Где живут счастливые? - Сухинина Наталия Евгеньевна - Страница 60

Оля вела Алёшу за руку.Рядом Миша, Валя, Вали- на дочка Дашенька. Они вышли из детского дома, подошлик железнодорожной кассе, купили билеты обратно. На один билет больше, чемпокупали сюда. Они сказали Алёше, что берут его на «пока», погостить, а еслиему у них понравится, то и в школу ходить можно. Хитрость была необходима.Пусть отойдёт от детдомовских привычек, почувствует вкус к новой жизни, вкоторой есть свой угол, свои права и свои обязанности, свои родственники, свойбревенчатый дом со старым садом.

Они вместе делают первыешаги к новой жизни. Она для всех новая. Они учатся жить заново, эти познавшиегоре люди. Взрослые, выплакавшие свою беду, и - маленький, который, может, и незнает, что беда зовется бедой, как не знает, что при его беде надо плакать. Онпросто сердцем своим, ещё очень трепетным и очень ранимым, чувствовал еёсоседство. Чувствовал и скорбел.

Детские книги,оставшиеся от Виктора, не лежат теперь аккуратной стопкой в кладовке. Алёшаочень любит смотреть в них картинки. А Оля заходит теперь в комнату Виктора нетолько ради того, чтобы взглянуть на портрет сына в чёрной рамке, но ипосмотреть, не сбросил ли с себя во сне одеяло Алёша. А Дашенька, младшаяВалина дочка, уже всем рассказала, что у неё есть брат. Валя покупает ему напоследние деньги одежду, игрушки, обувь, и Оля даже выговаривает ей: избалуешь,мол, мне ребёнка, что я потом буду делать...

Но главное, конечно, неэто. Главное, впереди у них у всех дом — живое, если хотите, существо. Со своейдушой. Старый дом с новыми наличниками. Ни в коем случае не дача. Дача —пристанище временное, а дом их, хоть и не живут в нём постоянно, это надёжно,это основательно. Они готовят Алёшку к первой встрече с домом, как со старым,мудрым, много повидавшим родственником.

Скоро? — спрашивает снетерпеньем Алёша.

Да вот солнышко,солнышко пригреет...

Да, скоро, уже совсемскоро, они поедут туда. Горячее солнце весны — верная погибель серому,слежавшемуся снегу. Впереди у них дом. Скоро они поедут туда, и Алёша понесётрюкзак с игрушками и маленькую лопатку. Зачем, спросите, лопатку? Да деревосажать! Говорите, время не совсем удачное, дерево может не прижиться?Приживётся, обязательно приживётся дерево.

ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ - ЗЕЛЁНЫЙ

По тихой московскойулочке шла девочка. Она неторопливо слизывала мороженое, смотрела по сторонам ипребывала в том прекрасном расположении духа, которое позволяет всех любить ирадоваться каждой минуте жизни. А чего бы и не радоваться? Мама отправила её запокупками и впервые доверила ей самостоятельно выбрать себе на осень курточку.«Недорогую только, очень яркую не бери и чтобы на подкладке, а тонамёрзнешься...» Она справила себе совсем недорогую, точь-в-точь по маминойинструкции, на простёганной клетчатой подстёжке, тёмно-вишнёвую.

Курточку ей упаковали вкрасивый пакет и девочка несла его, небрежно помахивая. И другие поручения мамыона выполнила. Заказала очки старшему брату, купила в аптеке микстуру от кашлядля бабушки, в книжном - учебник физики для младшей сестры (она потеряла его, аможет, и утащили, теперь концов не найдёшь). И вот идёт неспешно в сторонуэлектрички, взрослая, самостоятельная, времени ещё много, можно не спешить. Нечасто удается ей приехать из подмосковного поселка сюда, в блистающуюмагазинами столицу, в этот манящий мир, где красиво одеваются, по- особомуходят, где даже разговоры между людьми возвышенные, не то что у них в посёлке.Идёт девочка...

И вдруг что-топлюхнулось прямо перед ней, как-то громко крякнув и обдав её чем-то тепловатым,липким, противным.

— Ой! — она отскочила отнеожиданности и увидела перед собой лужу зелёной краски.

— Ой! — она провелаладошкой по щеке и рука тотчас стала зелёной и липкой. Она взглянула на своистаренькие джинсы и ужаснулась — они были сплошь обляпаны краской, и пакет собновкой тоже. Девочка плохо поняла, что произошло, но заплакала от страха истыда. Через минуту к ней подбежала женщина, схватила за руку:

— Прости, прости, мояхорошая. Сын, понимаешь, балконную решётку красил, а банку на краешек поставил.Вот она и... Прости. Пойдём к нам, что-нибудь придумаем.

