Великий Черчилль - Тененбаум Борис - Страница 25

Так вот – почему в 1924 году Болдуин по отношению к Черчиллю проявил вдруг такую щедрость?

Kак ловкий политик, о своей репутации среди коллег oн знал и поэтому решил, что ему надо добавить вес своему кабинету, и что надо иметь в своем ближайшем окружении человека с идеями, и что человек этот должен работать в правительстве охотно и с энтузиазмом, и что искомый человек – это Уинстон Спенсер Черчилль.

Соперничества с его стороны он особо не опасался, потому что в махинациях в парламенте и в формулировании успешной предвыборной стратегии он Черчилля равным себе не считал.

Какие соображения двигали Черчиллем, мы, конечно, сказать не можем.

Но у него были свои серьезные резоны согласиться: всего два года назад он был выброшен с политического ринга, а теперь мог вернуться, и не просто вернуться, а занять важное место, которое однажды занимал его отец. Для Черчилля, человека, как ни странно, сентиментального, сознательно старавшегося повторить путь своего отца к славе, это был факт немаловажный.

И он действительно взялся за дело. Описывать его деятельность в деталях в следующие пять лет, вплоть до выборов 1929 г., довольно трудно, потому что надо влезать в особенности банковского и налогового законодательства Англии тех времен, и в приоритеты в распределении правительственных расходов, которые в ту пору существовали, и надо знать структуру долговых обязательств Великобритании – и прочее, и прочее, и прочее.

Мы этого делать не будем. Просто упомянем, что новый министр финансов урезал расходы на флот, чем глубоко шокировал Адмиралтейство, но увеличил расходы на авиацию, чем порадовал армейских летчиков. Сообщим, что Черчилль умудрился уладить вопрос выплаты английских внешних долгов – он убедил Соединенные Штаты, которым Англия была должна колоссальную по тем временам сумму в один миллиард фунтов стерлингов, рассрочить выплату в зависимости от того, насколько успешно удастся Великобритании получить деньги со своих должников – Франции, Италии и прочих, которые были должны ей вдвое больше, два миллиарда фунтов, и зависели к тому же от выплаты репараций, получаемых с Германии. У него были значительные достижения – например, он сумел провести через парламент законодательство о социальном страховании, которое тщетно пытался протолкнуть министр здравоохранения Невилл Чемберлен, сводный младший брат Остина Чемберлена.

Были неудачи: Черчилль решил держаться политики «дорогих» денег и «золотого стандарта» для фунта стерлингов, хотя его друг, лорд Бивербрук, советовал ему обратное, говоря, что «дорогие» деньги хороши для финансов, но плохи для производства. То же самое говорил Черчиллю и сам основатель «кейнсианства» Кейнс, но Черчилль их не послушал. И оказался неправ.

Ho Черчилль проявил себя как замечательный политик в период всеобщей забастовки, остановившей в Англии производство. Он умудрился заменить бастующие типографии, парализовавшие газеты, выпуском правительственной газеты, типографию которой он поставил под охрану военных и в которую он сам редакционные статьи нередко и писал.

Правительство провозгласило лозунг «Открыты все двери!», нацеленный на общенациональное примирение. Политический курс – на примирение – разработал Черчилль, и даже лозунг придумал он сам.

Он даже нашел время для парламентских дебатов, и в ответ на реплику министра финансов «теневого кабинета» лейбористов, назвавшего отмену государственной наценки на чай «взяткой избирателям перед выборами», с самым невинным видом прочел вслух пламенную речь против этой наценки, в которой говорилось, что она «выжимает последние соки из несчастных рабочих». Речь принадлежала его оппоненту – в пылу полемики он забыл, что Черчилль осуществил ту самую меру, которую предлагал годом назад он сам.

Его трехчасовые отчеты парламенту по вопросам сведения бюджета выслушивались в полном напряженного внимания молчании – чисто бухгалтерские вопросы баланса расходов и доходов он преподносил так, что парламентарии собирались на его доклады, как на концерты.

