Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 80

Глава 10

ОКЕАНИЯ

Его императорское величество Константин дель Самбер

Константин сидел, но не чувствовал под собой опоры, лишь ощущая, как все глубже проваливается в чадящую тьму бездны. Он дышал, но воздух словно обтекал его, минуя легкие, воздух был таким вязким… Сердце билось, билось так быстро, но кровь вековым льдом застыла в жилах. Щеки были сухи, но весь мир уже давно потонул в так и не упавших из глаз слезах.

Там, на широкой кровати, под алым покрывалом лежали двое. Двое людей, никогда не любивших друг друга, но души не чаявших в своих детях. Император и императрица. Бывший император и бывшая императрица. Они декаду мучились неизвестной болезнью, и все целители страны не могли зажечь их медленно угасающее пламя. И оно угасло, словно короткая вспышка огнива в холодной ночи. И никогда больше Константин не поскачет наперегонки с отцом, не сможет обнять мать.

— Мой император… — В самом темном углу вдруг появилось кресло, в котором сидел старик в военном мундире. — Что вам снилось, мой император?

— Я видел ворона, — шептал Константин, запустив ладони в волосы. — Он сорвался камнем с неба, закрывая собой луну. Он упал мне на грудь, пожрал пальцы на левой руке, а затем выдрал из грудины сердце и устремился ввысь.

— Вы знаете, что это значит? — Было непонятно, то ли старик спрашивает, то ли утверждает. Собственно, это всегда было непонятно.

— Да.

— Действуйте.

Некоторое время в покоях царила тишина. Та страшная, давящая к земле тишина, которая вечным покрывалом укутывает кладбища и склепы.

— Слушайте, старший советник Гийом. Мы, сто двадцать девятый император, нашей волей и разумением приказываем доставить во дворец Тима Ройса, живым.

— Будет исполнено. — В этот же миг старик исчез. Темный угол вновь пустовал.

Константин молчал, но слышал, как у подножия холма на улицах беснуется и празднует толпа. Он слышал, как стучались чарки о бочки выкаченных на брусчатку винных бочек. Слышал, как смеются дети, как играют и поют музыканты и как шелестят платья девушек, зашедшихся в танце. Слышал, как звенят монеты в трактирах и как бешено перещелкивают ими трактирщики, боясь даже представить свой прибыток.

— Император мертв! Долгих лет императору! — кричали они.

Он слышал, как на всех дорогах и трактах Вестники разносят эти слова, будто зимний ветер, гонящий осенние листья. Слышал, как в тавернах на перекрестках четырех дорог смеются лихие люди и так же бросают монеты в плошку. Слышал заговорщицкие шепотки в отдаленных замках и скрип натягиваемой паутины дворцовых интриг. Он слышал так много, но громче всего звучало:

— Император мертв! Долгих лет императору!

Словно набатный колокол, гремела эта фраза, оглушая Константина. И гром уносил с собой того наивного паренька, для которого главным были лишь топот копыт резвого коня и звон отменной стали.

— Император мертв! Долгих лет императору! — таков был приговор.

Тим Ройс

Знаете, чем отличается столичный город Мукнамас от того же Амхая? Правильно — ничем. Все те же маленькие белокаменные дома, проход в которые прикрывает не дверь, а какая-нибудь повешенная тряпка или циновка, а то увидишь и вовсе голую арку — проходи кто хочет. На улицах также не протолкнуться от торгашей и спешащих куда-то людей. И все так же приходится вертеть головой на триста шестьдесят, чтобы не попасть под копыта какому-нибудь ретивому извозчику. Единственное, что сразу бросается в глаза, — стена. Вот крепостная стена здесь действительно потрясает воображение. Высотой она чуть больше десяти метров, а шириной — почти семь. Наверное, даже троянцы могли позавидовать такому укреплению, у них укрепление вроде чуть потоньше было.

Как и в прошлый раз, я лишь следовал за Мией, которая уверенно вела нас какими-то закоулками к возвышающемуся вдалеке строению. Признаюсь, я ожидал увидеть что-нибудь наподобие Тадж-Махала, но вместо этого на возвышении находился немаленький дворцовый комплекс, правда, одноэтажный. Это действительно был дворец, но какой-то невзрачный, если сравнивать с тем, что я видел в Сантосе. Там дворцы были помпезными, воздушными и внушающими трепет перед гением архитекторов. Здесь же — лишь белые, до рези в глазах, стены, высокая колоннада и позолоченный купол, накрывший это чудное строение.

