Последний легион - Манфреди Валерио Массимо - Страница 57

— А, у того легионера. Но мне удалось узнать о нем совсем немного. Он из того отряда, который Мледон разбил под Детроной, и его имя — Аврелий.

— Аврелий? Ты сказал — Аврелий?

— Да, а что?

Вульфила надолго погрузился в молчание, о чем-то размышляя, потом, наконец, сказал:

— Я уверен, я его где-то видел прежде. Очень давно. Я помню его лицо. Ну, ладно, теперь это уже не имеет значения. Тот человек сгинул в море в ту самую ночь, его давно уже съели рыбы.

— Ну, на твоем месте я бы не был в этом так уверен. Мои собственные шпионы говорили мне, что он, похоже, остался в живых… и меч по-прежнему при нем.

Первая группа людей Вульфилы явилась довольно скоро, — варвары были измучены, их кони все в мыле. По выражению лиц солдат нетрудно было понять, что их поиски успехом не увенчались. Вульфила набросился на них, вне себя от ярости.

— Только не говорите мне, что вы их не нашли! Толпа людей вместе с лошадьми не могла просто раствориться в воздухе! Чтоб вам пропасть!

— Мы везде искали, — возразил один из варваров. — Должно быть, им тут известно какое-то тайное местечко. Они ведь всегда жили в этих краях, они тут все знают лучше, чем мы. А может быть, их спрятал кто-то из местных.

— Обыскать все дома! Заставить крестьян говорить! Вы знаете, как это делается, не правда ли?

— Мы уже это сделали, но большинство вообще нас не понимает.

— Они нас просто дурачат! — взревел Вульфила.

Стефан наблюдал за варваром с абсолютно бесстрастным видом, но в глубине души злорадствовал, видя, как эту здоровенную волосатую тварь охватывает глубокая паника.

К полудню вернулись уже все отряды.

— Может, повезет тем, кто отправился дальше на север, — сказал один из всадников. — Мы договорились встретиться в Пизаруме. Тот, кто прибудет туда первым, должен подождать остальных. А ты что прикажешь?

— Продолжить охоту, — коротко ответил Вульфила. — Немедленно.

Стефан решил, что и ему тоже пора отправляться восвояси.

— Встретимся в Равенне, насколько я понимаю, — сказал он Вульфиле. — Я здесь еще немного подожду, за мной должна прийти лодка. — Потом он снова дал Вульфиле знак приблизиться. — А правда ли, что у того меча — золоченая рукоятка в форме орлиной головы?

— Ничего об этом не знаю. Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Вульфила.

— Может быть, может быть… Но если тот меч когда-нибудь попадет в твои руки, помни, что есть на свете кое-кто, готовый отвалить тебе за него столько золота, чтобы укрыть тебя с головой, в буквальном смысле. Понял? И не натвори каких-нибудь глупостей, если добудешь его. Просто дай мне знать, и я все устрою. Всю оставшуюся жизнь ты проведешь в роскоши.

Вульфила промолчал, лишь бросил на Стефана короткий недоверчивый взгляд. Потом отдал приказ своим солдатам, и они рассыпались веером и галопом помчались в разные стороны. Сам Вульфила возглавил небольшую группу, направившуюся на север. И несколько дней подряд варвары обшаривали окрестности, хотя и безуспешно, — пока, наконец, не встретились у ворот Пизарума с опередившей их группой. Погода становилась все хуже, и непрерывно моросящий дождь превратил дороги в потоки грязи, а по полям и вовсе невозможно было уже проехать на лошади. Кое-где склоны холмов уже начали покрываться снегом. Гонец, обогнавший отряд, уже сообщил во все гарнизоны, мимо которых продвигались варвары Вульфилы, что они ищут пятерых мужчин, путешествующих вместе с женщиной, стариком и ребенком. Рано или поздно кто-то должен был их заметить. А сам Вульфила мчался во весь опор в Равенну, почти без остановок; там его ожидало самое трудное — встреча лицом к лицу с Одоакром

Magistermпlitium принял Вульфилу в одной из комнат в апартаментах императора, в которых он давно уже расположился. Взгляд Одоакра сразу дал варвару понять, что любое сказанное им слово может только ухудшить положение, и ничего более того. И Одоакр позволил своему начальственному гневу выплеснуться сразу, как только Вульфила предстал пред его очи.

— Лучший из моих людей! — рявкнул Одоакр. — Мой заместитель, моя правая рука позволила одурачить себя этим бесхребетным римлянам! Да как же это случилось?!

— Они вовсе не были бесхребетными, — вырвалось у Вульфилы.

