Агония страха - Март Михаил - Страница 38

— Кто этим занимается? — спросил генерал.

— Главная военная прокуратура.

— Пусть ищут.

Виноградов понял, что эта тема не заинтересовала Турина, и вмешался в разговор.

— Позвольте мне сделать шаг назад и вернуться к гражданским лицам. Мы подняли все сводки МВД за последние три месяца и продолжаем их отслеживать ежедневно. Нас заинтересовало происшествие трехдневной давности, можно сказать, свежее. Думаю, оно имеет к нашему делу непосредственное отношение. В сберкассе города убит адвокат. В перестрелке с охраной убийцы адвоката также распрощались с жизнью. Теперь глянем на расклад. Адвокат работал юрисконсультом в фирме «Копирайт», которой руководит небезызвестный Ухов, тот самый доцент из Плешки и близкий друг Шатырина и Ромова. Уместно вспомнить, что четверо сокурсников, работавших в фирме Ухова, погибли под самосвалами. Где сейчас находится сам Ухов, никто не знает. Убийцами юрисконсульта были люди из таганской преступной группировки, руководимой Рамзесом, который работает на клан Басова — Грачева. Война продолжается. Ухов, как мы знаем, принадлежит к команде питерцев Шатырина и Ромова. Впрочем, Шатырина пора уже исключить из игры, так же, как Казакова из Якутии. Оба самые крайние, и оба в игре не участвуют. Один добывает, другой реализует. Главные силы — это Прибытков, Ромов и Басов с Грачевым. И теперь о главном. Все руководители находятся под нашим наблюдением, мы знаем, что происходит в последние дни. Генерал Прибытков оставляет вместо себя генерала Ступку и уезжает в отпуск. Он посещает Якутск, а оттуда покупает билет на Симферополь в Крым. Ромов из Петербурга отправляется в Симферополь на следующий день. Вчера вечером банкир Басов купил билет до Симферополя и вылетел сегодняшним утренним рейсом.

— Любопытно. — Турин встал и прошелся по кабинету. — У них есть только одна причина для такой встречи — заключение перемирия. Вероятно, разум начинает побеждать. Они слишком зависимы друг от друга, а ставка предельно высока. Разрыв цепи ведет к банкротству. Единственный человек, которого такой исход устраивает, — генерал Прибытков. Он потеряет алмазы, зарытые в зоне, но сохранит две трети их доли с новых поступлений, переориентировавшись на Восток. Боюсь, если он так видит свою задачу, то совещание провалится и Басов с Ромовым вновь объединятся против клана военных. А это лишь усилит конфронтацию, и война приобретет гибельный характер. Наша задача заключается в следующем. Мы должны воспользоваться отсутствием верхушки, вычислить ключников и завладеть каталогами в кратчайшие сроки.

Полковник и майор не поняли, о чем идет речь, и переглянулись.

— Не беспокойтесь, господа офицеры, я вам расшифрую поставленную задачу, но чуть позже. А сейчас я хотел бы, чтобы вы, Олег Петрович, начали собирать чемоданы. Полетите в Симферополь. Мы не можем оставить такое событие без контроля. А вы, Владимир Сергеевич, свяжетесь с нашими людьми в украинском ОСБ. Я не хочу, чтобы майору ставили палки в колеса. Он должен чувствовать себя в Крыму, как рыба в воде, а я уверен, что ему очень понадобится серьезное содействие.

— Будет сделано, товарищ генерал, — ответил Медведев. — С Крымом мы найдем общий язык, но напрашивается некоторое предположение. Люди, стоящие по правую руку от Прибыткова, Ромова и Басова, прекрасно понимают ситуацию и вряд ли сами верят в успех переговоров. В отсутствие хозяев они попытаются сами взять ключи в руки и устроить переворот.

— Не исключено, вот поэтому мы должны бросить все силы на внутреннюю операцию. Ну а если майору Виноградову удастся задержать главарей в Крыму на максимально возможное время, то из Крыма он вернется подполковником. К сожалению, мы еще не вылупились из яйца и очень плохо видим структуру организации, за которую беремся. Мы вычислили ядро, а теперь нам нужны ветви и веточки. Именно среди них затерялись те плоды, которые мы ищем.

Генерал сел за стол и включил селектор.

— Руководителей групп ко мне. Срочно. Пестова, Смолякова и Жирова. Созвонитесь с МВД. Мне нужна встреча с первым замом министра сегодня или, в крайнем случае, завтра в «Президент-отеле» в нашем номере для координации действий.

Турин отпустил кнопку и откинулся в кресле. Кажется, он был доволен сложившейся обстановкой.

