Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Тененбаум Борис - Страница 21

Дальше Макиавелли, говоря о себе в третьем лице, пишет, что «флорентийцы, ненавидевшие Вителли и Орсини, не только к ним не присоединились, но послали к герцогу своего секретаря, Никколо Макиавелли, предлагая ему убежище и помощь против его новых врагов; герцог же находился в это время в Имоле в великом страхе, потому что солдаты его совсем неожиданно стали его врагами, война была близка, а он был безоружен. Однако, получив предложения флорентийцев, он воспрянул духом».

Насчет того, что Чезаре Борджиа « воспрянул духом, получив от флорентийцев предложение помощи и поддержки», – это, конечно, фигура речи.

В переводе на язык российских реалиий это звучало бы так: криминальный авторитет Ч., получив предложение о помощи и поддержке (чисто словесное) в его борьбе с восставшими против его руководства бандитами со стороны владельца торговой базы, которую он с их помощью крышевал, воспрянул духом.

Уж наверное авторитет Ч. не стал бы рассчитывать на доброе отношение купцов, которых он прижимал, а позаботился бы о средствах понадежнее.

Вот и Чезаре Борджиа принял свои меры. В свой замысел он посвятил только восeмь человек, и цифра эта было не случайной, а рассчитанным минимумом. Его люди должны были разбиться на четыре «двойки» и встать так, чтобы оказаться по бокам каждого из четырех командиров кондотьеров, перечисленных Макиавелли в названии своего короткого эссе с таким длинным названием.

Встреча произошла у моста, обе стороны обменялись поклонами и приветствиями, их эскорты смешались, и все случилось так, как и было задумано. Вителоцци, Паоло Орсини и герцог Гравина (Орсини) были окружены, а к отставшему Оливеротто послали гонца с просьбой поспешить, ибо его все уже собрались и ждут только его.

Он и поспешил...

Когда кавалькада подьехала к дому герцога и собравшиеся всадники спешились и вошли в дом, всех четверых командиров немедленно схватили.

Вителоции и Оливеротто удавили прямо сразу.

Паоло Орсини и герцог Гравина, он же – Франческо Орсини – оставались в живых до тех пор, пока Чезаре Борджиа не получил вестей из Рима о том, что там папе Александру удалось захватить главу семьи, кардинала Орсини. Восемнадцатого января 1503 года из Рима прибыл гонец с сообщением о том, что все сделано как надо и кардинал Орсини надежно заперт. Как только об этом узнал Чезаре, он отдал приказание – и Паоло Орсини и герцога Гравина удавили в тот же день.

В книге Никколо Макиавелли «Государь» о Чезаре Борджиа будет сказано, в частности, следующее:

« Обозревая действия герцога, я не нахожу, в чeм можно было бы его упрекнуть».

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ВИКАРИЙ, викария, ·муж.( лат.vicarius – замещающий, заменяющий кого-нибудь). Иногда употреблялось в значении «управляющий от имени кого-то или чего-то».

2. Чезаре Борджиа совершенно свободно владел испанским, итальянским и французским языками, а также и латынью. Изучал в университете греческий и мог читать греческие античные тексты в подлиннике.

3. Герб Чезаре Борджиа: «Красный бык на золотом фоне». Девиз: «Aut Caesar, aut nihil» («Или Цезарь, или ничто»).

O меморандумаx, написанныx помощником гонфалоньера Пьеро Содерини, 1502—1503

I

Республика Флоренция увернулась от когтей Чезаре Борджиа – увернулась с помощью короля Франции, денег и значительной доли удачи. Но Республика Флоренция осознала – нужны перемены. Десятого сентября 1502 года была учреждена должность пожизненного гонфалоньера, которую занял Пьеро Содерини. Первый раз в жизни у нашего героя появился шанс получить некоторое влияние – Макиавелли стал одним из его ближайших сотрудников. Ему было поручено написать меморандум, как бы вступление к речи гонфалоньера к Большому Совету о необходимости увеличения налогов с целью создания вооруженных сил Республики.