— Это и без слов ясно. В данном случае бесхребетным оказался ты.

— Поосторожнее, Одоакр, даже ты не можешь разговаривать со мной вот так!

— Ты что, угрожаешь мне? После того, как ты постыдно провалил дело, после того, как опозорился, — ты смеешь мне угрожать? Сейчас ты мне расскажешь во всех подробностях, что там произошло, и не пропустишь ни единой мелочи. Я должен знать, какие люди меня окружают; я должен знать, не стал ли ты таким же изнеженным и неумелым, как все те римляне, которых мы поработили и подчинили себе!

— Они застали нас врасплох. В ту ночь был сильный шторм, и, тем не менее, они как-то умудрились подняться по скале с севера, — но там вертикальный голый утес, и мы всегда полагали, что по нему подняться к вилле просто невозможно. А сбежали они через тайный подземный ход, выводящий в море. Два мои судна постоянно патрулировали возле острова, на всякий случай, — однако все в ту ночь было против нас: когда шторм начал слегка утихать, извергся вулкан, и их лодка скрылась в облаках сажи. Но их главарь утонул… это был тот самый человек, который уже пытался освободить мальчишку здесь, в Равенне. Я видел, как он ушел под воду, но погоню не остановил.

— Ты уверен? — перебил его удивленный Одоакр. — Ты уверен, что это был тот самый человек? Почему ты в этом уверен, если было так темно, как ты утверждаешь?

— Я видел его так близко, как вижу сейчас тебя. Я уверен, это был он. Ну, надо сказать, меня это даже не слишком удивило: тот, кто однажды совершил попытку и потерпел неудачу, наверняка попробует повторить все снова. Хотя, конечно, я был потрясен в первое мгновение, столкнувшись с ним нос к носу.

— Продолжай, — приказал Одоакр, желая поскорее узнать до конца всю эту странную историю.

— Я мог бы предположить, что в итоге они потерпели крушение, — снова заговорил Вульфила, — Это было бы вполне логично — если бы они разбились о подводные камни, учитывая все обстоятельства. И, тем не менее, я пересек Апеннины, чтобы добраться до того места, где им была назначена встреча. Я прибыл туда точно в тот день, когда они предполагали прибытие корабля. Но, дьявол их забери, они уже были там, хотя как они могли добраться… впрочем, кто-то из них наверняка хорошо знает тамошние места. Они уже были почти в моих руках — и снова ускользнули. Исчезли без следа. Мы обшарили все вокруг на несколько дней пути в разные стороны, но не нашли ничего. То есть совершенно очевидно, что римляне знали, где именно содержат мальчика. Они знали, что северная стена не защищена, и они знали путь отступления, о котором я даже не подозревал. Кто-то явно снабжал их самыми подробными сведениями.

— Кто? — резко спросил Одоакр.

— Кто-то изнутри, с острова. Это мог быть кто угодно: любой из слуг, или рабочий, или булочник, или кузнец, или кто-то из поваров, маркитантов… да хоть проститутка. Кто знает? Но за ними должен в то же время стоять некто куда более значительный; иначе, откуда бы им узнать о подземном коридоре? Я, насколько мог, ограничил контакты между виллой и населением острова, но полная изоляция невозможна.

— Если ты подозреваешь кого-то конкретного, говори.

— Возможно, это Антемий. Он может хорошо знать виллу на Капри. Говорят также, что у него много знакомых в Неаполе. Да даже и сам Стефан…

— Стефан — человек умный и сообразительный; к тому же он практичен по натуре и весьма полезен нам в переговорах с Зеноном, — заметил Одоакр, но видно было, что слова Вульфилы его поразили и насторожили.

И в самом деле, римляне, осуществившие операцию по освобождению юного императора, были невероятно храбры и удивительно умны. Он ведь прекрасно осознавал, насколько это трудно (или вообще невозможно): пересечь страну, наводненную солдатами, тем более солдатами иностранными, жестокими и грубыми… одним словом, варварами. Одоакр давно уже понимал, что ум куда важнее для него, нежели мечи; что знание нужнее силы. Здесь, в этом огромном дворце, окруженный сотнями стражей, Одоакр чувствовал себя куда более уязвимым, нежели в разгар отчаянной битвы… и на мгновение он испугался, оценив, какая угроза для него таится в тринадцатилетнем мальчишке… свободном теперь, надежно охраняемом и исчезнувшем без следа. И еще он вспомнил обещание мальчика отомстить за смерть матери… да, юнец произнес эту клятву в тот день, когда его мать должны были похоронить.