Приключения Виоле в Калифорнии и Техасе - Марриет Фредерик - Страница 31

Когда мы вошли в помещение совета, великий вождь Ветара Шаро принял нас чрезвычайно любезно, пригласил сесть рядом с ним и сделал знак старейшинам племени войти. Я был очень удивлен, увидев среди них белых людей в пышных военных мундирах, но так как церемония уже началась, а индейский обычай предписывал сохранять полное равнодушие и ничем не обнаруживать своих чувств, то я продолжал сидеть спокойно. Как раз в ту минуту, когда трубконосец зажег калюмет мира, почтенный вождь вышел на середину помещения и обратился к команчам:

— Мои глаза стары, потому что я видел сто зим, но все-таки я могу узнать тех, которые были моими друзьями. Я вижу среди вас Белого Ворона, вождя великого народа, и Длинный Карабин, и мудрого Старого Бобра. Вы друзья, и нам следовало бы сразу предложить вам калюмет мира; но вы явились, как враги, и пока вы думаете, что у вас есть повод оставаться ими, было бы низко и недостойно павниев спросить о том, чего они, быть может, могут добиться своею храбростью. Но команчи и павнии слишком долго были друзьями, чтобы нападать друг на друга, как голодный волк на раненого буйвола. Только важная причина может побудить их сражаться друг с другом, и если до этого дойдет, война будет истребительной, потому что, когда человек разрывает со старым другом, он питает к нему более горькую ненависть, чем к чужому. Сообщите мне, на что жалуются храбрые команчи, и всякое удовлетворение, совместимое с достоинством вождя павниев, будет вам оказано, лишь бы не зажечь войну между братьями, которые так долго охотились вместе и вместе сражались с общим врагом. Я сказал.

Белый Ворон попросил меня зажечь команчскую трубку мира и, заняв место старого вождя, ответил:

— Я слышал слова великой мудрости; команч любит и уважает мудрость; я люблю и уважаю моего отца Ветара Шаро; я скажу ему, на что жалуются мои воины. Но сначала, так как мы явились как враги, справедливо будет нам первым предложить трубку мира; прими ее, вождь, потому что мы должны быть друзьями. Я сообщу наши обиды и предоставлю справедливости великого Павния загладить их и возместить ущерб, который его молодые люди причинили дружественному народу.

Трубка была принята, и беседа продолжалась. Выяснилось, что партия в сто человек павнийских охотников потеряла своих лошадей, напуганных однажды ночью враждебными индейцами. В течение пяти дней они принуждены были странствовать пешком, пока не достигли северной территории команчей, где встретили табун лошадей. Они не тронули их, но немного спустя встретились с очень многочисленным отрядом своих исконных врагов, кайовов, которые стали их теснить до того, что они принуждены были вернуться к команчским табунам и взять лошадей, чтобы избавиться от своих врагов. До сих пор все было правильно; то же самое, при подобных обстоятельствах, сделали бы и команчи в стране павниев; но команчских воинов раздражало то, что сотня лошадей, взятая по необходимости, не была возвращена, хотя партия вернулась домой уже два месяца тому назад.

Когда павнии узнали, что других поводов для жалоб у нас нет, они дали нам понять различными изъявлениями дружбы, что узы долгого братства не порываются так легко. Действительно, несколько времени тому назад, павнии отправили десять своих воинов с сотней лучших лошадей, взамен тех, которые были взяты и почти загнаны в поспешном бегстве от кайовов. Но они разминулись с нами, так как направились другим путем. Разумеется, совещание кончилось, и наши воины, остававшиеся на другом берегу, были приглашены в деревню воспользоваться гостеприимством павниев.

Габриэль и я подошли к странно одетым иностранцам. Оказалось, что они тоже искали нас; я узнал от них, что они уже давно находятся у павниев и отправились бы к команчам с целью побеседовать со мною о некоторых политических вопросах, если бы не узнали, что вожди этого племени питают крайнюю антипатию к обитателям Соединенных Штатов.

Дело заключалось в следующем: эти люди были эмиссары мормонов, новой секты, возникшей в Штатах и быстро возраставшей. Основателем секты был некто Джозеф Смит. Под знамя этого смелого и честолюбивого вождя отовсюду стекались толпы народа; они поселились на восточных берегах Миссисипи и основали там странное и опасное для Соединенных Штатов государство. Преследуя свои дальнейшие цели, этот современный апостол желал установить отношения мира и дружбы со всеми индейцами обширных западных территорий и с этой целью разослал послов к различным племенам, обитающим к востоку от Скалистых Гор. Узнав от сан-луиских трапперов, что иностранцы, давно уже поселившиеся среди шошонов тихоокеанского побережья, находятся теперь у команчей, Смит отправил своих эмиссаров к павниям с тем, чтобы они постарались отыскать нас и потолковать с нами о мероприятиях, какие могли бы быть приняты в видах заключения наступательного и оборонительного союза против американцев и техасцев между всеми племенами от Миссисипи до Западных озер.

На такое предложение нельзя было, конечно, ответить сразу; поэтому я попросил у команчей позволения принять обоих иностранцев в нашу компанию, и мы вернулись все вместе. Нет надобности рассказывать читателям о моих переговорах с эмиссарами мормонов; достаточно сказать, что после трехнедельного пребывания в деревне они вернулись к павниям. Посоветовавшись с Габриэлем, я решил отправиться к мормонам и лично переговорить с их главарями; про себя я решил также, в случае неблагоприятного результата переговоров ехать в Европу и попытаться либо убедить какую-нибудь торговую компанию вступить в непосредственные отношения с шошонами, либо выхлопотать поддержку со стороны английского правительства в видах преуспеяния племени.

Так как значительная часть команчей готовилась к своему ежегодному странствованию в восточный Техас, то Рох, Габриэль и я присоединились к этой партии и, распрощавшись с остававшимися команчами и получив много ценных подарков, двинулись в путь по направлению к Соленому Озеру, из которого вытекает южный приток реки Бразо. Здесь мы снова встретились с нашими старыми друзьями узко и узнали от них, что шайка в шестьдесят или семьдесят человек янки или техасцев бродит на верховьях Тринити, совершая всевозможные бесчинства и разрисовав свои тела наподобие индейцев, чтобы их безобразия были приписаны дикарям. Это было обычным явлением. В Соединенных Штатах всегда находилось достаточно людей, которых преступления заставляли бежать из восточных поселений и искать убежища за пределами цивилизации. Все эти субъекты были отчаянные головорезы, соединявшиеся в небольшие шайки и бесстрашно селившиеся среди индейцев; нажив грабежами, убийствами и разбоем состояние, они возвращались и селились в каком-нибудь отдаленном штате, под вымышленным именем. Хорошо зная обычаи местных племен, эти авантюристы нередко наряжались и раскрашивались индейцами и нападали на торговые караваны.

Это сухопутное пиратство очень распространено. Шайки в пятьдесят-шестьдесят человек крадут лошадей, рогатый скот и рабов в западных округах Арканзаса и Луизианы и продают в Техасе, где у них имеются свои агенты; а затем, переодевшись индейскими воинами, нападают на техасские плантации, угоняют табуны лошадей и стада рогатого скота и перегоняют их в Миссури через пустынные горные проходы Арканзаса или в Западную Луизиану, пробираясь среди озер и болот по обоим берегам реки Сабины. Партия, о которой говорили узки, была этого последнего типа.

Мы расстались с нашими друзьями и после трехдневного путешествия переправились через Бразо, подле богатых медных рудников, которые уже в течение целых столетий разрабатываются индейцами, выделывающими из этого металла наконечники для стрел и копий. Спустя еще три дня мы были на верховьях Тринити, где встретились с двумя отрядами техасцев под начальством некоего капитана Гента, посланного с низовья для защиты северных плантаций. С ним ехали пятеро джентльменов, которые, наскучив жизнью в Техасе, воспользовались случаем пробраться в Арканзас под охраной военного отряда. Узнав, что я отправляюсь туда же, они выразили желание присоединиться ко мне, на что я согласился, так как было решено, что Габриэль и Рох проводят меня до Красной реки.