Крушение «Великого Океана» - Марриет Фредерик - Страница 41

— Дорогой Уильям, ты сдержал обещание, писал мне, присылая письма по почте, — сказала миссис Сигрев. — Как это хорошо. Теперь, когда вы все уйдете, я не буду бояться.

— Я выучу Ромула и Виксен делать то же самое, мама.

— Да, мастер Томми, — заметил Риди, — к тому времени, когда вы научитесь писать, щенки научатся носить письма. Я вижу, что ваше лицо еще не совсем-то поправилось. Надеюсь, вы не станете больше стрелять мертвых свиней.

— Нет, не буду; но я поем свинины в следующий раз.

— Это будет умнее, мастер Томми. Поди сюда, Альберт, как давно я не видал тебя. А как подвигается копание канавы? — спросил Риди.

— Довольно хорошо, — ответил Сигрев. — Две стороны ограды почти готовы.

— Отлично, сэр; но не работайте слишком усиленно, торопиться нечего, — заметил старик.

— Я обязан работать, Риди, и могу прибавить, что труд — мое удовольствие, — ответил Сигрев, — теперь же пойдемте ужинать.

Во время ужина разговор коснулся ума, выказанного Ремом.

При этом случае м-р Сигрев привел много примеров сообразительности животных и упомянул об инстинкте.

— А какая разница между инстинктом и умом, папа? — спросил мальчик.

— Очень большая разница, мой друг, — ответил Сигрев, — и я сейчас объясню, тебе, в чем она состоит. Однако прежде всего следует заметить, что в прежние времена всегда говорилось, что человеком руководит ум, а животным управляет один инстинкт. Это большое заблуждение. Человек обладает и разумом, и инстинктом, а если в животных, главным образом, действует инстинкт, они все же обладают способностью рассуждать.

— А что доказывает присутствие инстинкта у человека?

— Новорожденное дитя, Уильям, действует, исключительно подчиняясь инстинкту; наш разум созревает с каждым днем и пересиливает наш инстинкт, который ослабевает пропорционально с развитием способности. мыслить.

— Значит, когда мы достигаем очень старых лет, в нас совершенно исчезнет инстинкт?

— Нет, мой дорогой мальчик; у человека есть один сильно и твердо вкоренившийся инстинкт, который никогда не покидает его; это страх — не смерти, нет, а уничтожения, — ужас, что после смерти он превратится в ничто. И эта инстинктивная боязнь уничтожения служит залогом того, что после смерти мы не уничтожимся, что наши души будут продолжать жить, хотя наши тела разрушатся. Это чувство можно назвать инстинктивным доказательством будущей жизни.

— Вот это истинная правда, — сказал Риди.

— Инстинкт у животных, — продолжал Сигрев, — чувство, которое заставляет их совершать известные действия, не размышляя о них заранее, бессознательно. С первого мгновения их жизни инстинкт их является в полной силе; он с самого начала вполне развит и в течение жизни не изменяется, не увеличивается и никогда не усовершенствуется. Ласточка строила свое гнездо, паук плел паутину, пчела делала соты совершенно так же хорошо четыре тысячи лет тому назад, как и теперь. Прибавлю, что одно из чудесных свойств инстинкта — та математическая форма пчелиного сота, при помощи которой, как было доказано, это насекомое сохраняет наибольшее количество времени и уменьшает затрату труда. Чудеса инстинкта можно, главным образом, наблюдать у общественных животных.

— Объясни мне эти слова, папа.

— Общественными животными называют тех, которые живут стаями, стадами, обществами. Вот для примера возьмем несколько пород птиц: ласточку, морских птиц, грачей и ворон. Инстинкт, который они выказывают при своих перелетах из одной части света в другую, расположение их стаи, принимающей форму, которая представляет наименьшее сопротивление для ветра, причем каждая отдельная птица вполне точно держится определенного места, все подсказывает им скрытая, безошибочная способность. А их обычай ставить сторожевых птиц во время ночлега или поднимать тревогу при виде приближающейся опасности? Это проявление чистого инстинкта, изумительного и чудесного. И эта способность замечается также у четвероногих животных.

