Корабль-призрак - Марриет Фредерик - Страница 32

Голландский губернатор решил выслать его из страны, и согласно этому решению патера посадили на судно, потерпевшее впоследствии крушение, чтобы водворить его на родину. По словам капитана и экипажа, погиб всего только один человек, но человек значительный, так как он занимал в течение многих лет место президента голландской фактории в Японии. Он возвращался в Голландию с накопленными им богатствами. По словам капитана и остальных его спутников, этот господин настоял, когда его уже усадили в шлюпку, вернуться на судно, чтобы захватить там забытую им шкатулку с бриллиантами и другими драгоценными камнями невероятной ценности. И в то время, как они дожидались его возвращения, покинутое ими судно вдруг погрузилось носом в воду и в следующий момент исчезло под водой, подняв страшный водоворот, так что и они едва-едва не пошли ко дну вместе со шлюпкой. Прождав некоторое время, в надежде, что, быть может, их пассажир вынырнет где-нибудь на поверхности, но не дождавшись ничего, они стали грести по направлению к острову.

— Я знал, что что-нибудь должно было случиться, — говорил капитан погибшего судна, сидя вечером в офицерской каюте с капитаном и Филиппом, — мы видели призрак, чертов корабль, как его называют, ровно за три дня до нашего крушения.

— «Летучего Голландца»? — спросил Филипп.

— Да, именно под этим именем оно известно, — сказал гость. — Я раньше много слышал о нем, но мне никогда не приходилось встречаться, да и надеюсь, что и впредь не придется, так как, благодаря этой встрече, я разорен вконец и должен начинать свою службу сызнова!

— Я тоже слышал уже об этом судне, — проговорил капитан «Батавии», — будьте добры, расскажите нам, как вы его видели!

— В сущности, я ничего не видел, кроме туманного очертания его корпуса, но это было чрезвычайно странно. Ночь была светлая, ясная, тихая; я сошел вниз, в свою каюту, и заснул крепким сном, когда, около двух часов ночи, помощник вызвал меня наверх. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что сам не знает, что сказать, но что команда очень встревожена и перепугана, так как в виду «Корабль-Призрак», как его называют матросы. Я вышел на палубу. Горизонт был чист, только в одном месте стояло туманное пятно, круглое, как шар, не более, как в двух кабельтовых от нас. Мы шли быстро, но никак не могли догнать этого тумана.

«Видите?» — спросил меня помощник.

«Кой черт, что это может быть?! Нигде нет земли, и вдруг туман при ясном небе, при свежем ветре в открытом море, и туман не застилал всего горизонта, а стоял только круглым пятном!»

«Слышите, мингер, они опять говорят!»

«Говорят?» — повторил я и стал прислушиваться; и действительно, из тумана слышались голоса:

«Смотри в оба, там на носу!» — «Есть! — отозвался другой голос. — Судно под штирбортом!» — «Хорошо, звони там в колокол!» — приказал голос в тумане, и мы все, кто только был на палубе, слышали колокола. — «Тут должно быть судно, — сказал я своему помощнику, — ведь, вы слышали колокол?» — «Слышал, — ответил помощник, — только это не обыкновенное судно. „ — „Слушай! — раздались снова слова команды из тумана. — Готовь на носу орудие!“ — «Есть! Все готово! — Открыть огонь!“ — прозвучало приказание, и почти в тот же момент грянул выстрел, совсем близко и раскатился, как гром по воде, затем…

— Ну, и затем? — повторил капитан «Батавии» в напряженном ожидании.

— И затем, — продолжал рассказчик, — и туман, и все остальное исчезло разом, как по мановению магического жезла!

— Неужели это возможно?

— Нас здесь двадцать человек команды; из них любой подтвердит вам мои слова, — отвечал гость, — и старый патер в придачу: он все время стоял подле меня на палубе. Команда стала утверждать, что нам грозит какое-нибудь несчастье, и вовремя утренней вахты, осматривая трюм, мы нашли в нем около четырех футов воды; мы кинулись к насосам, качали без устали, но вода быстро прибывала, и мы пошли ко дну, как я вам говорил. Мой помощник утверждает, что этот «корабль-призрак» известен под именем «Летучего Голландца».

