Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 166

Часть восьмая

Перед грозой так пахнут розы…

Глава 57

Мудрый полководец лишь тогда ищет битвы, когда победа достигнута.

Новый, 1867 год Европа встретила настороженно и с пессимистичными ожиданиями. Газеты скулили о миролюбии и добродетелях, а потом вдумчиво пытались сделать прогнозы на конец года, «поделив шкуру неубитого медведя». То есть вели себя, как обычно.

Назревала большая война с совершенно непредсказуемыми результатами, что основательно щекотало нервы всем главным игрокам Европейской арены. Такой же мутной осталась официальная позиция Санкт-Петербурга, который так и не обозначил свою сторону в предстоящем конфликте, избегая четких и однозначных формулировок. То есть всем стало очевидно, что Россия готовится к сюрпризу.

Этот факт, совокупно с невозможностью открыто вмешаться в военный конфликт или подтолкнуть к нему Францию, привел Джона Рассела и Генри Пальмерстона к началу большой авантюры. Им стало совершенно очевидно, что цесаревич имеет огромное влияние на отца и определяет очень многие вопросы во внутренней и внешней политике. Попытка сформировать эффективную реакционную оппозицию завершилась провалом из-за перехода Милютина и Киселева в лагерь Александра, что самым беспощадным образом проредило ряды «борцов за правду и справедливость» и необратимо подорвало их влияние. Время начинало играть на Сашу, и Пальмерстон с Расселом это ясно осознали. Скорее даже почувствовали. Нужно было что-то делать. Единственным решением, которое им пришло в голову, стала попытка устроить государственный переворот в духе тех, которыми англичане регулярно меняли правящую верхушку во Франции после падения режима Наполеона, дабы она не могла чрезмерно усилиться.

Поэтому уже в январе 1867 года в Санкт-Петербурге начались консультации с Петром Андреевичем Шуваловым — начальником штаба корпуса жандармов и управляющим III Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Учитывая тот факт, что он и ранее довольно охотно принимал у себя доверенных лиц сэра Рассела, обсуждение предстоящего дворцового переворота было воспринято им вполне благосклонно.

Схема планировалась очень простая — необходимо было отравить императора, захватить власть в столице и опубликовать манифест, в котором бы Александр Николаевич отрекался от престола за себя и свое потомство. Причем отравление обставить так, будто он сам с собой покончил, посчитав, что своим попустительством поставил Российскую империю на грань уничтожения. В связи с чем следующим претендентом на престол становился лояльный Великобритании Константин Николаевич — второй сын Николая I, который ей будет признан и взойдет на престол как Константин I.

Понимая, что за цесаревичем стоит реальная вооруженная группировка, способная создать серьезные проблемы, Рассел предложил Шувалову от имени Константина Николаевича начать вести переговоры с финнами и поляками, обещая им независимость взамен на военную помощь. Да и сам Константин I вполне мог совершенно спокойно обратиться к королеве Виктории за помощью в подавлении антиправительственного восстания. И та ему поможет, попросив парламент отправить в Санкт-Петербург «несколько закаленных полков».

Расчеты Пальмерстона и Рассела были на то, что Российская империя не сможет быстро решить этот правительственный кризис и расколется на два лагеря на какое-то время. Причем начало гражданской войны с непредсказуемым исходом им казалось неизбежным.

Чтобы реализовать эту программу, было запланировано со вскрытием Балтики ото льда начать организовывать поставки оружия «на частные склады» в Финляндию, царство Польское и Санкт-Петербург. И не абы какое оружие, а лучшее, что у них имелось, чтобы максимально сгладить военно-техническое преимущество цесаревича. Даже с ущербом для вооружения Дании и Австрии.

Наполеон III, конечно, старался помочь англичанам в «столь благородном деле», как дворцовый переворот в Российской империи, готовый вывести ее из игры на несколько лет, а то и десятилетий, однако и сам испытывал серьезные затруднения. Ситуация с Алжиром складывалась самая что ни на есть отвратительная. Если в 1865 году французским экспедиционным частям удалось разбить и рассеять большую часть берберских повстанцев, то уже в 1866 году они изменили тактику и перешли к партизанской войне. Мало того, у них откуда-то появились английские винтовки Энфилда. Конечно, Наполеон III понимал, что это еще ни о чем не говорит, так как поставки мог обеспечить кто угодно, но на подсознательном уровне этот факт его сильно беспокоил и затруднял сотрудничество с британскими коллегами. В частности, из-за него он отгрузил только две тысячи «табакерочных» винтовок для вооружения финских ополченцев в предстоящем восстании.

