Тамо-рус Маклай - Марков Сергей Николаевич - Страница 14

На обратном пути в Лимайских горах Маклай нашел несомненно папуасское племя. У негритосов язык, обычаи – все напоминало папуасов.

Счастливый Маклай нес на корабль черепа негритосов, записи измерений, зарисовки. В каюте он достал свои бумаги и вынул драгоценное письмо своего учителя.

«Я советовал бы Вам, – писал Карл Бэр, – заехать на Филиппинские острова и отыскать там остатки первобытного населения, тщательно их исследовать и употребить все возможное старание, чтобы привезти с собою несколько черепов. Мне кажется, что очень важно решить вопрос: действительно ли эти негритосы Филиппинских островов – брахицефалы».

Маклай разрешил этот вопрос: «Да, Бэр не ошибается – у негритосов брахицефальный тип черепа. Но они папуасы. Размеры черепа дают важный, но не решающий признак для различия рас», – записал он. Короткоголовые негритосы были во всем похожи на длинноголовых папуасов.

Карл Бэр в это время в Петербурге заканчивал одну из своих последних работ – «О заслугах Петра Великого по части распространения географических познаний». Маклая тянуло на родину, но он думал о новых странствиях. Надо все же отдохнуть, прийти в себя, разобрать материалы и записки. Где удобнее это сделать – на Яве, в Австралии, в Сингапуре? Нужно жить поближе к великим морским дорогам.

В Гонконге Маклай сходит с борта корабля, пересаживается на торговое судно. Вот он уже любуется Сингапуром, а через несколько дней «тамо-руса» встречает Батавия. В городе лихорадок можно разыскать трактир, где когда-то, покрываясь предсмертным потом, лежал в бреду дряхлый, но все еще железный сердцем главный правитель Аляски Александр Баранов. Могила его в океанских пучинах – недалеко отсюда, у острова Принцев.

Но лихорадка как будто не трогает здешних купцов. В порту нагружаются корабли. В трюмы бережно опускают корзины с лучшими в мире яванскими ласточкиными гнездами – пищей прихотливых мандаринов. Китайцы привозят сюда на джонках чай, лакированные изделия, писчую бумагу. Вездесущие китайские купцы скупают здесь пряности. И снова картины беспросветного рабства. Честные, тихие и прямодушные яванцы в плену подневольного труда, не дешево дается им разведение гвоздики и муската. Надо оглядеть все – цитадель, главный квартал, зайти в музей, научное общество, редакцию «Естественноисторического журнала». Батавия почти пуста. Чиновники живут за городом, ездят в Батавию только по делам – лихорадка властвует здесь, как жестокий хозяин. Но чего бояться Маклаю? Он ютится в номере кирпичной гостиницы, разбирает свои бумаги и коллекции.

В Батавии Маклая ждала слава. О его приезде с далекого берега уже стало известно. О нем узнали колониальные газеты: яванский «Локомотив», «Мельбурнский вестник», «Сурабайская торговая газета», «Сингапурская газета», – иначе откуда бы узнал о его приезде господин генерал-губернатор Нидерландской Индии Джеймс Лаудон? Он зовет Маклая в прекрасный город Бейтензорг (Богор), поселиться у него, отдохнуть, поработать над дневниками.

Бейтензорг – жемчужина Явы. На высоком холме во дворце Лаудона Маклай прожил семь месяцев.

О, город без забот (так можно перевести название Бейтензорга)! После пыльной и душной Батавии с ее тлетворными болотными ветрами Бейтензорг кажется Маклаю земным раем. Он сидит на скамье под густым анчаром. Это «смертоносное» дерево дает густую тень. Отсюда хорошо виден вулкан Салак с его пятью зубцами и темным ущельем на склоне. Прохладное утро, чистое небо, солнце, пригревающее листья индийских смоковниц... Бейтензорг живет утрами. После полудня начинается жара, а к двум-трем часам дня в Бейтензорг приходят гулкие ливни. Дождь, крепкий и чистый, льет здесь ежедневно. К закату солнца земля высыхает, и освеженные влагой деревья благоухают как бы вдвойне. Белый дворец губернатора стоит посреди ботанического сада, отражаясь в водах светлого пруда. В пруду живет цветущая виктория-регия, аллеи пальм протягиваются по саду. Калонг, летучая собака, переносясь с одного дерева па другое в поисках съедобных лепестков, опыляет огромные багровые и синие цветы. Здесь живет орхидея с четырьмя тысячами цветков на каждом кусте, в бейтензоргском саду изгибаются причудливые ротанги – пальмо-лианы с крючками на узких листьях.