А потoм, в 1929 году, случились всеобщие выборы – и консерваторы их проиграли.

V

На выборах 1929 года консерваторы получили всего 260 мест в парламенте, на 152 места меньше, чем имели в 1924 г. Лейбористы обошли их, получив 287 мест вместо 151, которые они имели раньше. Всеобщая забастовка 1926 года и последовавшая за ней безработица ударили по консерваторам очень сильно, и не в последнюю очередь потому, что политика «дорогих» денег, внедренная Черчиллем, сильно ударила по занятости.

Он напрасно не послушал лорда Бивербрука – лорд ему советовал дело. Была предпринята попытка договориться о коалиции консерваторов и либералов – те выступили на выборах сравнительно неплохо, получив 59 мест, на 19 больше, чем в 1924 г. Черчилль даже провел на эту тему переговоры с Ллойд Джорджем – Болдуин думал, что если кто и сможет договориться с Ллойд Джорджем, то только Черчилль.

Но из этого ничего не вышло. Правительство сформировали лейбористы, новым премьером стал их лидер Рамзей Макдональд.

Черчилль со своим братом Джеком уехал в Канаду, планируя оттуда съездить и в Америку. Оба взяли с собой своих сыновей, так что получился как бы долгий семейный отпуск. Тем же лайнером в Канаду плыл и Лео Эмери, и они с Черчиллем долго говорили о прошедших выборах и о будущих перспективах. Черчилль был настроен довольно мрачно – он опасался того, что в Англии сложится парламентский союз лейбористов и либералов, и «тори», то есть консерваторы, останутся в меньшинстве надолго.

Эмери оставил в своем дневнике интересную запись: Черчилль сказал ему, что неудача операции у Дарданелл, случившаяся из-за цепочки непостижимых промахов командования, навела его на мысль, что так было предопределено Провидением. И с улыбкой сказал:

«Дарданеллы могли резко сократить время военных действий, а Господь в мудрости своей этого не захотел, потому что хотел внушить роду людскому к войне глубокое отвращение. А дополнительным доказательством воли Божьей является возникновение Ленина и Троцкого – для которых Ад и был создан».

Эмери записал, что, по его мнению, Черчилль шутил только наполовину.

Черчилль съездил поездом из Квебека в Ванкувер, через всю Канаду, от Атлантики до Тихого океана. Путешествие было предельно удобным – он ехал в частном спальном вагоне, предоставленном ему Чарльзом Швабом, «стальным королем» Америки. Фирма Шваба строила в 1915 г. подводные лодки для британского флота по заказу Черчилля, и Адмиралтейство осталось очень довольно этим сотрудничеством, потому что лодки строились за шесть месяцев вместо четырнадцати, нужных для этого в Великобритании.

Теперь же Шваб снабдил своего гостя «отелем на колесах», где к его услугам была даже радиосвязь.

Из Ванкувера Черчилль отправился в Калифорнию и погостил в доме у газетного магната Херста в Сан Симеоне, под Сан-Франциско.

Жене он написал:

«Херст производит странное впечатление – великолепный замок, набитый произведениями искусства, отобранными по принципу «что попало», огромные доходы, которых ему постоянно не хватает, полное безразличие к общественному мнению, две очаровательные жены, живущие под крышей его резиденции, одна из которых – его законная супруга, а вторая – любовница, и при этом хозяин дома имеет строгую внешность почтенного патриарха-квакера».

Не знаю, как насчет двух жен сразу, но, по-видимому, идея хороших заработков при полном безразличии к общественному мнению в каком-то смысле Черчиллю понравилась. Во всяком случае, он задумался о том, что хорошо бы уйти из политики совсем и заняться литературой и журнализмом.

Он в это время уже начал свою книгу о Джоне Черчилле, первом герцоге Мальборо, и думал об «Истории англо-говорящих народов», и читал лекции, на которых в три месяца заработал в полтора раза больше, чем его потерянное теперь министерское жалованье, и даже сговорился было с Чарли Чаплином о том, что Черчилль напишет ему сценарий для нового фильма «Молодой Наполеон».