Война неудачников - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 65

– Извини, так уж вышло, что он умер.

– Если он на самом деле Феникс, то это не должно стать для него проблемой.

– Да кто же он вообще такой?

– Не знаю. Было бы неплохо, если бы мы вместе с тобой отыскали ответ на этот вопрос.

– Он знал, где тебя искать, – напомнил я. – У него явно был источник информации в твоем окружении.

– Исключено. Этих людей отбирал я сам.

– Все равно где-то есть утечка. Другие объяснения лежат в области черной магии и прочего вуду.

Визерс снова потер подбородок. Наверное, он еще не привык к своей бороде.

– Ты должен поговорить со своими людьми.

– Это подождет какое-то время.

– Разве тебе не интересно? Разве это не важно?

– Большая часть моих людей уже введены в состояние стазиса. На корабле остались бодрствовать полтора десятка человек, но это ненадолго.

– И куда мы летим?

– Пока мы просто летим к ближайшей обитаемой системе, – сказал Визерс. – Через сотню лет автохирург разбудит троих членов экипажа, в том числе одного пилота, и они откорректируют курс, если в том возникнет необходимость. И если ситуация в галактике не изменится настолько, что мы узнаем об этом даже здесь.

– То есть мы просто на двести с лишним лет выпадем из истории?

– У тебя есть более масштабный опыт такого рода?

– Это ведь может быть совсем другой мир, – напомнил я.

– Единственной альтернативой была смерть. Заметь, наше положение значительно лучше, чем положение тех людей, кто остался в космосе без гипердрайва и криостазиса. Даже если отказ гипердвигателя не приведет к гибели корабля, экипажу все равно не добраться до обитаемых миров.

– И кто в этом виноват?

– Я. И ситуация, которая требовала принятия решительных мер.

– Еще скажи, что их убила эпоха.

– Я не отрицаю своей ответственности, – сказал Визерс. – Возможно, ты прав, и я стану величайшим злодеем в истории человечества. А возможно, ты ошибаешься, и именно меня будут считать его спасителем. История нас рассудит.

– Хотелось бы мне дожить до этого суда.

– А мне – нет. Я хотел бы просто закончить дело.

– И какой у тебя теперь план?

– Прежний. Разве что придется немного адаптировать его под изменившуюся ситуацию.

– Прости, я немного не в курсе. Прежний – это который?

– Нужно найти тех, кто влияет на развитие цивилизаций.

– Регрессоров? – уточнил я.

– Именно.

– Риттер сказал, что это чушь, которую ты нес для того, чтобы отвлечь внимание от основного плана.

– Риттер многого не знает. Нет, я не лгал, когда говорил о том, что намерен найти четвертую силу. Я просто понял, что поиски затягиваются, и выиграл себе еще немного времени. Но я уверен, что пока мы не поймем, чего добиваются регрессоры, – большой войны не избежать.

Если Холден и Феникс на самом деле одно и то же лицо и если Феникс – регрессор, как предполагал Визерс во время нашей прошлой встречи на «Устрашающем», то в словах генерала есть доля истины. Холден пытался остановить Визерса, чтобы война продолжалась своим чередом. Неизвестно, как скажутся гиперпространственный вихрь и его последствия на планах регрессоров.

Если, конечно, Визерс не врет, и не сошел с ума, и эти регрессоры на самом деле существуют.

– Твое чувство опасности все еще с тобой? – поинтересовался Визерс после паузы образовавшейся когда каждый из нас задумался о своем.

– Оно даже немного модифицировалось.

– Как именно?

– Раньше я просто чувствовал угрозу, теперь я заранее знаю, что конкретно мне угрожает, и знаю направление атаки.

– Занятно.

– Не то слово. Скажи, у тебя осталась документация тех времен, когда меня обследовали на Земле?

– Да. Я сделал копии всех своих архивов, прежде чем пустился в бега.

– Я хочу их посмотреть.

– И что ты рассчитываешь там найти?

– Сам точно не знаю.

– Хороший повод, чтобы копаться в секретных документах СБА.

– Ты уже не на службе, Сол, если ты вдруг об этом позабыл.