Она крепко взяла девочкуза руку, повела в дом. Та и не противилась, куда ей в таком виде в электричку?А женщина завела её в ванную, включила горячую воду, заставила снятьвыпачканную одежду. Знакомились через дверь.

-  Тебя как зовут?

-  Марина.

-  А меня ОльгаСтаниславовна. Воду посильнее включи, мыло справа на полке, видишь? Ты неплачь, это мелочи, в жизни и не такое бывает.

-  У меня электричкаскоро...

— Ничего. Тебя мойненаглядный на машине отвезёт. Вот сейчас чаю попьём, обсохнешь и поедешь.

Пока Марина стояла поддушем, Ольга Станиславовна подобрала ей из своего гардероба чёрную, в мелкийцветочек юбку, тоненький свитерок. Юбка оказалась длинной, пришлось еёбыстренько, наживо подшивать. Марина сидела, завернувшись в плед, она ужеуспокоилась, хозяйка ей очень нравилась. Марина совсем осмелела.

Я курточку себе купила,хотите, покажу?

Ольга Станиславовнавзглянула на курточку:

Ничего, неплохая. Зимойбудешь носить, а пока померяй-ка вот эту.

И она принесла изприхожей серую, в молниях, правда, слегка для Марины свободную.

Это сына моего, которыйтебя краской облил. Видишь, сидит, не высовывается, боится...

Ненаглядный, — позвалаона. — Выходи, Марина на тебя уже не сердится.

Вышел. Насупленнопосмотрел  на Марину. Долговязый парень в очках, в длинном, почти до колен,свитере.

Артур, - представился. —Простите, я не нарочно, я задел банку локтем...

Да я и не сержусь, —заторопилась Марина. - Я не сержусь, вот только мама волноваться будет.

А я отвезу вас.

Ольга Станиславовнанапоила Марину чаем, переодела во всё чистое, дала с собой коробку конфет длямамы. Вытолкала сына на улицу:

Заводи машину, Маринаготова.

Был уже вечер. Артурсосредоточенно смотрел на дорогу, а Марина, вжавшись в кресло, сидела, опустивглаза. Она очень стеснялась Артура, не знала, о чём говорить с ним, о чёмспрашивать. Но молчать уже становилось неудобно.

Вы где-нибудь учитесь? —выдавила из себя.

Я скрипач, вконсерватории учусь. Дел много, только в выходные могу маме помочь. Вот балконрешил ей покрасить...

Они засмеялись. И как-торасслабились. И Марина совсем доверчиво, по-детски сказала ему:

Надо же, скрипач... Яникогда не видела живых скрипачей...

Смотрите. Нескладный, вочках. О чём с девочками говорить, не знает. Кроме музыки, ни в чём неразбирается.

С той встречи прошловсего-то месяца три. Ольга Станиславовна рвёт теперь на себе волосы ипроклинает тот день, ту банку с зелёной краской, упавшей к ногам избранницысвоего сына.

Сама за руку привела еёв дом. Если бы я знала, что всё так получится.

Пустые слова — если бы язнала. Если бы мы знали наперёд, что уготовано нам, если бы открыты нам былинеисповедимые жизненные пути. Не хватило бы на земле соломки, дабы устилали быей свои маршруты, памятуя о древней русской мудрости — знал бы, где упасть,соломки бы постелил.

Ольга Станиславовна моядавняя добрая знакомая. Я знаю её много лет, помню её мужа, тихого, безобидногоалкоголика, которого она всё никак не решалась прогнать с глаз долой, из сердцавон, потому что очень хотела ребёнка. Родила, наконец, мальчика. Дала емунеобычное имя Артур, потому что любила всё красивое и необычное. Годик сынуотмечала уже одна. Нашла силы оставить мужа, нашла силы разменять квартиру.

Мы часто встречались,потому что Ольга Станиславовна преподавала в одном из вузов историю религии, амне это всегда было интересно. А ещё у неё было замечательное, редкое в нашейжизни качество. Она умела врачевать души. Да, да, многие тянулись к ней именноза этим - рассказать, как им плохо, услышать разумные слова утешения. Сынасвоего она звала - ненаглядный. Единственный сынок, которому волей судебдостался пригласительный билет на неповторимый праздник жизни. Она делала всё,чтобы воспитать его полно, гармонично, продуманно. Маленького, закутанного вбольшой пуховый платок, возила на санках в ближайшую музыкальную школу. Летомотправлялась с ним в путешествия, о которых многие дети даже мечтать не могли.Артур хорошо учился, был здоров, если не считать врождённой близорукости,воздушен. Когда я спрашивала её при встречах о сыне, она отвечала одинакововесело: