Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич - Страница 49

Надобно было кончить покорение западного Кавказа так скоро, чтобы нам не успели помешать. К этой цели была направлена вся деятельность последнего времени.

Великий князь ни в чем не изменил плана войны, установленного при князе Барятинском и служившего с тех пор основанием всем действиям на западном Кавказе. План этот, без сомнения, был наилучший в данных обстоятельствах; он решал дело вернее и полнее всякого другого. Тем не менее почти все на Кавказе ожидали изменений, а другие, в то время еще не убежденные результатом, даже желали их. Было столько же голосов «за», как и «против», и даже вторых было едва ли не больше. Великому князю предстояло не следовать установленному порядку вещей, но выбирать — и он выбрал лучшее. Я не знаю примера, чтобы за переменой главнокомандующего не последовало больших изменений в самом характере действий. Слишком трудно вложить в свою душу чужую мысль и развивать ее последовательно: это также творчество; не многие люди, облеченные полномочием власти, пойдут по чужой дороге, потому только, что она лучшая. Великий князь принял чужой план, оттого что он был самый верный в предстоявшем деле, и развил его до изумительной полноты результата. Смею выразить мнение всех моих сослуживцев, — это решение показывает вместе и верный военный взгляд, и высокое сердце.

Но если действия продолжались на основании установленного плана, то исполнение значительно ускорилось против прежнего. В начале 1863 года многое было совершено; но никто еще не мечтал о близком окончании войны; тем больше, что самая цель ее, не покорение, а изгнание черкесов из гор, заставляла ждать отчаянного сопротивления. Между тем внешние события не позволяли терять ни одного дня. Со времени назначения главнокомандующим его высочества наступление пошло с необыкновенною быстротой, операция следовала за операцией без прерыва, пока последние остатки горцев, прижатые к морю, не сложили оружия.

Первый поход против горцев, под личным предводительством великого князя, был совершен в последних числах февраля и первых марта, от реки Хабля и реки Пшехи, параллельно Кубани, но в значительном расстоянии от нее, через лесистую и бездорожную страну, большая часть которой никогда еще не была пройдена русскими войсками. 25 февраля великий князь выступил из станичного окопа на Хабли по просеке, вдоль подошвы гор. На другой день к адагумскому отряду присоединился на реке Убине шебский. Во время пути продолжалось беспрерывное дело с шапсугами. 27-го отряды, выступив из укрепления Григорьевского, проникли в сторону, где еще упорно держались массы неприятеля. Абадзехи сменили шапсугов и пробовали задержать движение, но, атакованные кавалерией, были опрокинуты. 28-го, оставив под прикрытием части войск обоз, стеснявший движение в этой глухой стороне, его высочество двинулся с остальною частью к реке Псекупсу. Абадзехи заняли, наперерез пути, сильную позицию в заросшей лесом балке; но, обойденные внезапно кавалерией, попались между двух огней и понесли сильное поражение; все поле было покрыто их трупами. На Псекупсе дожидалась часть пшехского отряда, пришедшая туда обходною дорогой, налегке. Великий князь отпустил пришедшие с ним войска и продолжал движение через неприятельскую землю с пшехинским отрядом. 1 марта войска шли постоянным боем; правая цепь и кавалерия два раза должны были выбивать горцев из опушек. 2 марта предстояла переправа через Пшиш против только что основанной Бжедуховской станицы. Абадзехи стеклись сюда во множестве, в надежде отплатить за вчерашнее поражение; они устроили сильный завал параллельно дамбе, по которой приходилось вытягиваться отряду. Завал был взят стремительным натиском, но жаркий бой продолжался в лесу во все время переправы. 3 марта, на походе из станицы Бжедуховской в станицу Пшехинскую, движение кончилось новою кавалерийскою атакой, нанесшей опять чувствительную потерю неприятелю. С прибытием в Пшехинскую станицу войска находились уже на русской земле.

После этой кратковременной, хотя довольно кровопролитной экспедиции, особенно для горцев, несколько раз сильно прострадавших, отряды воротились на свои места.

