Google. Прорыв в духе времени - Малсид Марк - Страница 9

Учимся считать

В январе 1996 года Ларри, Сергей и другие студенты курса «компьютерные технологии» вместе с преподавателями переехали в красивое четырехэтажное каменное здание, надпись над входом которого гласила: «William gates computer science». Глава Microsoft выделил на сооружение этого корпуса 6 млн. долл., а потому имел полное право дать ему название по своему усмотрению. Сам Гейтс не учился в Стэнфорде, но в его компании работало немало выпускников этого университета, и он надеялся, что наличие всем известного словосочетания («William gates» читается, как «Билл Гейтс») в названии повысит вероятность того, что талантливые молодые специалисты будут останавливать свой выбор именно на Microsoft. Гейтс подчеркнул, что его подарок – это «инвестиция в будущее индустрии высоких технологий». На церемонии открытия нового учебного корпуса Джеймс Гиббоне, декан машиностроительного факультета, предсказал, что «в ближайшие год-полтора это место станет культовым. Появятся комнаты, кабинеты и уголки, которые будут показывать посетителям со словами: «Вот! Именно здесь они начинали в 1996-м! Теперь они ого-го!»»

За Ларри Пейджем закрепили аудиторию № 360, которую он делил с четырьмя другими докторантами: фонтанирующим идеями, эксцентричным и напористым Шоном Андерсоном, который потом превратил эту аудиторию в обычную жилую комнату; неразговорчивым Беном Зу; «гиперактивным» Лукасом Перьерой и единственной среди них девушкой – «компьютерным фанатиком» (по ее словам) Тамарой Манзнер. Финансовый бум в Силиконовой долине, спровоцированный развитием Интернета и выходом Netscape на биржу, заставил многих докторантов призадуматься о целесообразности продолжения учебы. «Очень трудно оставаться в докторантуре, – рассказывает Манзнер, – когда на тебя со всех сторон сыплются реальные предложения работы. Я всерьез задумывалась об уходе после окончания очередного семестра».

Несмотря на тесноту – а может, и благодаря ей, – между студентами быстро завязались товарищеские отношения. Сергея Брина изначально определили в другую аудиторию, но он большую часть времени проводил в 360-й, рядом с Пейджем. Руководство Стэнфорда попросило Брина разработать систему нумерации аудиторий нового корпуса. Справившись с этой задачей, он, в свою очередь, попросил, чтобы стулья докторантов поменяли на более удобные. «Сергей – парень сообразительный», – улыбается Андерсон, вспоминая новоселье.

Вскоре 360-я аудитория стараниями Андерсона превратилась в мини-джунгли: по стенам и потолку вились лианы, а на столах стояли горшки с цветами. Он также принес пятигаллонное ведро и насос, подачей воды в который управлял компьютер. «Я соорудил автоматическую систему полива, – говорит Андерсон. – Это было несложно. Наша комната была напичкана приборчиками и устройствами». К своему компьютеру он также подключил электропианино, играть на котором могли все желающие. А Манзнер принесла подушку, чтобы можно было вздремнуть прямо на полу.

Ларри и Сергей всегда были вместе. В городке их так и называли – ЛарриСергей – одним словом. «Они классные ребята, отличные товарищи, – делится впечатлениями Манзнер. – Мы все засиживались за компьютерами чуть ли не до утра. Помню, суббота, три часа ночи, а в аудитории – полно народу! Я тогда еще подумала: «Какие же мы все-таки фанаты!» Все мы были увлечены своим делом, и все были счастливы».

Брин и Пейдж без конца подтрунивали друг над другом. По словам Манзнер, они были в хорошем смысле «ботаниками», но не зазнайками. Они просто обожали спорить и препираться друг с другом и с другими студентами. Ребята все время болтали о компьютерах, философии – обо всем, что приходило в голову. Однажды у них завязалась оживленная дискуссия по поводу того, можно ли из лимской фасоли соорудить монитор размером с дом. Манзнер, услышав это, крутнулась на своем стуле и воскликнула: «Да вы свихнулись!» А как-то в углу комнаты, под столом Ларри, они собрали полку для компьютера из деталей конструктора «Лего». Все обитатели комнаты уже знали: приступая к работе, следует отключить «внешние помехи», то есть Ларри и Сергея. «Я научилась программировать в наушниках», – замечает Манзнер.