Система кондотьеров не работала, совершенно определенно надо было создавать что-то другое.

И Макиавелли написал меморандум – нечто довольно резкое, что в кратком пересказе можно представить так:

«... всякое государство стоит на комбинации использования силы и благоразумия, дипломатической ловкости. Отсутствие силы делает любoe благоразумиe бессильным и бесполезным. Флоренция, создав должность постоянного гонфалоньера, создала необходимый минимум благоразумия. Тeперь надо создать необходимый уровень силы. На это нужны средства – но не лучше ли обзавестить средствами самозащиты вместо того, чтобы раз за разом нанимать чужую силу, которая и дорога, и предельно ненадежна?..»

И добавил, что глупо надеяться на защиту короля Франции: « нет такого государства, которое может считать свою безопасность обеспеченной, если оно зависит от доброй воли кого-то еще».

Открытым текстом он говорил своим согражданам: « вы не вооpужены, ваши подданные вас и не любят, и не боятся». Под « подданными» он имел в виду Лукку, Сиену, Пизу и прочие когда-то Флоренцией покоренные коммуны Тосканы.

« Посмотрите на Италию,– продолжал Макиавелли. – Вы увидите, что все сейчас вращается вокруг короля Франции, Венеции, папы римского – и вокруг нового герцога Романьи[Чезаре Борджиа] . Неужели вам непонятно, что король Людовик XII будет уважать вас только в том случае, если вас перестанут пинать прочие государства Италии? Венецианцы всегда были вашими врагами, вы по-прежнему должны им 180 тысяч флоринов.

Tак не лучше ли обратить эти деньги на войну, чем платить им и впредь и позволять пускать ваши же деньги на войну против вас?».

Макиавелли в меморандуме вообще сказал своим согражданам много нелицеприятного. Например, он указал им на то, как они слепы: «... Что касается папы и Чезаре Борджиа, герцога Валентино, его сына, то неужели вам не ясно, что они хотели бы отнять ваши земли? У вас нет договора с Чезаре, и даже если бы он и был – что он бы стоил?..»

Макиавелли ясно понимает нечто, что он пытается донести до сознания своих слушателей – законы, контракты и соглашения имеют силу только в сделках между частными гражданами, потому закон существует только там, где есть суд, способный провести свои решения в жизнь.

Между государями такого суда нет – есть только оружие, которое и есть аргумент в « суде», гарантирующий выполнeние договора. У флорентийцев нет оружия, и в « суде» у них нет защиты, как бы ловки ни были бы флорентийские дипломаты (вроде самого Макиавелли) в приведении « юридических доводов».

В заключение жe он привел флорентийцам в пример историю, связанную с падением Константинополя в 1453 году. Император Византии собрал граждан и сказал им, что ужасный враг наступает на город, и ему нужны деньги и усилия граждан на организацию обороны. Отклика он не получил. Вскоре началась осада Константинополя, и граждане бросились к императору за защитой, предлагая ему все свое достояние. И он сказал им, что теперь слишком поздно:

« Идите и умрите со своими деньгами, раз вы не хотели жить, расставшись с ними».

« Говорю вам,– сказал Макиавелли, – и с вами будет то же самое, когда Чезаре Борджиа подойдет к стенам Флоренции».

Продолжил он тоже весьма убедительно:

«Фортуна не меняет своих решений, когда процедура принятия и осуществления решений не меняет свого хода и небеса не хотят или не могут помочь городу, который уже решил пасть. Я не верю в падение Флоренции, когда я вижу вас, свободных флорентийцев, держащих свою свободу в своих собственных руках. Я уверен, что во имя этой свободы вы сохраните уважение к ней, потому что вы были рождены свободными и, я надеюсь, свободными будете жить...»

Использовал ли Пьетро Содерини слова Макиавелли в своей речи перед Синьорией, мы не знаем.

Но закон прошел, и специальный налог на собственность, включая даже собственность церкви, был введен в силу.