Покореженное эхо - Март Михаил - Страница 68

И даже сейчас, когда стало все понятным — и цели, и средства, и планы, — он понимал, что нерешенных вопросов больше, чем разгаданных.

Наконец, он набрался храбрости, встал со своего места и, пройдя по проходу полупустого самолета, подсел рядом к девушке. Аромат ее духов на сей раз был другим, более нежным и воздушным.

Она повернула голову и глянула на соседа. Улыбка вдруг исчезла с ее лица, и она вздрогнула.

— Добрый день, Тая!

— Как вы здесь очутились?

— Лечу в Швецию по неотложным делам.

— По каким еще делам?

— Не беспокойтесь так. Все хорошо. Только должен признать, что быть блондинкой вам больше к лицу. И голубые глаза излучают больше света.

Тая схватилась за голову, словно резкий порыв ветра едва не сорвал с нее шляпку.

— Нет-нет, все на месте.

— Как же вы меня узнали в таком случае?

— Я вас знаю с детства. Как вы жили, чем дышали, как всю жизнь завидовали своей сестре, которой все преподносилось на тарелочке с голубой каемочкой, а вы каждое благо выбивали для себй потом и непосильным трудом. Несправедливо, правда?

— Вы из уголовки?

— Боже упаси. Я кукловод. Я человек, который дирижировал огромным и совершенно не сыгранным оркестром. Очень многие из игроков фальшивили. Но к вам у меня претензий нет. Виртуозная игра. Знали бы вы, сколько раз я вам аплодировал. Вы достойны восхищения. Жаль, что государства не понимают такой музыки. Они подвергают казни самых лучших и талантливых.

— Хватит дурачиться, Дик. Кто вы?

— Девятый.

— Что за бред?

Журавлев достал из кармана журнал «Профиль» десятилетней давности и открыл страницу, где опубликовано интервью с Гортиским.

— Вы и сами, вероятно, не раз ломали себе голову, кто же отсутствует на одном из мест, где стоит пустой стул. А отсутствовал фотограф, который сделал этот снимок. В данном конкретном случае этим фотографом был я.

— Ну допустим. И что из этого?

— Когда ваш муж, я имею в виду господина Шверника, так как вы хотите на данный момент быть его женой, познакомился с господином Гортинским в Альпах и предложил ему сюжет для романа, я отдыхал там же. Вместе с Гортинским. В книге естественно обо мне ничего не сказано, так как план и все остальное придумал я.

Гортинский лишь присвоил себе идею и разработку, а мне пришлось уйти в тень.

Это я оценил неординарный талант вашей сестры и подбросил в дом Гортинского пленку, журнал и рукопись. Гортинский в доме таких вещей не держал. И это я помогал вам в работе, но более тонко и с наименьшим риском. Смерть Гортинского — не несчастный случай. Нет смысла вдаваться в детали. Важно, что мы победили и теперь возвращаемся за тем, что по достоинству заслужили. Я генератор идей, основатель дела, режиссер, а вы и Ольга — всего лишь исполнители.

— Я вам не верю. Ни одному вашему слову. Такого не может быть. Я одна продумывала каждый свой шаг, каждую деталь, мелочь.

— Уверены? Без меня вы давно бы сидели за решеткой. Грязно работали, Тая.

Очень грязно, а мне приходилось за вами эту грязь подчищать. Начать хотя бы с того, как глупо было красть ключи у дежурной по этажу, чтобы пользоваться служебным ходом в гостинице. Неужели вы думаете, что сыщики вами не интересовались и не опрашивали персонал? Мне пришлось сделать дубликат ключа и подбросить его под стол дежурной, чтобы она нашла его и решила, что он просто туда завалился. А не глупо было арендовать «ракушку» в соседнем дворе, чтобы там хранить сумку с уликами, в том числе и револьвером? А использовать оружие бывшего любовника Ольги, который ей и купил машину? И эта машина была вычислена и вся цепочка ее владельцев. Парня пришлось убрать, чтобы он не вспомнил, что Ольга отняла у него револьвер, когда он собрался стреляться. Я уже не говорю о квартире на Киевской, где вы хранили код-карточки, которые благодаря мне сейчас лежат в вашей сумочке. Мне продолжать? Тая тяжело вздохнула.

