Не мир принес - Манов Юрий - Страница 61

— Ну конечно, вы-то думали, что я где-нибудь в лаборатории секретной заседаю или даже в Кремле нити заговоров плету.

— Про секретную лабораторию — почти в точку. Думал, вы космической лабораторией руководите, уж больно вы про освоение Марса красиво говорили…

— Марс? Марс подождет… пока… А я вот он где, с народом, с человеческим, так сказать, материалом. А этот молодой человек, если я не ошибаюсь, прапорщик группы «ГРИФ» Корич? Наслышан, наслышан про вас и чрезвычайно рад познакомиться. Ну что, может быть, проследуем ко мне в кабинет, обещаю угостить превосходным кофе. Местного, между прочим, производства.

В кабинете царил бардак, стол был завален какими-то бумагами, папками, из компьютера торчали какие-то блоки и провода (но экран светился), угол кабинета занимала барная стойка с грильницей, микроволновкой и чем-то еще, вроде как аппарат для кофе-эспрессо.

— Звоните, звоните, не стесняйтесь, если в город, то через «девятку», — сказал Танюков, заметив быстрый взгляд Васинцова в сторону телефонной трубки, небрежно лежавшей среди кип бумаг на столе. — Извиняюсь за бардак, все никак руки не доходят порядок навести, а уборщице я к столу подходить строжайше запрещаю. Да нет, никаких секретов, я вам клянусь, просто после их уборок я вообще ничего найти не могу. Значит, кофе, булочки с джемом, бутербродики с ветчинкой, карбонатом, все местного производства, между прочим. Предложил бы вам ликерчику и коньячку, но еще денька три подождите от греха, а то чесаться будете, ха-ха-ха. А вы говорите — тайны. У нас тут тайн нет, и гостям мы всем рады, даже тем, что попадают к нам таким образом, как вы.

— Одинцов знал, что вы… что вы здесь? — в лоб спросил Васинцов.

— Скажем, так, предполагал, — улыбнулся Танюков. — Но еще раз повторяю, он зря перестраховывался. В нашем лечебном учреждении нет никакой тайны.

— А вооруженная охрана? Броневики?

— Для внутренней безопасности. Поблизости — лесной массив, а московские звери все чаще в леса уходят от людского-то гнева. А так никакого насилия, вот вы лично, вы ощущали на себе насилие?

— Допустим, но вот эти медицинские препараты, зуд, икота…

— Полноте вам, обычный «зельцер», препарат, который можно купить в аптеке, помогает при аллергии и от похмелья. Мы лишь немного усовершенствовали его, дабы отсеять чистых от нечистых.

— «Чистых от нечистых», как сие понимать?

— А так и понимайте. Вам же доктор все объяснила там в кинозале, не правда ли? Вы — «чистые», ваши организмы совершенно спокойно смогут обходиться без алкоголя. Нет, выпивать вы можете, в меру, конечно, но особой зависимости нет. Я бы очень удивился, если бы в «грифах» обнаружились алкоголики. Впрочем, в жизни разное бывает. Что же касается большинства наших пациентов, то их лечи не лечи — толку никакого… «Нечистые»… Так что пускай пьют…

— Подождите, подождите, — перебил его Васинцов, — вы хотите сказать, что собираете со всей Москвы бомжей и привозите их сюда, чтобы… поить?

— А чего вы так удивлены? Что конкретно вас удивляет? Да, эти люди перешли ту грань, когда возврат к нормальной жизни в нашем понятии еще возможен. Круг их жизненных интересов свелся к желанию принять в организм дозу алкоголя, утолить голод и совокупиться. Впрочем, у многих мужчин по известным причинам с этим большие проблемы, я имею в виду совокупление, в то время как пьющие женщины, наоборот, к беспорядочным половым связям очень даже склонны. Так что проблем в удовлетворении своих половых потребностей наши клиенты обычно не имеют. По крайней мере конфликтов на этой почве почти не зафиксировано.

— Все! Я сейчас свихнусь! — громко сказал Васинцов. — Вы это серьезно?

— А что?

— Здесь что, варшавское гетто? Резервация, концлагерь?