Кроме проблем с Алжиром, война в котором ему казалась бесконечной, начались серьезные экономические затруднения в самом государстве. Противостояние с берберами и огромный кредит, выданный Австрии, подорвали и без того шаткое состояние финансов Второй Французской империи, которая пребывала в торгово-промышленном застое. Настолько подорвало, что бюджет 1866 года был закрыт с двадцатипроцентным дефицитом. Произошли задержки по зарплатам государственным служащим, сорваны графики платежей государственных заказов и так далее. Он не знал, что делать. Франция стояла на пороге катастрофы… или очередной революции, которая позволяла легко ликвидировать очень многие долги. Да что Франция — он сам, Шарль Луи Наполеон Бонапарт, стоял на пороге грандиозного краха, который еще неизвестно чем закончится. Вполне возможно, что и гильотиной.

Подобные обстоятельства вынудили его обратиться к Джеймсу Майеру Ротшильду за помощью.

Во-первых, Наполеона III интересовала информация о том, кто снабжает берберских повстанцев оружием и деньгами. Во-вторых, ему требовался кредит. Очень большой кредит, потому как иначе государственный бюджет расползется по швам и империя, будучи и без того недовольной императором, поднимет восстание.

Понимая, что Наполеон III неплатежеспособен, Джеймс потребовал в уплату за первую услугу произвести его в графское достоинство, что было сделано без особых проблем и позволило императору Франции узнать, что в Алжире ему вредит ближайший сосед — Испания. А точнее, даже не она, а генерал Нарваэс, который вынашивал планы перехвата колонии у Наполеона III после того, как тот будет там совершенно истощен. Как говорится — сам на ладан дышит, а туда же. Впрочем, если бы Испании удалось забрать у Франции Алжир, то облик, казалось бы, совершенно второстепенной державы очень серьезно улучшился на международной арене. Да и цена вопроса оказалась посильной даже раздираемой внутренними противоречиями Испании — всего пятнадцать тысяч старых винтовок, три сотни инструкторов и поставки боеприпасов. А дальше уже сами арабы сообразили, что в открытом бою им нечего противопоставить французам, и стали их беспокоить набегами, параллельно строя в Атласских горах малые крепости и укрытия.

Вопрос информационного характера был решен быстро и просто. Однако запрос на кредитование оказался куда более сложным, ведь взамен кредита Наполеону III просто нечего было предложить Ротшильду. Вообще. Конечно, он мог ввести его в Государственный совет, но это было Джеймсу не нужно. Точнее, это не стоило тех денег, которые просил Луи Шарль (полмиллиарда франков). Даже в предложении о передаче австрийского долга Ротшильдам было отказано, ведь «никто не знает, что будет с Австрией в ближайший год». Конечно, Джеймс был более чем в курсе, какая судьба ожидала империю Габсбургов, но не рассказывать же об этом бедному Наполеону? В общем, торговались они долго. Очень долго. Закончилось, как и водится, полумерами — граф Джеймс Ротшильд был введен в Государственный совет, а его сын Майер становился пожизненным сенатором. Взамен банковский дом Ротшильдов предоставлял Французской империи пятилетний кредит на покрытие бюджетного дефицита под десять процентов годовых. То есть Наполеон III получал небольшую отсрочку — он теперь мог заплатить государственным служащим и возобновить графики платежей по госзаказам. Однако по доброму совету Джеймса, который был дан бесплатно, ему надлежало прекратить эту бесполезную войну в Алжире и начать более рачительно вести хозяйство. Иными словами, к весне 1867 года Луи Шарль Наполеон III находился в тяжелой депрессии из-за череды неудач и безденежья, ломая голову, чтобы хоть как-то свести концы с концами.