— Пожалуй, хватит. Может, все и так, как вы рассказали, Дик. Но что это теперь меняет? Через два часа мы приземлимся в Стокгольме. А там вы ничего со мной не сделаете. Сорвете с меня парик? И что дальше? Со Шверником заключен союз. Ему плевать, блондинка его жена или брюнетка. Он знает, что она принесет ему картины, и готов хоть в самом черте признать родную маму, лишь бы получить то, о чем мечтал всю жизнь. А вы кто такой? Турист из Москвы? Какое вы можете оказать на меня давление? Жаль, если такой красивый мужик вдруг умрет. Я говорю о крайнем случае. Меня уже ничто не остановит. Я живу на автопилоте. Мне сейчас море по колено. Плохая идея вставать на моем пути.

Журавлев улыбнулся.

— Неужели вы думаете, Тая, что я такой наивный простачок и решил вот так, запросто, подсесть к будущей миллионерше в самолете, погадать ей на картах, рассказать о ее прошлом, которое недоказуемо и потребовать за это половину ее состояния? Я знаю, что значат для вас деньги, которые с таким трудом вам доставались. За полгода жизни в Москве вы, я думаю, все сбережения, доставшиеся вам от покойного мужа, растратили. Одна гостиница встала в копеечку, а сколько побочных трат?

— Ну хватит, Дик. Не люблю мужиков-балаболок. Будьте конкретны и убедительны, если хотите, чтобы я имела с вами дело, иначе идите к черту. Я от Москвы устала, а еще Швеция… Вся ваша информация на сегодняшний момент яйца выеденного не стоит. Вы и сами это понимаете.

— Конечно. Но почему бы нам мило не поболтать в долгом утомительном перелете. Спешить-то некуда.

— Мне не до болтовни. Я думала о своем, а вы подсели и начали действовать мне на нервы.

— Просто разговор о Лазурном береге я хотел оставить на десерт. Вы вселили в меня надежду на нашу будущую экзотическую встречу. Мечтал о райском уголке на двоих, вот почему не стал забирать из конфискованной квартиры код-карточки.

— Кстати сказать, а почему вы их не взяли? Тогда бы я могла понять, что со мной можно разговаривать с позиции партнера, претендующего на половину средств, а сейчас вы с пустыми карманами.

— Вы правы, карманы мои пусты, но голова еще работает. В аэропорту мы простимся. Я буду жить в отеле «Сведоборг», там мне заказан номер. Через день-два вы сами ко мне придете. Сбор карточек — ваша прерогатива, так же, как убийства их владельцев и вашей сестры, с которой вы не захотели делиться. Зачем же мне отнимать у вас то, что вы заработали непосильным трудом? Вы получили ключи в свои руки. Честь вам и хвала. А что с ними делать? Для этого вы ничего не сделали, палец о палец не ударили. Вот тут и начинается моя роль. У вас золотой ключик, а у меня адрес коморки папы Карло, где находится потайная дверца. Тот адресок, что вы выкрали из детективной конторы, в природе не существует. Это я его подбросил Насте. Неужели я мог допустить, чтобы в ваши руки попали все данные вплоть до мужа-покупателя. Нет, разумеется. Я не хочу лишаться половины своего состояния по недомыслию. Вот поэтому и даю вам двое суток. Можете поискать мифическую дачу, а в итоге все равно придете ко мне. И убивать меня вы не станете. Вы меня пуще собственного карего глаза беречь станете. Без меня только в петлю. А теперь не буду вам больше докучать занудными разговорами и удалюсь. А вы продолжайте любоваться розовыми облаками.

Впрочем, не такие уж они и розовые. Теперь в вашей жизни появился партнер.

2.

Возвращение супруги из России вызвало неподдельный восторг у Германа Шверника.

Супруга не выказала той же радости, а оставалась холодной, как лед. Даже от ужина отказалась и предложила уединиться с мужем для серьезного разговора.

Он понял, что произошли какие-то изменения.

— Слушай меня внимательно, Герман, — начала она, когда они устроились в каминном зале второго этажа. — Речь пойдет о шести картинах Эль Греко, похищенных десять лет назад из Национальной галереи.

Шверник напрягся и побледнел.

— Что тебе известно об этих картинах?

— То, что ты их можешь продать за хорошие деньги, и то, что картины у меня. Можешь забыть о Гортинском и его команде. Теперь я распоряжаюсь товаром.