Филипп не сказал ни слова, но был весьма рад тому, что он слышал. Из этого он делал такой вывод, что если судно его отца встречается и другим судам так же, как и тому, где находился он, Филипп, и гибнут и те суда, где его нет, значит, его присутствие на судне не является исключительной причиной гибели судна и экипажа; значит, он, не более всякого другого ответственен в случившемся!

На другой день он завязал знакомство со старичком — португальским патером, который говорил по-голландски и на многих других языках так же свободно, как на своем родном. Это был почтенный старец лет шестидесяти, с длинной, седой бородой, кроткими манерами, весьма приятный в разговоре и в обхождении.

Когда Филипп стоял ночью на вахте, старик расхаживал с ним взад и вперед по мостику, и тут после долгой, сердечной беседы Филипп признался ему, что он католик.

— В самом деле? — сказал патер. — Это весьма редко встречается среди голландцев!

— Тем не менее это так, хотя здесь на судне никто этого не знает; не потому, что я стыжусь своей веры, а потому, что я не хотел возбуждать прений по этому вопросу!

— Вы осторожны, сын мой, это весьма разумно!

— Скажите мне, отец, здесь говорят о каком-то «корабле-призраке», на котором будто бы не живые, не смертные люди! Видели вы это судно?

— Я видел то, что видели другие, — отвечал патер, — но насколько могу судить, все это показалось мне сверхъестественным. Я и раньше слыхал об этом «корабле-призраке», предвещающим судам гибель и несчастие. Так случилось и с нами, хотя у нас на судне был человек, мера грехов и злодеяний которого до того была переполнена, что его присутствие среди нас было более, чем достаточно, чтобы праведный Господь потопил наше судно.

— Вы говорите о том голландском президенте фактории, который утонул вместе с судном?!

— Да, но повесть о целом ряде его преступлений так длинна, что если вы хотите, я завтра, во время вашей ночной вахты, расскажу ее, а теперь да будет с вами мир, сын мой, желаю вам спокойной ночи! — и старик ушел вниз.

Погода продолжала стоять прекрасная, и «Батавия» легла в дрейф под вечер, рассчитывая поутру войти в рейд Св. Елены.

Когда Филипп вышел наверх, чтобы встать на ночную вахту, он уже застал патера на палубе, ожидавшего его у сходни. На судне все было тихо; люди дремали между орудий, и Филипп с патером прошли на корму, где, присев на клетку с курами, старый священник начал:

«Вы быть может не знаете, что португальцы, хотя и стараются всеми силами закрепить за собой страну, открытую предприимчивым и отважным соотечественником их, и обладание которой, я боюсь, стоило им не мало преступлений, тем не менее, никогда не забывали заботиться о том, что особенно дорого сердцу каждого доброго католика, именно, о распространении святой католической веры среди идолопоклонников и дикарей. Уже Св. Франциск посетил остров Ксимо и пробыл там Два года, проповедуя веру Христову, а затем отправился в Китай, но волею Божей умер в пути. После его смерти несмотря на жестокие гонения со стороны власти и жрецов, число обращенных увеличивалось с каждым годом на Японских островах.

Спустя некоторое время голландцы тоже основали поселение в Японии и, когда увидели, что японские христиане в окрестностях фактории предпочитали иметь дело только с португальцами, к которым они питали доверие, стали нашими заклятыми врагами. И вот, тот человек, о котором мы говорили, будучи в то время главой, то есть президентом голландских факторий, решил в своей алчной погоне за богатствами восстановить императора той страны против христианской религии и этим путем разорить в конец португальцев и всех их сторонников. Таков был этот человек, утверждавший, что он принял реформатскую веру, как более чистую, чем наша.

В то время был один знатный японец, чрезвычайно богатый и влиятельный, живший вблизи нас и принявший вместе с двумя своими сыновьями христианство. Другие его два сына жили при дворе императора. Этот богач пожертвовал нам дом для основания в нем коллегии или школы для обучения молодых японцев, но когда он умер, то те двое сыновей его, которые жили при дворе, стали требовать, чтобы мы покинули их владения и отказались от этой нашей собственности. Мы отказались исполнить их требование и этим дали случай голландцам натравить на нас и возбудить против нас этих двух влиятельных господ. Через них президент голландской фактории уверил императора, что мы, португальцы, совместно с христианами из туземцев, составили заговор против его жизни и престола. Здесь надо заметить, что когда голландцев спрашивали, христиане ли они, они всегда отвечали «Нет, мы голландцы!»