Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г - Мабир Жан - Страница 9

Парашютисты собираются темной ночью, топчутся на отвердевшем от мороза снегу, который сковал все вокруг.

На правом берегу слышны первые удары русских батарей. Летят первые снаряды.

— Нам везет, — говорит обер-лейтенант, — снаряды бьют как раз по позициям, с которых мы только что ушли.

Но его люди уже больше двух месяцев сражаются в холодной России, и этим их не удивишь. Им давно уже не доставался хороший половник горячего супа. С горохом и салом, как на крестьянских фермах, оставшихся так далеко. Они едят, не обращая внимания на все остальное.

Их начальник прислушивается. Слышны многочисленные выстрелы из автоматического оружия.

— Это немецкие автоматы, — говорит он своему помощнику. — С левого берега Невы, с нашего.

— Конечно, господин обер-лейтенант, но в том же углу им отвечают русские пулеметы.

— Это просто означает, что парни напротив перешли через реку и теперь на левом берегу.

Шум битвы на берегах реки и внутри заснеженной равнины становится еще интенсивнее.

— Похоже, дело серьезное, — говорит фельдфебель командиру батальона.

— Боюсь, что да. Кажется, наши товарищи попали в переплет.

Внезапно на командный пункт приходит посланец из сменного батальона.

— Господин обер-лейтенант, — говорит он, — у нас больше нет связи ни по рации, ни по телефону.

— Что там с русскими? — спрашивает обер-лейтенант связного.

— Неприятель прорвал нашу линию фронта на реке. Наш командир батальона вам передает что не хватает средств, чтобы остановить это массированное проникновение.

— Чего он ждет от меня?

— Он хочет, чтобы вы ему дали взвод для контратаки, господин обер-лейтенант.

— У меня другая задача, — говорит офицер связному. — Дайте мне время принять решение.

Молодой командир 2-го батальона 3-го полка — один из ветеранов парашютно-десантных войск, он служит в них с 1938 г. Он прошел суровую школу у своего теперешнего командира, полковника Гейдриха, безусловного аса в тактике.

— Первое, чему он учил, — это четко анализировать обстановку.

Слыша гул сражения, обер-лейтенант считает, что русским удалось прорвать немецкие линии примерно на триста метров.

— С такой брешью, — говорит он своему помощнику, — подкрепление в один взвод не может ничего сделать.

— Что же делать, обер-лейтенант?

— Либо ничего, придерживаться ранее полученных приказов, либо задействовать весь батальон.

— Но сегодня ночью мы должны встать на левом крыле плацдарма Выборгская и сменить парашютный саперный батальон.

Единственный вопрос — это знать, что важнее, — считает командир 2-го батальона 3-го полка.

Момент давящей тишины.

— Что вы решаете, обер-лейтенант? — спрашивает помощник.

— Конечно, контратаковать. Мне кажется, что Дела на Неве не такие срочные, как здесь. Если неприятелю удастся установить новый плацдарм в Городке, наши неприятности на левом берегу никогда не закончатся.

— Конечно. Если русские прорвутся и отрежут дорогу от Мги на Шлиссельбург, то рухнетвесь наш фронт на юге Ладожского озера.

Быстро подготовили контратаку. Парашютисты отходят к своим прежним позициям и движутся навстречу неприятелю. Справа идет 7-я рота под командованием лейтенанта Реннеке. Его прикрывает лес, в то время как его товарищ Незер в 400 метрах слева со своей 6-й ротой пробирается между промышленными сооружениями. Приказы командира батальона просты:

— Подойдя к реке, обе роты поворачивают — 6-я направо, 7-я налево — и движутся по берегу навстречу друг другу. Цель маневра очевидна: взять русских в клещи, окружить их.

Стрелки-парашютисты продвигаются быстро. За ними следом идут пулеметчики 8-й роты 2-го батальона, которая должна подойти к берегу и помешать любой попытке советских подкреплений перейти Неву. Командир 8-й роты обер-лейтенант Штангенберг должен прикрыть фланги двух частей своих товарищей — Реннеке и Незера.