– Поэтому я и предлагаю тебе сделку, – сказал он. – Я обеспечу тебе доступ ко всем моим архивам, к любой документации, благо времени на их изучение у нас теперь много.

– Чего ты хочешь взамен?

– Чтобы ты немного смирил свою враждебность и какое-то время играл в моей команде. Ты считаешь, что я злодей и убийца, и я не прошу тебя переменить мнение. Просто давай отложим это до лучших времен.

– Лет на двести пятьдесят? – уточнил я.

– Регрессоры, – сказал Визерс. – Я чувствую, что ты можешь помочь мне с ними.

– Почему?

– Ты им зачем-то нужен. Феникс не зря все это время крутился рядом.

– И есть идеи, зачем я им понадобился?

– Идеи есть, но до конца они еще не оформились. Так мы заключим пакт о ненападении?

– Разве у меня есть выбор?

– Если ты хочешь найти ответы на все интересующие тебя вопросы, то нет.

Эпилог

Шел третий месяц полета «Одиссея». Почти все находящиеся на борту люди уже лежали в своих криокамерах, где они пробудут до самого конца путешествия. Бодрствовали всего несколько человек: я, двое ученых, заканчивающих отчеты об эксперименте Визерса, один из пилотов корабля и сам генерал, который все время проводил в каюте, очевидно разрабатывая свой новый великий план.

Крейсер двигался в энергосберегающем режиме. Все ненужные системы отключены от реактора, лишние площади законсервированы, свет в коридорах и то горит вполнакала.

Закончив упражнения в тренажерном зале и приняв душ, я отправился в ходовую рубку и нашел капитана Штирнер, первого пилота «Одиссея», в кресле штурмана. На тактическом дисплее красовалась карта этого Сектора космоса, система, к которой мы летели, слегка подсвечена красным.

Если не произойдет ничего экстренного, то корабль будет двигаться на автопилоте почти до самого пункта назначения, и потому постоянного присутствия пилота в рубке не требовалось, но Кира проводила здесь много времени. Она нервничала перед погружением в криостазис, и привычная обстановка добавляла ей уверенности. Пилот чувствует себя лучше всего, когда его руки лежат на управляющих джойстиках, курс проложен, а бортовой компьютер сообщает об отсутствии неисправностей, – так она мне говорила.

Наш черед лечь в навороченные холодильники должен был наступить через два дня.

– Странно все вышло, – сказала Кира. – Вроде бы мы летели убивать Визерса, а теперь я пилот на его корабле, а вы вместе строите дальнейшие планы и обсуждаете стратегию.

– Странно, – согласился я. Не знаю, чем руководствовался Визерс, когда решил доверить последнюю вахту капитану Штирнер, но мне это решение нравилось. – В моей жизни такие странности встречаются на каждом шагу, и я уже почти привык. Друзья оказываются врагами, враги – союзниками, вчерашний массовый убийца может оказаться спасителем человечества. Мир безумен.

– Мы проведем в полете двести пятьдесят лет. Когда мы прилетим на место, это будет уже совсем другой мир.

– Но он тоже наверняка окажется безумным, – сказал я.

Двести пятьдесят лет – это большой срок, и он утроится, если Борхес, планета, куда мы направляемся, не пережила последствий гиперпространственного вихря. Борхес – аграрный мир, способный прокормить себя сам, и, в теории, он должен довольно легко пережить изоляцию, но… в чем вообще можно быть уверенным? Мы ведь даже наверняка не знаем, состоялась ли в гиперпространстве та буря, которую пытался устроить Визерс…

– Кстати, о безумии. Гастингс не хочет ложиться в криокамеру. Говорит, что уже слишком стар для всего этого.

Питеру Гастингсу, одному из ведущих специалистов по сверхновым, было сто семьдесят шесть лет. Удивительно, что Солу вообще удалось втянуть его в свой проект и вытащить за пределы Солнечной системы, где наиболее продвинутые клиники Альянса обеспечивали особо ценным гражданам больший срок жизни.

Я пожал плечами. Если старикан заартачится, можно просто стрельнуть в него из парализатора и затолкать в холодильник против его воли.