Золото влюбленных - Мартин Кэт - Страница 32

Взяв свою вязаную сумку, она попыталась отряхнуть со своего серого дорожного костюма мелкую пыль и вышла из вагона. Илейн радовалась, что последовала совету Ады, настоявшей на том, чтоб она надела что-то, на чем не слишком заметна пыль. Даже декоративные черные петли и низ отделанного черной тесьмой жакета и блузки были теперь серыми. Она никогда бы не поверила, что пыль может впитаться в каждый дюйм ее тела. Даже во рту она чувствовала вкус пыли.

Чейни оказался большим городом, Илейн никогда не видела ничего подобного. Это действительно фантазия на тему «Дикий Запад». Несмотря на безумную усталость и пропыленность, девушка с жадным интересом рассматривала людей, встречавшихся у нее на пути. Толчея и яркость красок волновали ее. Цветные фасады домов, сооруженных из толя и старого леса, выстроились вдоль грязной дороги. Крыши были из жести. Она прошла мимо «Чейни Лидер» (оказывается, именно так называется местная газета) и Первого Национального Банка. Улица начиналась с впечатляющего здания суда и красивого Городского Зала.

Оказалось, что каждым третьим зданием был салун: «Мак-Дэниэлс», «Отель старого Гринвика», «Самый крупный салун на Западе». Она увидела вывеску бань: «Греческие бани — горячие и холодные».

Когда Илейн отошла подальше от станции, то заметила мужчин, одетых в штаны из оленьей шкуры с бахромой, и женщин в платьях из набивного ситца и удобных соломенных шляпах, скрывающих от солнца все лицо. Темнокожие индейские мужчины, женщины и дети шли по пыльным улицам, одетые во что попало, начиная от синей формы солдат и кончая кожаной одеждой с белой бахромой. Крошечные младенцы были вообще без одежды. По улицам ходили коровы и свиньи, отовсюду раздавался лай собак.

Когда Илейн с любопытством шла вдоль деревянных стен, она увидела, как длинноволосый широкоскулый индеец, шедший в нескольких шагах впереди нее, имел неосторожность столкнуться с тощим светловолосым юнцом и его толстым дружком.

— Убирайся с моего пути, ты, краснокожий хлам. — Белобрысый толкнул индейца на вывеску универмага, перед которым они стояли.

Индеец рассердился, но ничего не сделал, чтоб защитить себя. И тогда круглолицый, аккуратно подстриженный мальчик опять толкнул его в грязь. И снова индеец никак не ответил. Илейн оглянулась, ей хотелось помочь, но вокруг нее толкались такие же зеваки, и было видно, что никто не собирается вмешиваться. Она не знала привычек Запада, но если это был один из примеров западного гостеприимства, то оно не производит на нее никакого впечатления.

Индеец поднялся, как будто ничего не произошло, отряхнулся и, недовольно ворча, обошел юнцов стороной. Мальчишки, отчасти удовлетворившись своей забавой, позволили индейцу продолжить свой путь.

От этой сцены Илейн стало не по себе. Как и все жители восточных штатов, она слышала рассказы об индейских войнах и о враждебности белых и индейцев по отношению друг к другу. Она решила, продолжая путь, что только время может излечить такие недуги.

Пройдя несколько улиц и зная, что у нее еще много времени, Илейн увидела вывеску, гласившую: «Делмонико-хауз». Заглянув в окно, она убедилась, что там чисто и, входя в дверь, учуяла носом, что готовят здесь аппетитно. Девушка уселась за маленький столик, сожалея, что не привела себя в порядок как следует: лицо и волосы были покрыты пылью. Она обрадовалась, что на ней шляпка с узкими полями, которая закрывала большую часть ее каштановых с рыжим отливом волос. Остальные были стянуты в тугой узел на затылке.

Полная молодая женщина взяла у нее заказ на жареного цыпленка, картофельное пюре с подливой и бисквиты. Когда появилось дымящееся блюдо, Илейн глубоко вдохнула изумительный аромат, а потом съела все, что было на тарелке, наслаждаясь каждым кусочком. Ей оставалось около трех дней пути, и она решила, что это был последний хороший обед в этой поездке.

Она заплатила по счету и распахнула дверь. Дверной звонок отметил ее уход. Высокий худощавый парень и два мальчика в компании широкоплечего бородатого мужчины грубо толкнули Илейн назад. Ее шляпа упала на деревянный настил, а четверо мужчин засуетились вокруг растерявшейся девушки.