Здесь все тянется к солнцу, растет вширь, расстилается по теплой, благодатной земле. Кто может здесь сосчитать все кусты и корни редчайших растений тропиков? Маклай видит, как в зарослях орхидей с большими ножницами в смуглых руках расхаживает молодой малаец Па-Идан, ученый знаток жизни здешних растений. К нему обычно обращаются за справками все путешественники. А вот мимо индийских смоковниц проходит сам основатель сада – молчаливый голландец Тейсманн. В саду тишина, за оградой его шумит веселый утренний город. Против главного входа в сад раскинулся китайский поселок, арабский квартал лежит за речкой Тидани. Где-то слышится скрип повозок – невдалеке проходит Главная Явская дорога, берущая начало в Батавии. Вдоль садовой ограды тянется главная улица города – Диалан-Безаар. На набережной Тидани качаются под слабым ветром пальмы и шелестят деревья какао. Тидани мчится с вершины Салака, у подножья вулкана расстилаются кофейные плантации, а дальше синеют леса, где носороги продираются сквозь заросли пальмо-лиан, ломающих свои крючки о толстую кожу этих красноглазых чудовищ.

Яванцы называли Маклая «оран-бланда» – белым человеком...

Благоуханный ветер долин шевелил листы бумаги, строчки, написанные жирным карандашом, отливали на солнце. «Тамо-рус» думал о бухте Астралейб, о почтенном Туе, об Архипелаге Довольных Людей.

Прекрасные европеянки Бейтензорга всячески старались понравиться «владыке папуасов», но Маклай сторонился общества голландских красавиц. Он был скромен и даже застенчив в светском обществе, когда дело касалось его личности, но требования великого дела, которому он посвятил себя, не мешали ему быть настойчивым, и тогда он смело стучался в любые двери...

Маклай понял, что ему теперь не откажут в содействии новому походу, и на Яве задумал проникнуть в Голландскую Новую Гвинею.

ОКЕАНСКОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

В декабре 1873 года Джеймс Лаудон провожал «владыку папуасов» в новое путешествие. На карту великих странствий Маклая мы нанесем сейчас небольшой остров Амбоина в Южном Молуккском архипелаге. Сюда Маклай приплыл из Батавии. На острове Амбоина водятся самые причудливые по своим размерам и строению крыльев гигантские мотыльки, а семьсот восемьдесят видов рыб в его водах; делают его самым богатым в мире заповедником морской фауны. Рыбы Амбоина отливают всеми цветами радуги. Маклай не мог быть равнодушным и к моллюскам амбоинских вод.

Остров Амбоина был первой европейской колонией на Молуккских островах. В 1564 году здесь появились португальцы. Они сумели продержаться до 1574 года, когда сюда пришли голландские купцы. С тех пор остров стал монопольным местом для разведения гвоздичных деревьев. Столица гвоздичного царства – белый город Амбоина – стоял на берегу большой бухты, блестя кровлями, выложенными пальмовыми листьями. Саговые пальмы росли вдоль улиц и каналов. Часовые стерегли старинную крепость; к воротам ее вела дорога, обсаженная мускатными деревьями. Люди в черных одеждах сновали по торговому кварталу города. К какой народности они принадлежали? На этот вопрос было трудно ответить. Альфуры – малайцы – голландцы – арабы – китайцы – амбоинцы. Такую, правда, грубую, формулу можно было приложить к местному населению.

Остров Амбоина стоял на торговых путях в Голландскую Новую Гвинею. Малайские обитатели его несколько веков наживались за счет папуасов, ходили в золоте и шелке. Но хищники из малайских стран боялись показываться на новогвинейском берегу Папуа-Ковиай, якобы населенном людоедами, которых малайцы называли оран-макан-оран.

Маклай, конечно, пожелал плыть именно к этому берегу Новой Гвинеи, где папуасы сохранились лучше, чем на других берегах, посещаемых малайцами.

В большой лодке – «урумбае» – с экипажем в шестнадцать человек и маленьким Ахматом Маклай отправился к берегам Новой Гвинеи. Вскоре им был открыт пролив Елены и значительно исправлена старая карта побережья. На берегу Папуа-Ковиай «тамо-рус» выстроил хижину у мыса Айва и начал изучение местных папуасов. Оказалось, что они ничем не отличаются от жителей Горенду, Бонгу. Маклаю иногда казалось даже, что он видит перед собой родных братьев Туя, – настолько папуасы Айвы были похожи на его друзей из залива Астралейб. «Тамо-рус» убедился, что и форма головы здесь такая же, как у жителей Берега Маклая.