Парашютисты подходят к цели. Обер-фельдфебель Холландер ведет штурмовой взвод 7-й роты, с боем, автоматами и гранатами прокладывает себе путь до берега реки. Меньше чем в полукилометре отсюда парашютисты 6-й роты не отстают и ликвидируют несколько казематов. Продвижение немцев отмечается глухими взрывами.

Меньше чем через два часа все закончено.

Левобережная линия фронта восстановлена прямо по берегу реки. Многочисленные трупы остались лежать в русских траншеях, двести человек взяты в плен.

Но остается еще несколько упорных противников, которые засели в индивидуальных укрытиях, хорошо спрятанных в кустарнике. Они используют крутой склон берегов Невы.

Надо заставить замолчать этих упрямцев одного за другим.

Такое задание получает лейтенант Зигфрид Жамровски из 6-й роты. Он бывший лесничий из Восточной Пруссии и ведет своих людей как стаю яростных, агрессивных собак. Русских, которые отказываются сдаваться, быстро уничтожают в укрытиях несколькими очередями.

Полковник Гейдрих не имеет никакой связи со своим 2-м батальоном и беспокоится за его судьбу. Наконец нескольким связным удается добраться к нему на командный пункт:

Левый берег Невы опять в наших руках, господин полковник. Батальон ждет ваших приказов.

Очень хорошо, — говорит Гейдрих. — Передайте вашему командиру, что он должен стоять на этом месте. И скажите ему также, что я подаю рапорт командиру дивизии, прилагая самые похвальные отзывы. 2-й батальон делает честь 3-му полку.

На севере от Шлиссельбурга через Неву проходила линия высокого напряжения. Столбы со стальными проводами еще стояли как на советском, так и на немецком берегах.

Однажды ночью несколько парашютистов взобрались на столб, стоящий в их лагере. Они привязали военный флаг рейха к кабелю и спустились, очень гордые своим подвигом.

Но холодные порывы ветра относят на запад это знамя, оно останавливается посредине и полощется над загроможденной льдами рекой. Советские солдаты не могут сорвать этот символ вражеской оккупации и только стреляют по куску красной ткани, которую мороз сковал так, что она похожа на лист железа, по которому яростно бьют огнем с правого берега Невы.

— Они не смогут его снять, — говорит унтер-офицер Эрнст Лаутербах из 2-го батальона парашютного штурмового полка. — Пусть привыкают.

Русские потеряли много людей в ходе беспрестанных атак в октябре и ноябре 1941 г. Но немецкие парашютисты тоже понесли большие потери.

3-й батальон 3-го полка без перерыва в течение сорока шести дней удерживал позиции напротив плацдарма Выборгская. Они не уступили ни сантиметра. Но какой ценой!

В 11-й роте обер-лейтенанта Немана осталось только 20 здоровых парашютистов из 170, находившихся на линии Невского фронта. Многие из переживших Критское сражение были убиты или ранены в этой части России.

Падающие от усталости, с осунувшимися лицами, заросшие, в разорванном обмундировании солдаты батальона Хайльмана возвращаются наконец в тыл главной оборонительной линии. Снег покрывает все вокруг. Наконец-то они могут развести огонь в бревенчатых землянках. Устроили даже сауну наподобие финской.

Парашютисты отъедаются и отсыпаются. Их товарищи из 1-го и 2-го батальонов также отошли с передовых позиций Выборгской с тяжелыми потерями.

На построении с оружием оставшиеся в живых собираются вокруг своего командира полковника Гейдриха. Тот обращается к ним с несколькими словами, но его голос дрожит, когда он узнает, как мало осталось людей в четырнадцати ротах, выстроившихся в каре вокруг него.

— Битва за Ленинград такая же тяжелая, как была битва под Верденом во время Первой мировой войны, — говорит он им. — Но вы оказались достойными своих отцов. Скоро мы вернемся в нашу страну, получим подкрепление и составим новый полк стрелков-парашютистов. Наш старый 3-й полк снова станет ударной частью с полным боевым составом.

И тогда Гейдрих сообщает новость, на которую его парашютисты уже не смели надеяться: