Последний легион - Манфреди Валерио Массимо - Страница 60

— Ну, ты не всегда бываешь преисполнена такой ярости; когда ты рассказывала мне о своем городе, ты была совсем другой… и когда укрывала Ромула своим плащом и прижимала его к себе, сидя в седле…

— Это совсем другое. Я тогда была уверена, что дело почти закончено, что мальчик скоро отправится туда, где с ним будут обращаться уважительно и заботливо, и что все мы получим хорошие деньги. А это обещало всем нам надежное будущее.

— Не могу поверить, что это единственная причина.

— Ну, хорошо. И еще я думала, что вроде бы нашла того самого человека, которого искала много лет.

— А тот человек не позволил, чтобы его нашли, так?

— Да, не позволил. То ли из страха, то ли от трусости… откуда мне знать?

— Думай, как тебе больше нравится. Я не собираюсь изображать из себя то, чем я не являюсь. Я не тот герой, которого ты ищешь, и не настолько хороший актер, чтобы притворяться героем. Я мог бы сказать, что я просто хороший воин, и стараюсь быть честным человеком в такие-то дни… И ничего больше. Ты хочешь найти кого-то или что-то, что ты потеряла в ту ночь, когда вы бежали из горящего города. Тебе нужен тот молодой человек, который уступил твоей матери и тебе свое место в лодке, — он для тебя нечто вроде пуповины, соединяющей с родными местами, с землей, на которой ты выросла. Что-то умерло в тебе в ту ночь, что-то, чего тебе так и не удалось оживить. А потом вдруг ты видишь незнакомца, некоего легионера, несущегося через болота у Равенны, и за ним гонится толпа варваров… и тут тебе кажется, что ты нашла свой призрак. Просто случилась похожая ситуация, вот и все. А твой ум был поражен сходством: легионер, варвары, лодка, лагуна… Это было что-то вроде сна, Ливия, понимаешь? Все это было как во сне.

Он заглянул в глаза девушки, влажные от слез. Ливия яростно попыталась сморгнуть влагу и стиснула зубы. Аврелий продолжил:

— Чего ты ждала? Что я последую за тобой в твой город на воде? И что я помогу возродить Аквелию, потерянную навсегда? Ты знаешь, пожалуй, такое даже было возможно… все в этом мире возможно — и ничто невозможно для такого человека, как я, человека, потерявшего все, даже свои воспоминания. Но кое-что у меня все-таки осталось. Одно единственное: слово римлянина. Я понимаю, это звучит старомодно; как будто ты читаешь историческую книгу. Но это для таких, как я, нечто вроде надежного якоря, точка отсчета, если хочешь, а я дал слово умирающему человеку. Я обещал спасти его сына. Я старался убедить себя, что первая неудавшаяся попытка как бы освобождает меня от обещания, что я сделал все, что мог, и ничего у меня не вышло, но все мои старания ни к чему не привели. Я все так же слышу его голос, в ушах у меня звучат его слова, и я не могу от них убежать. Потому-то я и отправился с тобой в Мисен, потому и остаюсь с мальчиком — и останусь до тех пор, пока не буду знать наверняка, что ему уже ничто не угрожает, пусть то будет в Британии или где-нибудь на другом краю света. Понятно?

— А как насчет меня? — спросила Ливия. — Я что-то значу для тебя?

— Еще и как, — ответил Аврелий. — Ты значишь все, чего я не могу иметь.

Во взгляде девушки на мгновение вспыхнули оскорбленная страсть и разочарование — но она промолчала. Просто отошла в сторону и продолжила сборы.

Чуть позже к ним подошел Амброзин, державший в руке небольшой свиток пергамента; старый наставник начертил для девушки наилучший маршрут.

— Вот твоя карта, — сказал он. — Надеюсь, она тебе не понадобится, и мы встретимся здесь, через два дня.

— Я тоже на это надеюсь, — ответила Ливия.

— Может, тебе и нет надобности отправляться туда…

— Тут нечего обсуждать, — перебила старика девушка. — Представь просто, что одна из наших лошадей охромела, или кто-то из нас заболел, или что нам пришлось искать лодку… Если бы у нас были деньги, мы бы продвигались вперед куда быстрее и без особых хлопот. А так… Случись что-то непредвиденное — и нам придется обращаться за помощью, а это значит, что нас сразу заметят. Не бойся, Амброзин. Я вернусь.