— Пра-а-стите, мадам, — сказал бородатый седеющий человек, столкнувшись с Илейн, и, не дожидаясь ответа, приподнял шляпу и исчез из виду.

Илейн поправила свою шляпку, сбитую при столкновении, и направилась к станции.

Она прошла почти квартал, когда почувствовала, что кровь отлила от ее лица. Она вдруг поняла, что сумочка исчезла. Девушка испуганно оглянулась, глупо разглядывая грязь под ногами. Глаза просмотрели каждый дюйм ее пути, пока она возвращалась по улице. Дойдя до ресторана, Илейн вбежала внутрь, проверила стул и стойку, но в душе уже знала, что ее ограбили. Та четверка натолкнулась на нее совсем не случайно. И пока она растерянно стояла в дверях, у нее украли кошелек.

Господи, что же теперь делать? Все деньги — все деньги Ады — были в той сумочке. И билет на поезд! О Боже, билет! Теперь она не доберется до Калифорнии. Илейн опустилась на деревянную лавку под окнами ресторана, чувствуя, что кружится голова и немного тошнит. Как ей не везет! Похоже, вся ее жизнь — это непрерывная цепь неудач. Потеря семьи и шахты, потом история с Дэном Морганом — Реном Дэниэлсом, Чак Даусон, заставивший ее уехать из Кейсервилля, и теперь — это! Неужели для нее ничего не изменится?!

Борясь с отчаянием, Илейн встала и расправила плечи. Глупо жалеть себя. Она взрослая женщина. Она может позаботиться о себе. Она поступает так уже несколько лет.

— Извините, — она остановила первого прилично одетого господина. — Вы не укажете мне, где контора шерифа? — Она просто пойдет к шерифу и расскажет, что случилось. Он наверняка ей поможет.

Светловолосый мужчина приподнял широкополую светло-коричневую шляпу.

— Буду счастлив, мадам, — сказал он с мягким южным акцентом. — Но у нас маршал, а не шериф. Контора маршала Тейлора вниз по улице через два квартала слева от вас.

Вы в порядке, мадам? Вы, кажется, побледнели.

— Я-я боюсь, что меня ограбили. Высокий мужчина нахмурился:

— Чейни — неподходящий город для одинокой женщины. Вы ведь одна, верно?

— Я ехала на Запад, в Калифорнию, на поезде. По крайней мере до тех пор, пока какие-то негодяи не украли мой кошелек.

— Если не возражаете, я бы хотел сказать, что у вас будут проблемы. Кто-нибудь видел, как вас обокрали? У вас есть доказательства?

Илейн проглотила застрявший в горле ком и упала на лавку, сжав руки. Мужчина был прав. Какие у нее доказательства? Может, она просто потеряла сумочку. Не было ведь свидетелей. Слезы потекли по щекам.

— Что же мне делать? — прошептала она больше для себя, чем для него.

Улыбка осветила его мягкие карие глаза.

— Все не так уж плохо. Наверняка вы сможете послать телеграмму и попросить денег. Ведь кто-нибудь может помочь вам.

Илейн покачала головой. Она взяла все до цента у Ады, и больше просить было не у кого.

— Спасибо за участие. Я, наверное, придумаю что-нибудь. — Она встала и пошла, но он поймал ее за руку.

— Вот, возьмите. — Он подал ей карточку. — Если у вас не получится, приходите ко мне. Может, я смогу чем-нибудь помочь.

Илейн взяла карточку.

— Спасибо, мистер… — она заглянула в карточку, — Камерон. Большое спасибо.

— Рад был познакомиться, мисс? — Его теплые медовые глаза были ласковыми, как и голос.

— Мак-Элистер. Илейн Мак-Элистер.

— Приятно познакомиться, мисс Мак-Элистер. — Он еще раз приподнял шляпу и пошел вдоль по улице.

Илейн снова села, пытаясь собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Она опять подумала о Рене и постаралась переложить на него вину за часть своих бед. Если бы он не приехал в Кейсервилль… Если бы он не приехал в Кейсервилль, она бы не узнала страсти, жара его губ. И, как всегда, ей пришлось признать даже в теперешних обстоятельствах, что она не променяла бы ни одной минуты, проведенной с Реном, ни на какие радости на свете.

Слезы текли и струились из глаз, и жалость к себе почти затопила ее. Неужели это наказание ей за запретную любовь. Эта мысль отрезвила Илейн. Она не станет называть любовью то, что произошло между ней и Реном. Страсть, да. Желание, да. Но любовь? Любовь — это чувство, объединяющее двух людей. Оно основывается на честности и доверии. А их отношения основывались на лжи.