, родившийся в семье смоленского священника, был и образован и набожен – закончил семинарию и Духовную академию. Сам преподавал в духовном училище Смоленска, да быстро понял, что не знает ответа на два главных вопроса: зачем люди живут и как им можно помочь? Вот тогда-то Иван Яковлевич и отправился по святым местам – обретать духовную мудрость. Побывал в Киево-Печерской лавре, в монастыре на Соловках, 3 года провел в уединении в Ниловой пустыни. Когда вернулся в Смоленск, перебрался на окраину в заброшенную баньку. За советом к нему потянулось множество людей. Вход в баньку был очень низок – приходилось вползать на четвереньках. Но ведь коли российский человек задумает узнать истину, он и на колени встанет!..

Однако истины бывают разными – за одну награда полагается, а за другую и крест. Нашелся крест и для Корейши. Пришли как-то к нему родители, задумавшие насильно выдать дочь-бесприданницу за богатого вельможу. А Иван Яковлевич запретил насильственный брак. Жених решил отомстить. Кинулся в Москву к влиятельным дружкам, те состряпали дело и немедленно освидетельствовали «пострадавшего умом бывшего преподавателя».

А поскольку в самом Смоленске никто учителя не считал сумасшедшим, то ночью из Москвы прискакали приставы с санитарами, скрутили непокорного Корейшу веревками, бросили на дно телеги и, прикрыв рогожами, чтобы не видно было, тайком увезли в московскую Преображенскую больницу. А уж чтобы и там нельзя было бы сыскать, 17 октября 1817 года приковали Корейшу цепью к стене в сыром подвале. Понадеялись, что помрет. Но Корейша надежд мучителей не оправдал и держался до последнего. А через 3 года сменилось начальство больницы. Новый глав врач, известный психиатр, доктор Саблер, решил сделать обход вверенной клиники. Приказал открыть и двери подвала, да чуть сознания не лишился: на земле валялся получеловек-полускелет. Но он еще дышал!..

Доктор Саблер тут же приказал отнести пациента в отдельную палату. Иван Яковлевич пришел в себя, поправился телесно, но разум его приобрел странное свойство: Корейша начал предсказывать врачам и санитарам разные мелкие события их будущего. И никогда не ошибался. А однажды попросил Саблера: «Завтра приедет к больному из соседней палаты мать его. Разрешите ей зайти ко мне!» Доктор разрешил. Что сказал Корейша плачущей матери, неизвестно. Но через пару дней старушка приехала в больницу с какой-то ладанкой, читала над сыном молитвы, и тот выздоровел. Конечно, на радостях мать не скрыла от знакомых, кто дал ей совет, как вылечить сына. И к Корейше повалил московский люд.

Больничное начальство отвело необычному пациенту просторную комнату с кроватью и другой мебелишкой. Но тот выбрал самый темный уголок возле печки и на полу расстелил свой жидкий матрасик. В этом углу Корейша и принимал посетителей. Уже через пару месяцев все стены комнаты оказались увешаны иконами, ведь платы предсказатель не брал. Иногда только просил принести меду. Не знал бедняга, что хитрые санитары, дежурившие у его комнаты, завели свои порядки: за каждое посещение взимали от алтына до двугривенного серебром.

Вопреки ходящим по городу анекдотам о «юродивом безобразнике» Корейша на посетителей не бросался, просто, понимая, что надо больше двигаться, постоянно бегал по своей комнатушке, а говоря с вопрошателем, брызгал слюной, ибо челюсти у него были разбиты. А уж сумасшедшим он точно не был. Многие посетители, ожидая увидеть «косноязычного пророка», бывали просто ошарашены, когда при них Корейша вдруг сбрасывал маску юродства и говорил совершенно осознанно, да еще и чистым литературным языком. Чаще всего это случалось, когда Иван Яковлевич видел, что пришедшего мучают не личные неприятности, а «вечные вопросы». С такими людьми Корейша беседовал особо, и под впечатлением от его разговоров люди обращались к Богу и добрым делам. Так, один московский фабрикант маялся «вселенской скукой» от «неисчислимого капиталу». Но после встречи с московским старцем он ушел в монастырь, став иеромонахом Леонтием, а через 10 лет – духовником Корейши.