— Я в этом уверен, но пока ты будешь отсутствовать — мы все будем тревожиться. В особенности Аврелий. Ливия молча отвела взгляд и опустила голову.

— Постарайся отдохнуть перед дорогой, — сказал Амброзин и ушел.

Ливия проснулась до рассвета, взяла упряжь, одеяло и оружие.

— Будь поосторожнее, прошу тебя, — прозвучал за ее спиной голос Аврелия.

— Буду осторожна, — пообещала Ливия. — Но вообще-то я давно привыкла сама о себе заботиться.

Аврелий привлек ее к себе и поцеловал. Ливия на несколько мгновений прильнула к нему всем телом, а потом вскочила в седло.

— Ты тоже будь поосторожнее, — сказала она.

И, дав лошади шпоры, пустила ее в галоп. Она скакала через лес, пока не добралась до долины реки Аримин, и потом еще несколько часов ехала уже хотя и не так быстро, но все же решительно направляясь к своей цели. Небо снова потемнело; огромные черные тучи несло ветром со стороны моря, вскоре пошел дождь. Ливия, как могла, укуталась в плащ, спускаясь по пустынной дороге; лишь несколько крестьян да слуг, застигнутых в пути непогодой, попались ей на пути, но они спешили добраться до своих домов и не обратили никакого внимания на всадницу.

Во второй половине дня девушка добралась до окрестностей Римини и повернула на юг, оставив город слева от себя. Она видела вдали городские стены и верхнюю часть разрушенного амфитеатра. Потом пересекла виа Фламиния, базальтовые плиты которой отливали под дождем металлом; а там уже показалась и вилла Стефана.

Впрочем, эта вилла куда больше походила на настоящую крепость; две сторожевые башни красовались по обе стороны ворот, а по верху стены шла караульная дорожка. И вход, и стену охраняли вооруженные люди, и Ливия заколебалась; ей вовсе не хотелось быть замеченной. Она направила лошадь вокруг строения, и вот, наконец, увидела, как какой-то слуга выходит через служебную калитку рядом с конюшнями. Девушка подъехала к нему.

— Твой хозяин, Стефан, дома?

— На что он тебе нужен? — весьма нелюбезно огрызнулся слуга. — Иди к главному входу и сообщи о себе.

— Если он дома, пойди и передай его, что здесь его друг, с которым он встречался пару дней назад в Фануме, и что этому другу нужно с ним поговорить. — Девушка достала одну из немногих оставшихся у нее монет и сунула в руку слуги.

Мужчина посмотрел на монету, потом на Ливию, насквозь промокшую под дождем.

— Подожди здесь, — сказал он и вернулся в дом. Вскоре он вернулся — весьма поспешно — и сказал коротко:

— Скорее, входи.

Он привязал лошадь Ливии к железному кольцу, укрепленному в стене, и пошел вперед, показывая девушке дорогу. Они прошли через вестибюль к закрытой двери, и тут слуга оставил Ливию одну.

Она постучала в дверь легонько, костяшками пальцев, — и тут же внутри щелкнула задвижка, навстречу ей вышел Стефан.

— Наконец-то! Я уж потерял всякую надежду. Я так беспокоился все это время, не зная, что с тобой случилось. Входи, прошу, обсушись, ты вся мокрая.

Ливия очутилась в большой комнате, в центре которой горел самый чудесный в мире огонь; девушка, как завороженная, подошла к нему, привлеченная теплом. Стефан уже вызвал двух рабынь.

— Быстро, приготовьте ванну и сухую одежду для моей гостьи. Вообще позаботьтесь о ней, — приказал он.

Ливия попыталась остановить его.

— Я не могу задерживаться, мне нужно немедленно отправляться обратно.

— Да что ты такое говоришь! Ты посмотри, в каком ты виде! Сейчас не может быть ничего более срочного, кроме как горячая ванна и потом — хороший ужин. И мы, само собой, должны поговорить. Ты мне расскажешь обо всем, что произошло за это время, и как я могу тебе помочь.

Тепло огня коснулось лица и рук Ливии, и все тревоги и трудности последних дней вдруг навалились на ее плечи невыносимой тяжестью.

Ванна и горячая еда показались девушке самыми желанными вещами в мире, и она кивнула

— Ладно, я искупаюсь и что-нибудь съем, — сказала Ливия. — Но потом мне придется уехать.