Глава III

В Ялте слишком жарко

1

Маша его не выгнала утром, а подала ему кофе в постель. Давно ему никто не подавал кофе в постель.

— Ты выспался? — спросила она, присаживаясь рядом.

— Великолепно, даже голова не болит.

— Удивительно. Я тебя едва довела до дома. Не бросать же тебя на улице. Такие мужики на улице не валяются.

— Нет, иногда случается. Правда, их быстро подбирают. Надеюсь, я вел себя по-джентльменски?

— Относительно, но через каждую фразу повторял: «Только ты меня ни о чем не спрашивай. Я личность скрытная, засекреченная и ничего тебе не скажу. Язык мой — враг мой».

— Согласен, чем длиннее язык, тем короче жизнь.

— Мне много говорить не надо. Я сама все вижу. Ты приехал из Москвы и, скорее всего, работаешь в органах.

Журавлев едва не поперхнулся кофе.

— Значит угадала?

— Но как?

— Мой родной брат работает в милиции, в Ялтинском управлении. Так что в людях, которые работают в органах, я разбираюсь.

У Вадима тут же пропал аппетит.

— И он живет с тобой вместе?

— Нет, конечно. Мы редко видимся. В основном разговариваем по телефону. Он очень занятой человек. А я живу одна. Вдова. Так что не осуждай меня.

У нее был очень приятный грудной голос.

— Мне не за что тебя осуждать. Я влюбился в тебя с первого взгляда и счастлив, что мы вместе.

— Приятно слышать. Ты еще долго будешь находиться в Ялте?

— Все зависит от тебя. Мой отпуск только начался.

— От меня ничего не зависит. Я не хочу навязываться. Мне скоро уходить на работу, а ты можешь остаться. Захочешь уйти, захлопни за собой дверь. Если захочешь вернуться, то ключи лежат на холодильнике, возьми их с собой. Захочешь похмелиться, открой бар, там найдешь все, что тебе понадобится.

— Кем ты работаешь?

— Врачом в санатории.

— Благородная профессия. Моя мать тоже была врачом. Она умерла, когда я пошел в школу, и меня воспитывал отец.

— Ты же засекречен, а я ничего не спрашивала.

— Не могу держать язык за зубами. Не получается.

— Видимо, кто-то пользовался твоей откровенностью, но я не из тех. Ты меня будешь устраивать до тех пор, пока я тебя устраиваю. Но больших надежд на курортника с яркой внешностью, да еще моложе себя, я не возлагаю. У меня достаточно ума и опыта, чтобы смотреть правде в глаза. Пусть все будет, как будет.

— Мне нравится твой подход. А когда ты вернешься?

— Поздно, около одиннадцати. Я дежурю через день.

— Постараюсь приготовить ужин к твоему возвращению.

— Только ничего не покупай. В холодильнике все есть.

— Хорошо. В каком звании твой брат?

Она не сразу поняла вопрос, но потом улыбнулась и сказала:

— Подполковник, возглавляет уголовный розыск, но не преследует мужчин сестры. В мои дела он не вмешивается, у него своих хватает. Сейчас ищет какого-то убийцу-маньяка. Погиб его друг, тоже подполковник милиции, и все оперативные службы находятся на казарменном положении.

— Значит, и в Ялте не все спокойно?

— Курортники этого не замечают. Тебя это тоже не касается.

— А как же маньяк?

— У них есть его описание, и они его найдут до того, как он захочет убить тебя. Не переживай.

— Я не из трусливых.

— Это я еще вчера поняла.

Маша нежно поцеловала своего ночного друга, окатив его мягким возбуждающим ароматом духов, и ушла на работу. Журавлев встал, оделся и осмотрелся. Квартира богатая, женщина ни в чем не нуждается. Он провел обследование, скорее по привычке, чем из любопытства. Вывод оказался странным, хозяйка не держала в доме ценных вещей и денег. Мало того, он не нашел ни одного ее документа. Где может человек хранить свои документы, если не в собственном доме? Что касается вещей, гардероба, продуктов, техники, то тут чаша переполнялась через край. И еще — Журавлева интересовали фотографии. Он обожал разглядывать семейные альбомы, которые порой говорят о человеке больше, чем сухие документы с печатями. Ни снимков, ни альбомов. Вадим сделал вывод, что попади он сюда с помощью отмычки, ему не удалось бы определить, в чью квартиру он забрался. Только шикарный переполненный гардероб указывал на то, что здесь живет женщина, но ни ее возраста, ни профессии, ни рода занятий определить не удалось бы. А такого случая в его практике еще не было. Мой дом — моя крепость. Попадешь в чужую квартиру — и словно в душу к человеку залезаешь. Сделаешь обход — и все о человек знаешь, а здесь — все наоборот.