В поисках копей царя Соломона - Шах Тахир - Страница 28

Мы торговались около часа и остановились на сумме, в два раза превышающей мое первоначальное предложение. Бахру согласился не пить за рулем, бесплатно обслуживать машину и сам находить себе место для ночлега. Я подчеркнул, что не намерен оплачивать его питание. Все это выглядело ужасным скопидомством, но я на горьком опыте убедился, что лучше обещать как можно меньше, а затем щедро вознаграждать за усердный труд. В конце разговора я перечислил ремонтные работы, которые должны быть выполнены до отъезда из Аддис-Абебы.

Бахру сообщил, что «императорский» джип будет в нашем распоряжении только через два дня. Ему нужно уладить ссору между его семьей и соседями, и он не уедет из города, пока все не закончится. Самсон пробормотал, что не стоило вообще связываться с сомалийцем, но я пропустил его слова мимо ушей.

— А двух дней достаточно, чтобы уладить спор? — спросил я.

Бахру закатил налитые кровью глаза, а затем лизнул большой палец и прижал его к горлу.

— Что это значит?

— Некоторые вещи невозможно перевести, — ответил Самсон.

В Аддис-Абебе я все время сталкивался с растафарианцами. Большинство приехали с Ямайки, хотя некоторые были из Европы. Они расхаживали по улицам с той уверенностью, которая отсутствовала у эфиопов. Заинтересовавшись связью растафарианства с бывшим императором Хайле Селассие, а значит, и с царем Соломоном, я стал читать книги, посвященные этому движению.

Насколько я понял, растафарианцы озабочены положением чернокожих. Это не политическая партия и не религиозная секта. Они, подобно израильтянам, считают себя людьми, ожидающими возвращения на Землю обетованную — в Африку. Они верят, что Хайле Селассие — их мессия и спаситель.

Когда сегодня мы говорим о растафарианцах, то чаще всего вспоминаем их музыку, и особенно песни Боба Марли, но человек, заложивший основы растафарианства, практически предан забвению. Его звали Маркус Мосайя Гарви.

Гарви был уроженцем Ямайки, и в 20-х годах двадцатого столетия он основал Всемирную ассоциацию негритянского развития, целью которой являлось возвращение всех чернокожих в Африку. Он говорил, что черные «психологически порабощены» белыми. Единственный способ вновь обрести утраченное достоинство — это вернуться в Африку. Поэтому для организации массового переселения в Нигерию Гарви использовал пароходную компанию, принадлежавшую чернокожему.

Проект Гарви по репатриации в Африку потерпел неудачу, но разбуженный им интерес к Черному континенту продолжал жить. «Обратите свой взор на Африку, — говорил он. — Когда там коронуют черного царя, это значит, что день освобождения близок». Вскоре пророчество исполнилось — в ноябре 1930 года в Аддис-Абебе был коронован император Эфиопии Хайле Селассие. Сам Гарви умер в 1940 году, и влияние его идей постепенно ослабло, хотя само растафарианство крепло. Мужчины раста отращивали бороду (в основу этого обычая легла строчка из Книги Левит: «Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей…»), а за пристрастием растафарианцев к гандже, или марихуане, лежит еще одно библейское высказывание, на этот раз из Псалтыри («Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека…»).

Утром во время завтрака я спросил Самсона, что он думает о растафарианском движении. Он скривился и высунул язык.

— Они нехорошие люди, — пояснил Самсон. — Садятся ко мне в такси и начинают командовать. Они претендуют на то, чтобы называться эфиопами, но ничего не знают о нашей стране.

— А где можно с ними встретиться?

Самсон был явно разочарован.

— Это пустая трата времени.

Через час мы приехали в трущобы на северной окраине города. Хижины здесь были сделаны в основном из картона, который теперь размокал, превращаясь в грязь. Редкие заплатки из синтетических мешков обеспечивали некоторую защиту от дождя. Пространство между хижинами было заполнено нечистотами, а улицы кишели одичавшими собаками и еще более дикими ребятишками Женщины стирали одежду в бадьях, стараясь поддерживать чистоту, а их мужья и подростки-сыновья сидели рядом и смеялись, наблюдая, как трудятся женщины. Приблизившись, мы увидели длинную извивающуюся процессию, которая медленно двигалась среди трущоб в нашем направлении. Все люди были закутаны в белые накидки; лица их были печальны.

— Это похороны, — сказал Самсон. — Умер уважаемый человек.

В подтверждение его слов мы увидели в центре похоронной процессии тело усопшего.

Склонив голову в знак скорби, я подумал, что наш визит может оказаться несвоевременным.

Один из знакомых Самсона сказал ему, что в трущобах живет заблудшая секта раста, жаждущая вернуться к основам движения. Когда похоронная процессия удалилась, Самсон отправился на поиски лидера секты. Через несколько минут он подбежал ко мне и повел в убежище растафарианцев. Штаб-квартира Нового Ордена располагалась в домике с остроконечной крышей. Помещение было тщательно подметено и освещалось естественным образом через расположенные рядом с дверью два больших окна. В глубине комнаты сидел один-единственный человек. Его звали Джа, и именно с ним мы пришли побеседовать.

При нашем появлении Джа не удосужился встать, но я и так понял, что он относится к тому типу людей, которые при ходьбе вихляют бедрами. На нем была джинсовая куртка, «варенки» фирмы «Ливайс» и красный мохеровый жилет, надетый на голое тело.

— Все белые грешники, — провозгласил он с сильным ямайским акцентом. — Чем белее кожа, тем больше ты грешил.

Я поблагодарил его за информацию и представился. Я рад, что организовать встречу оказалось довольно просто, и мне не терпится побеседовать с ним.

— Я буду говорить, но мне нужно немного наличных для ганджи. Не будет денег, не будет ганджи, не будет разговора.

Похоже, Джа сразу брал быка за рога, но я уважал его принципы и поэтому протянул ему надорванную купюру достоинством 50 быр. Джа сунул деньги в карман куртки и вытащил сигарету с марихуаной размером с сигару. Затем он облокотился на спинку ветхого дивана, откинул назад свою гриву «локонов убоявшихся», прикурил сигарету и затянулся.

— Добро пожаловать в Новый Орден, — сказал он.

— А чем вы отличаетесь от остальных растафарианцев?

Джа спросил, знаком ли я с историей движения. Я сказал, что много читал. Мне известно о Гарви и о пароходной компании. Он кивнул сквозь разделявшую нас завесу дыма.

— Отлично, парень. Отлично. Ты знаешь о Гарви.

— Да.

— Тогда ты должен знать, что они сбились с пути.

— Что вы имеете в виду?

— У Гарви была цель — Африка. Вот почему я здесь, — сказал Джа. — Он знал, что работа начнется, только когда мы окажемся на Святой земле. Но Гарви потерян, зато нашелся Марли.

— Великая музыка, — пробормотал я.

— Плевать на музыку, парень. Боб Марли ошибался. Мы на новом пути… мы должны пойти по стопам…

— Гарви?

— Да, парень, — кивнул Джа, окутанный облаком дыма. — Мы должны восстановить послание.

Черные начинают и выигрывают. — Он сделал эффектную паузу. — Шах и мат.

— А как насчет Рас-Тэфаре и его предков, начиная с Соломона?

— Рас-Тэфаре был пижоном, — заявил Джа. — И Соломон тоже. Но они знали Путь Раста… Да, парень, эти пижоны были раста.

Когда Джа докурил свою сигарету с марихуаной и зажег новую, я спросил его, что он знает о царе Соломоне.

— Соломон был мудрым царем, — ответил он. — Подумай об этом. Если бы ты был таким же мудрым, разве бы ты не зашил себе карманы?

— Но ему требовалось золото для храма на горе Мориа.

— О чем ты, парень? — фыркнул Джа. — Соломон просто сказал, что ему нужно золото для храма.

— Вы хотите сказать, что он лгал?

— Нет, парень, он был мудрый царь.

— Что же случилось с золотом?

Джа набрал полную грудь дыма. Его ноздри трепетали, а глаза вылезли из орбит, и мне начинало казаться, что они вот-вот упадут ему на колени.

— «Медный свиток», — выдохнул он. — Загляни в «Медный свиток».