Молли Мун и волшебная книга гипноза - Бинг Джорджия - Страница 35

— Н-но Петулька, — заикаясь, вымолвила Молли. — Скажите, с ней все хорошо?

— До нее мы еще дойдем,

— Что вам надо? — взорвалась Молли. — Денег?

У меня их куча! Берите, сколько хотите. — Молли лихорадочно соображала. Как этот гнусный проходимец сумел найти ее? Она его ненавидела.

— Деньги? — хихикнул Нокман. — Да, можно сказать, мне нужны именно деньги. Но дело в том, — он открыл чемоданчик, — дело в том, что мне требуется твоя помощь. — Рукой, затянутой в перчатку, Нокман достал из чемоданчика большой конверт и протянул Молли. — Здесь подробно написано, каким образом ты должна мне помочь. Я хочу воспользоваться твоим умением… всего на денек. Окажи мне небольшую услугу в благодарность за всю ту выгоду, какую ты извлекла из моей книги по гипнотизму.

— Чего вы от меня хотите? — спросила Молли, беря конверт так, словно он мог взорваться у нее в руках.

— Чего я хочу? — Нокман вздохнул. — В первую очередь я, конечно, хочу получить книгу Когана. Тут и разговоров быть не может. А во-вторых, хочу, чтобы ты оказала мне одну услугу. Помогла ограбить банк.

Глава двадцать третья

— Ограбить банк? — Молли чуть не поперхнулась, и Нокман снисходительно засмеялся.

— Тебе никогда не приходило в голову, мисс Мун, что ты могла бы применить свои способности и для ограбления? Танцуешь себе по сцене, чтобы заработать на кусок хлеба с маслом, а ведь могла бы в один присест заиметь в миллионы раз больше — стоит только разок заглянуть в банк.

— Нет, я об этом не думала, — честно Молли- Она была как в тумане.

— Так подумай, — наставительно сказал Нокман. И не робей. У тебя есть все задатки для того, чтобы стать звездой преступного мира Можешь собой гордиться.

— Но я никогда не стану грабить банк, — упорствовала Молли.

— Еще как станешь! А когда вернешься в «Беллингэм» и вскроешь этот конверт, тебе наверняка это нравится. — Нокман был весьма доволен собой.

— В нем ты найдешь план, от которого закружится твоя глупая головка. Узнаешь, малышка, как совершаются настоящие преступления века. — Он шумно вздохнул. — Ты ограбишь Шорингс-банк. Может быть, ты о нем слышала Он находится в самом богатом районе Нью-Йорка, на Сорок шестой улице, В нем хранят свои драгоценности все торговцы-ювелиры и даже некоторые владельцы дорогих украшений. Этот дом под завязку набит рубинами, сапфирами, бриллиантами. Какой камень ни назови — их в Шорингсе хоть пруд пруди. В этом банке нет золотых слитков и больших запасов наличной валюты. Он знаменит своими драгоценностями. А почему все предпочитают хранить свои камушки там? Потому что Шорингс — самый неуязвимый банк в мире. Проникнуть в него труднее, чем добраться до центра Земли. Каждый преступник спит и видит, как бы забраться в Шорингс, а я мечтал об этом с детских лет.

— Но вы же профессор! — воскликнула Молли и сама поняла, как фальшиво это звучит.

— Брось, детка, — фыркнул Нокман. — Проснись и пой. Никакой я не профессор-. Хотя, можно сказать, что я профессор преступных наук. — Он ухмыльнулся собственной шутке. — Я уже довольно-таки давно веду исследования в этой области знаний. Неуязвим ли Шорингс? Конечно. Но не для такого гения, как я. Я полон решимости взломать его. И поэтому я устроился туда на работу уборщиком. И убирался я очень хорошо, чтобы они не вздумали выгнать меня. Я мыл полы, чистил уборные и все время изучал этот банк, смотрел, как он работает. Но, при всех моих стараниях, я долго не мог придумать, как ограбить его. Потом я узнал об этой книге по гипнотизму и выяснил, что она у тебя.

Молли изумленно разинула рот.

— Я собирался ограбить банк сам, — признался Нокман. — Но, поскольку ты украла книгу и так долго держала ее у себя, я решил, что поручу эту работу тебе.

— Спасибо, — еле слышно отозвалась Молли.

— Не за что. Вот я и передаю дело в твои умелые ручки. — Нокман плотнее запахнул кожаное пальто. — Так что считай это своей почетной обязанностью. Ты свяжешь свое имя с самым громким преступлением всех времен и народов. Вот увидишь, мы войдем в историю!