Мы остановились у низкой каменной стены, скорее имевшей декоративное назначение, чем реально защищавшей от потенциальных недоброжелателей. Хотя какие могут быть недоброжелатели у визиря? Если только государственные изменники. Остановили же нас двое стражей, они скрестили прямо перед носом у Лиамии широкие ятаганы, больше похожие на лезвия осадных алебард.

— Кто такие? — прорычал один. — Как посмели вы ступить своими нечестивыми пятами на земли святейшего визиря?

— Алик, ты ли это? — засмеялась Мия. — Что же не пускаешь меня домой?

Некто по имени Алик некоторое время всматривался в лицо смуглокожей красавицы, а потом бросил ятаган на землю и плюхнулся на колени, вытягивая руки вперед и прикладываясь лицом к горячему камню. Следом за ним рухнул и второй страж, копируя позу своего сослуживца.

— Тьма Фукхата ослепила меня, плоть от плоти светлейшего визиря! Пощади, прекрасная тори, не вели казнить.

— Поднимись, Алик, — довольно-таки строго произнесла Мия. — Я слишком устала с дороги, чтобы думать о казнях.

Стражи тот же час подхватили свои ятаганы и вытянулись в струнку. Тот, который Алик, очередной бородач с лицом, исчерченным шрамами, зыркнул на второго и провел рукой в сторону дворца.

— Прошу, прекрасная тори, я провожу вас к визирю. Светлейший заждался возвращения любимой дочери.

Мия кивнула и сделала шаг вперед. Я тоже пошел следом, но наткнулся на взгляд стальных глаз. Рука невольно опустилась на витую рукоять сабли.

— А это кто? — прорычал страж. — Что за презренный червь смеет ступать рядом с вами?

— Этой мой телохранитель, — как-то странно хихикнула Мия. — Шархан, одолевший повелителя небес.

Мне доставило истинное удовольствие наблюдать за тем, как меняется лицо стража. Сперва его глаза вдруг увлажнились, потом кожа побледнела, а челюсть начала дрожать.

— А он знает наш язык? — прошептал Алик.

— Твое счастье — нет.

Страж кивнул и улыбнулся мне, я улыбнулся в ответ, силясь не рассмеяться. Втроем мы пошли через ухоженный сад, до этого скрытый от глаз стеной. Здесь были высокие кусты с алыми бутонами, похожими на розы, но ими не являющиеся. Клумбы с цветами всевозможных оттенков, от черного до ультрамаринового. По узким дорожкам стояли лиственные скульптуры, изображающие зверей или застывшие в танце фигуры. Всюду слышалось журчание воды, и порой сквозь растительность я видел величественные фонтаны, покрытые золотом. Этот сад был прекрасней даже императорского, я будто ощущал, как вернулся назад во времени и вновь бреду среди цветного великолепия Цветущих холмов.

Порой мы сталкивались со слугами, облаченными в свободные, легкие одежды. Все они, лишь приметив фигуру Лиамии, спешили пасть ниц, отбрасывая в сторону вещи, которые куда-то несли или с которыми что-то делали. Все явственней ощущалось, что путешествие подошло к концу, все четче виделась грань между жизнью простого наемника и аристократа.

Мы свернули у потрескавшейся колонны, обвитой плющом, и оказались перед дворцовыми ступенями. На их вершине уже стояли люди. Высокий мужчина с черными волосами и тяжелым взглядом, а рядом — прекрасная женщина. Ее отличали светлая кожа, зеленые глаза, стройный стан и доброе лицо. Нетрудно было догадаться, что это мать Мии. Женщина обнимала семилетнего ребенка, прижавшегося к ее ногам. Всего одного взгляда хватило, чтобы понять по этим демоническим зеленым глазам: парнишка — самый большой непоседа, которого можно найти по эту сторону Рассветного моря. Здесь были и другие. Молодой мужчина в военной форме Алиата, красивая девушка с заботливым взглядом целительницы, обнимающий ее парень с отсутствующим выражением лица, говорящим о том, что он принадлежит к творческой прослойке разумных. У этих троих, как и у отца, были черные глаза. Сколько я ни искал, но второй жены визиря не нашел. Что наводило на мысль…