В течение марта и апреля пшехинский отряд строил новые станицы на Пшише и в ущелье Пшехи и прокладывал между ними дороги. Даховский отряд в то же время проделал от Курджипса еще новую, верхнюю просеку к Пшехе и занялся постройкой станицы на верхнем течении последней реки. Круг действия двух отрядов так сблизился, что они могли войти в соприкосновение. Войсками за Лабою в это время командовал генерал Зотов. Под его начальством пшехинский отряд двинулся от пределов своего района вверх по ущелью Пшехи, через места, еще принадлежавшие неприятелю. Жившие на берегах Пшехи горцы, ежедневно все более стесняемые, решились стать грудью, чтобы не допустить соединения двух отрядов. Они загромоздили ущелье сильными завалами, не спасшими их, однако ж, от поражения. Пшехинский отряд прошел по их телам и соединился с даховским. Все течение Пшехи, кроме самых ее истоков, было в наших руках. В мае по берегу реки была готова кордонная линия, от расположения даховского отряда до низовьев.

Воротившись на место из кратковременного движения, пшехинский отряд продолжал постройку станиц вверх по Пши-шу. Наконец приступлено было к важной операции, долженствовавшей связать прямым путем военные линии этих двух рек и довершить ряд действий, продолжавшихся непрерывно с прошлой осени. Просека с дорогой проложена по течении речки Тух, притока Пшехи, до урочища Хадыжи на верхнем Пшише. Из Хадыжей отряд прошел с сильным боем вниз по реке и потом к станице Пшехинской. Наши линии обогнули обширный край от устья Пшиша до верхней Пшехи и оттуда через верховья Курджипса в Дахо. План действий, предположенный прошлою осенью, был в точности исполнен.

По проезде великого князя главнокомандующего адагумский отряд выгнал неприятельское население из лесных предгорий между Афипсом и Шебшем. Дороги вверх по Хаблю и Абину через горы разрабатывались усиленно, чтоб открыть к данному времени доступ на южный склон, к приморским шапсугам. В длинной полосе лесных предгорий от Абина до Шебша оставались только развалины деревень. С мая адагумский отряд, разделившись на колонны, заложил в этой земле от Адагума до Иля целый ряд станиц для будущего абинского казачьего полка.

Лето воротилось, но не привело с собою возврата прошлогодних затруднений. Относительное положение наше и горских племен было уже совсем не то. Абадзехи, усиленные укрывшимися между ними мелкими племенами, стояли еще массой на северной стороне хребта и не показывали никакого расположения к уступкам; они энергически защищали каждую пядь земли; но положение их с каждым днем становилось затруднительнее. Сбитые кучей в тесном пространстве между верхнею Пшехой и Шебшем, наполовину бездомные, так как они сбежались сюда толпами изо всех концов своего обширного края, они были в этом последнем убежище осаждены с трех сторон русскими отрядами. Шапсуги, окончательно выбитые с равнины и из предгорий, частью укрывались в бесплодных горных ущельях, частью перевалили к одноплеменникам — загорным шапсугам; не имея средств основать вдруг новое хозяйство и потеряв старое, они сильно обременяли своих хозяев. Хотя операционная линия действующих отрядов со стороны Лабы стала вдвое длиннее, чем в прошлом году, и потому еще более обширное пространство в тылу было подвержено обходу приморских горцев, но все перевалы через хребет в этой тыльной полосе были в наших руках по малой Лабе, по Ходзу и по Белой. Главное же, — между загорными населениями уже распространилось смущение. Видя постепенное, но неотразимое наступление русских колонн, приближавшееся понемногу к их пределам, они начинали бояться за себя. Убыхи и другие загорные не покинули общего дела; они храбро дрались в рядах абадзехов, но только об руку с ними в их земле. Отдельные самостоятельные действия против нашего тыла, между рядами воздвигнутых с тех пор станиц и укреплений, уже не шли им на ум. Ничего похожего на события прошлого лета не повторилось.