Закончив свою речь, Нокман собрался уходить. Он был очень доволен собой. Он никогда не делился ни с кем своими амбициями, не разговаривал о работе. Сейчас это прозвучало великолепно.

— Я тебе позвоню, — добавил он. — И не делай глупостей, детка, не обращайся в полицию. Помни, твоя собачонка у меня. — С этими словами он заковылял прочь.

Встреча закончилась. Молли осталась стоять, сжимая в руках толстый конверт и дрожа от ужаса. Ей никогда в жизни не доводилось воровать, разве что стянуть конфетку. При мысли о том, что ей предстоит украсть из Шорингс-банка драгоценностей на миллионы долларов, ей стало тошно от страха Но если она этого не сделает, Петулька погибнет. Девочка зашаталась, земля ушла у нее из-под ног.

Молли спустилась с эстрады и побрела прочь по аллее. Толкая перед собой угнанный велосипед, она чувствовала себя воровкой. Потом ей вспомнились слова Нокмана — он назвал ее мошенницей. Она и вправду мошенница! Вон сколько денег отхватила на Брайерсвилльском конкурсе талантов, а потом обманом прогнала Дивину из «Звезд на Марсе». Молли ужаснулась самой себе. Пусть Дивина — вредная, капризная выскочка, но она, по крайней мере, проложила себе путь наверх честным трудом. А Молли действовала обманом. Разве могла Молли презирать Нокмана за то, что он хочет ограбить банк, если сама она в некотором роде воровка?

Потом Молли представила себе, что произойдет, если она в самом деле ограбит Шорингс-банк. Ее, конечно, поймают. Банки, в отличие от театров, хорошо охраняются. Они под завязку нашпигованы сложным оборудованием — везде стоят видеокамеры, сигнализация. Ее арестуют, отдадут под суд и упрячут в тюрьму для несовершеннолетних преступников. Вот обрадуются газеты! Ее фотография появится на первых страницах, зрители возненавидят ее. Может быть, известия дойдут и до Брайерсвилля, и все ее знакомые узнают о том, что она натворила. Молли представила себе, как устыдится за нее добрая миссис Тринкелбери, как она будет плакать, выпекая свои пирожки. Молли представила себя в камере с бетонными стенами — она сидит на койке, одна-одинешенька, и никто не приходит ее навестить. Миссис Тринкелбери слишком далеко, а Петульку ей взять с собой не разрешат. А Рокки? Навестит ли он ее?

В глазах у Молли защипало. Ей так хотелось найти друга, довериться ему. Как плохо без Рокки! Молли представила себе его лицо, и впервые за много недель ее глаза наполнились слезами. Ей было стыдно оттого, что она до сих пор не удосужилась найти его — была слишком занята собой. Девочка упрекала себя за то, что забыла его, погнавшись за славой и богатством. Какими никчемными казались они теперь по сравнению с верной дружбой! Она любила Рокки как брата и отчаянно нуждалась в нем.

Слезы ручьями текли по щекам Молли. Проходя мимо колодца, где загадывают желания, она остановилась. В голову пришли слова старинной песенки: «О воде не вспоминаешь, пока колодцы не пересохнут». Ее колодец дружбы пересох до дна!

Молли достала из кармана маятник. Он блестел даже в темноте. Девочке подумалось, что этот маятник очень похож на все, за чем она гонялась в Нью-Йорке Дорогой, красивый, сверкающий, но в конечном счете — бесполезный. Он ей совсем не нужен. Куда больше Молли нравился ее старый маятник — мыло на веревочке.

Она повертела в руках тяжелую золотую подвеску и вдруг, широко взмахнув рукой, швырнула его в колодец. При этом она всем сердцем желала оказаться рядом с Петулькой и Рокки. Маятник с громким всплеском шлепнулся в воду и камнем пошел ко дну.

Под проливным дождем Молли поехала обратно в отель. По дороге она напряженно думала, что делать. Если отказаться грабить банк, Нокман раскроет правду, и ее посадят в тюрьму. Но, хуже того, Нокман убьет Петульку. Перед глазами проплывали страшные картины: Петулька брошена голодать в подвал, Нокман швыряет Петульку в реку или сбрасывает с небоскреба. Молли ненавидела Нокмана. Дай ей волю, она своими руками разорвала бы его на куски или сбросила с небоскреба Или огрела по голове тяжелой лопатой. Беспокойство за Петульку и ненависть к Нокману смешивались в душе девочки с горячим желанием увидеть Рокки. Молли была в полном смятении! Наконец она нырнула в черный ход отеля, вошла в лифт и поднялась к себе в номер. Она промокла до нитки, с волос текло. Никогда еще девочка не чувствовала себя такой несчастной!