— А какие существа живут обществами, папа?

— Муравьи, пчелы и многие другие насекомые, а из животных — бобры. Изумительны их работы, их способы сообщения, строгое выполнение своего дела каждой особью.

— Все это чистый инстинкт, папа, — сказал Уильям. — Но ведь ты же говорил, что у животных есть также способность мыслить? Не укажешь ли ты мне, в чем она проявляется?

— Охотно, мой мальчик, но нам лучше отложить это до другого вечера. Пора ложиться спать. Каролина дремлет, а Томми зевает.

— Их инстинкт и разум — все противится мне, папа, — со смехом сказал мальчик, — а потому придется ждать; но мне, действительно, очень хочется узнать что-нибудь по этому вопросу.

— И мне также, мастер Уильям, — сказал старый Риди, — только мне жаль, что у меня не будет времени подумать о том, что нам рассказал мистер Сигрев; во всем этом много удивительного.

ГЛАВА LIV

Продолжение разговора о животных.

На следующий день, в воскресенье, как всегда, время посвятили молитве и чтению священного писания.

Пока Сигрев читал проповедь, Томми выскользнул из палатки, чтобы посмотреть на черепаховый суп, кипевший над костром. Но Юнона не доверяла ему и застала его как раз в ту минуту, когда он поднимал крышку котла. Его сильно разбранили, и он боялся, что ему не дадут вкусного супа, но так как он не провинился слишком сильно, его простили.

Вечером Уильям попросил отца рассказать еще о способности мышления у животных.

— Охотно, Уильям, — ответил Сигрев. — Это хороший и полезный разговор. Сначала мы рассмотрим различные умственные качества, которые были замечены у животных. Прежде всего, у них есть память, особенно память относительно местности и различных лиц, почти такая же твердая, как у нас. После многих лет разлуки собака узнает своего хозяина. Ручной слон, бежавший в лес и двенадцать лет живший на свободе, узнал своего прежнего погонщика. Собака, отведенная за сто миль от дома, находит дорогу к своему хозяину. Память попугая и какаду тоже замечательна. Доказательством памяти животных служат их сновидения. Ведь сновидения — не что иное, как смутные воспоминания о пережитом, а ведь ты часто слыхал, как Ромул и Рем во сне ворчат, лают и визжат.

— Правда, папа.

— Потом у них есть внимание. Заметь, как терпеливо, по целым часам, они стоят перед отверстием в полу, выжидая появление мыши. Паук целые месяцы подкарауливает муху. Впрочем, эта способность подмечается в каждом животном, которое преследует свою добычу. У них замечается также ассоциация идей, что, в сущности, и составляет мышление. Собака это доказывает: она позволяет джентльмену войти в дом, но бросается на нищего; когда ей поручают сторожить что-нибудь, она не обращает внимания на прохожих, но бросается на человека, который останавливается подле нее. Я знавал негрскую собаку, которая перескакивала через ограду усадьбы, слыша приближающиеся шаги. У слона ассоциация идей еще замечательнее, он понимает то, что ему говорят, лучше других животных; его способность мышления необыкновенна. Обещайте ему награду, и он будет изумительно работать; он также испытывает чувство стыда. В тяжелой индейской артиллерии слоны употреблялись для перевоза пушек. Один из них, особенно сильный и умный, с трудом старался протащить орудие через топкое болото.

«Уведите этого ленивца, — сказал распорядитель, — возьмите другого».

— Этот упрек до того поразил животное, что оно напрягло все свои силы, толкая пушку головой, и, наконец, так ударило орудие лбом, что разбило себе череп; слон упал мертвый. Ченс, слон, которому однажды приказали, как это делалось много раз, поднять хоботом маленькую монетку, заметил, что она откатилась к нижнему карнизу; он из-за своей загородки не мог дотянуться до нее. Ченс подумал, подождал, наконец втянул в хобот воздух и изо всей силы подул на карниз. Отраженный от стены воздух пододвинул к нему монетку, и он мог поднять ее.

— Это было очень умно, — заметил Уильям.

— Да, конечно, — ответил Сигрев.