— Скажем так — это санитарно-лечебное учреждение, где больные алкоголизмом получают то, что нужно для поддержания жизнедеятельности их организмов. Они получают все что хотят и ни в чем не нуждаются. Мы их кормим, поим, лечим, моем в бане, развлекаем. И никакого насилия со стороны администрации — обратите внимание. Можете расспросить их сами, да, впрочем, что там расспрашивать. Вы же видели, какая очередь к нам. А ведь еще лето, уверяю вас, с наступлением холодов они наши ворота штурмовать будут. У нас же — «Бомжерай», как они сами его называют.

— Мне показалось, та очередь не к вам, а за халявной похмелкой.

— Одно другому не мешает. Кстати, мы же никого не принуждаем, вот типовой договор, который подписывают все наши пациенты, ознакомьтесь…

«Я (ФИО — печатными буквами), добровольно соглашаюсь на проживание в санитарно-лечебном учреждении „Орешки“, обязуюсь выполнять режим, установленный администрацией»… — Васинцов глянул вниз страницы договора и прочитал обязательства «санитарно-лечебного учреждения» — «СЛУ „Орешки“ гарантирует пациенту трехразовое питание, 0,75 литра этилового спирта в день, отдельную кровать в общежитии, медицинское обслуживание».

— Но зачем?!

— Как зачем? Господин Васинцов, вам что, нравятся бомжи в подземных переходах?

— Нет, но… Я не понимаю смысла. Но кто за все это платит? На чьи средства существует ваш… ваше санитарно-лечебное заведение?

— Частично на самоокупаемости. Знаете, люди, вылечившиеся от этого недуга, как правило, очень жадны до работы, а хозяйство здесь вы видели. Опять же, производство этилового спирта вещь сугубо выгодная и не требует особых затрат, а что еще пьющему надо? В-третьих, частные пожертвования, в-четвертых, дотации из столичного бюджета.

—???

— А вы просмотрите милицейскую статистику: после весенних торков, когда кривая преступности упорно стремилась к нулю, лишь наши несчастные бездомные сограждане с затуманенными алкоголем мозгами и создавали проблемы. Либо они кого-то грабили с целью приобретения спиртного, либо их били представители возмущенной общественности. До суда линча доходило. И опять же, эта тяга пьяного человека к разрушению… Градоуправе выгоднее выделять нам некоторые средства, чем ремонтировать искалеченные остановочные павильоны, менять трубки наружной световой рекламы, заново сажать рассаду в вытоптанные клумбы.

— Послушайте, Танюков, хватит вешать нам лапшу на уши. Мне почему-то кажется, что вам глубоко плевать на разрушенные остановочные павильоны и на спокойствие граждан. Вы, «серые», занимаетесь… улучшением людской породы?

Танюков с улыбкой глянул на Васинцова:

— Как я понимаю, ваш напарник Корич в курсе всех дел? Хорошо. Допустим, мы занимается селекцией людской породы, пытаемся в куче человеческих отбросов найти перлы, если выражаться библейским языком. Заодно очищаем общество от этих самых отбросов. Как вы думаете, где бомжу лучше — у нас или где-нибудь в подземном переходе с табличкой «Подайте на пропитание». Да, мы очищаем общество, а разве вы, «грифы», занимаетесь чем-либо иным?

— А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? Селекцией они, видите ли, занимаются… Мы охраняем людей от зверей, а вот вы… — резко ответил Васинцов.

— А откуда эти звери появляются, вы никогда не задумывались? — перебил его Танюков.

— Над этим думают ученые.

— Ну конечно, а меня таковым вы не считаете. А я, между прочим, доктор наук. Предлагаю сменить тон, давайте жить дружно. Вот вам не кажется интересным выяснить, почему в благополучной семье, у умных, образованных родителей неожиданно рождается моральный урод, или, наоборот, у бомжихи, родившей под забором неизвестно от кого, появляется малыш с задатками вундеркинда. А такие случаи хоть и редки, но случаются.

— Допустим, но кто вам дал право?..

— А вам?

— Мы работаем на правительство.

Танюков мягко улыбнулся:

— Мы тоже, можете расспросить своего начальника Одинцова. Вы кушайте булочки, кушайте. И очень рекомендую кофе, варю по собственному рецепту с солью и сахаром.

— Слушай, командир, а когда этот доктор успел кофе сварить, и откуда булки с бутербродами на столе появились? — спросил Корич, усаживаясь в салон «Газели» с улыбчивым орешком на борту. — Он ведь с кресла своего не вставал.