Любимейшим предметом для обсуждения у Пейджа была разработка новых, более совершенных транспортных систем. Ларри, чье детство прошло в пригороде Детройта, изобретал такие способы перемещения людей и грузов из одной точки в другую, которые позволили бы уменьшить число дорожно-транспортных происшествий, снизить расходы, уровень загрязнения атмосферы и интенсивность движения. «Он много говорил об автотранспортных системах, управляемых компьютером. Допустим, по улицам города курсирует определенное количество машин, и, если вам нужно куда-то добраться, вы просто садитесь в одну из них и называете адрес. Они функционируют, по сути, как такси, но ездить на них дешевле, и такие машины могут плотно прижиматься друг к другу на автостраде, – вспоминает Андерсон. – Его очень занимал вопрос перемещения людей или грузов по городу. Ларри нравилось искать пути решения общественных проблем».

Тридцатилетний профессор Раджив Мотвани, научный консультант Сергея, с интересом наблюдал за процессом формирования «интеллектуального родства» между Брином и Пейджем, все больше проникаясь к ним симпатией. «Оба они чрезвычайно талантливы, – говорит Мотвани, – но талантливы каждый по-своему». Сергей – практик и инженер, решающий конкретные задачи. По его логике, если что-то работает – ну и прекрасно. У него математический склад ума, он любит общаться с людьми. «Раньше он был немного нахальным, но вместе с тем очень умным и эрудированным молодым человеком, просто светился интеллектом». В кабинет Мотвани Брин заходил как в свой собственный, без стука. Пейдж же по натуре мыслитель, ему хочется докопаться до сути, понять, «почему это работает». Не менее амбициозный парень, но гораздо скромнее Сергея. Прежде чем войти в кабинет Мотвани, он обязательно стучал. «Всякий раз, когда группа из двадцати студентов собиралась для обсуждения какого-то вопроса, верховодил Сергей. Ларри же сидел тихо, и только после того как все расходились, он спрашивал: «А что ты думаешь о том, чтобы…».

Манера поведения Сергея была нетипична для докторанта Стэнфорда. «Он очень прямой, очень напористый. Такую напористость встречаешь нечасто, – отмечает Деннис Эллисон, профессор Стэнфордского университета. Сергей полностью погружается в беседу. Он всем своим видом показывает, что понимает вас, и говорит то, что думает. С ним приятно общаться».

Брин и Мотвани работали над проблемой извлечения информации из больших массивов данных. Они создали исследовательскую группу, которую назвали MIDAS (Mining Data at Stanford – «Стэнфордская программа по анализу и поиску информации»)[3]. Брин приглашал ученых, специализировавшихся на этой тематике, на собрания членов группы, проводившиеся раз в неделю, и выбирал темы для обсуждения. Они с Мотвани написали целый ряд научных статей по этой проблеме.

К методикам статистического анализа данных тогда прибегали главным образом для того, чтобы определить, какие сочетания продуктов покупатели приобретают в супермаркетах чаще всего и, соответственно, какие коррективы следует внести в схему размещения продуктов. Брин и Мотвани решили поэкспериментировать – применить эти методики к только-только появившемуся, неорганизованному Интернету. В середине 1990-х годов Всемирная паутина смахивала на Дикий Запад – такая же неконтролируемая, не стесненная нормами приличий и неуправляемая. Миллионы пользователей, конечно, были довольны: появилась электронная почта, существенно упростившая общение, а вот ученые, надеявшиеся черпать из Интернета информацию, быстро в нем разочаровались. Первые поисковые системы, призванные помогать осуществлять в Сети поиск, – Web-Crawler, Lycos, Magellan, Infoseek, Excite, HotBot – не оправдали надежд. «Поисковые системы того времени не впечатляли, – вспоминает Мотвани. – Вы получали абсолютно бесполезный список сайтов». В 1995 году Мотвани протестировал поисковую систему Inktomi, разработанную в университете Калифорнии (г. Беркли), в котором он сам защищал докторскую. Он ввел слово «Inktomi» и нажал кнопку «Поиск». «Чуда не произошло. Ее адреса в результатах не было – она не могла найти саму себя».

3

Мидас – персонале древнегреческой мифологии, который превращал в золото все, к чему прикасался. – Примеч. пер.