Искатели ветра - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 70

— Я — знаю, — обиженно пробурчал я.

— Тогда не понимаю твоих опасений. Когда Проклятые вышли из Совета и устроили бунт, Сорита перед смертью успела закрыть творения Скульптора, и с тех пор они мертвы.

— Мертвы ли? — Я подошел к ближайшему ко мне «клыку» и прикоснулся к нему. Камень оказался неожиданно теплым и гладким. — Я в этом не уверен.

— Ну, спят. Разница невелика! — Порой ее беспечность меня поражала. — Все Ходящие мира, включая Проклятых, не смогли их разбудить. А у нас и подавно не получится. Поверь мне, Сорита постаралась сделать так, что Лепестки оказались потеряны навсегда. Ни одна Ходящая еще долго не пройдет по ним. Если, конечно, не найдется умник, который сможет оживить эти камни.

— Ты знаешь, как они действуют? — Мне было любопытно услышать это от нее, потому как в разговорах «всезнаек» я слышал разные предположения о том, как работали Лепестки. От самых простых — вроде произнесения слова, до самых нелепых — помета летучих мышей и ослиной мочи.

— Читала в книгах. — Она закончила осмотр и оказалась рядом со мной. — Люди встают в круг, Ходящая представляет место, куда их нужно переправить, с помощью Дара заставляет Лепестки ожить, и ты уже в другом месте.

— Э-э-э… — протянул я. — А без Ходящих никак нельзя было обойтись? Они — обязательное условие?

Лаэн как-то странно на меня посмотрела, а затем осторожно поинтересовалась:

— Нэсс, а ты вообще понимаешь, почему Ходящих назвали «Ходящими»?

На самом деле я до сего дня об этом не задумывался, но сообразил, куда она гнет, очень быстро.

— О! — выдал я свою «коронную фразу». — Их так назвали, потому что они управляли Лепестками.

— Умница. — Она чмокнула меня в щеку. — Ты совершенно прав.

— Постой, постой! А Огоньки тогда что делают?..

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответила она.

— Не знаю, — честно признался я. — Всегда считал, что они слабее Ходящих. Что-то вроде учениц и учеников.

— Совсем нет. Понимаешь… — Она задумалась, затем улыбнулась, поймала мой удивленный взгляд и поспешно пояснила: — Прости. Просто… странно объяснять тебе прописные истины.

— Прописные? — возмутился я. — Выйди на улицу и спроси у сотни прохожих, в чем отличие одних магов от других и почему их так назвали, и посмотрим, что тебе скажут.

— Ты прав. Конечно, прав, — кивнула она. — Никто не задумывается, почему их так зовут. Это складывалось веками, стало привычным. А то, что Ходящие главнее и входят в Совет, сразу же ставит Огоньков на ступеньку ниже. По силе конечно же.

— А это не так? — Странно было узнавать что-то новое о том, что казалось тебе известным с самого детства.

— Помнишь, я рассказывала тебе о Целителях? Про то, что, в отличие от выходцев из Радужной долины, у них другой Дар. Так и у Ходящих с Огоньками есть… некоторые отличия. Первые умеют путешествовать с помощью Лепестков Пути, могут заставить их повиноваться себе, могут столь ярко представить нужное место, что оно станет почти реальным. К тому же они более искусны в плетении магии. Именно искусны, а не сильны. Это как вязание. Если у них получаются сложные узоры, то Огоньки способны создавать не столь серьезные заклинания, пускай и мощные. Но зато Огоньки обладают другой возможностью — они могут делиться своей «искрой». Теплом. Передавать часть силы Ходящим, на время увеличивая их Дар. Это очень важно, особенно в бою.

— Как запасной колчан со стрелами? — хмыкнул я.

— Вот-вот. Если мы возьмем двух Ходящих одинаковой силы, которые вдруг ни с того ни с сего решат сражаться друг с другом, победит та, рядом с которой будет более сильный Огонек. Или несколько Огоньков. Они на порядок ее усилят.

— Кажется, понял, — задумчиво сказал я. Смешно! Прожил целую жизнь, а тут такое откровение! — А Огоньки могут быть сильнее Ходящих?

— По силе — да. Но не по умениям. К тому же все Ходящие — обязательно женщины, (Огоньки могут быть мужчинами). Исключая Целителей. Мужчины с этим Даром могут приказывать Лепесткам. Скульптор был Ходящим.

— Это я уже понял, но остальным мужикам не даются разговоры с камнями?

— Видимо, нет. — Лаэн весело улыбнулась. — Но не думаю, что Чуму, Лихорадку и Чахотку это очень сильно расстраивало. Особенно после того, как Сорита усыпила Лепестки.

Я помнил, что трое из восьми Проклятых — мужчины, и двое до сих пор живы. Но мне не давал покоя один вопрос.

— А как же теперь, когда Лепестки перестали работать, определяют, кто Ходящая, а кто Огонек?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Ни разу не видела. Но могу предположить, что для этого всего лишь надо проверить, сколь сложные заклинания может плести претендент и умеет ли он отдавать частичку «искры» другому носителю Дара. Меня вот интересует, почему Лепестки оказались в столь странном месте? Согласись, неожиданная находка. Думаю, кроме создателя, никто о них не знал. У Скульптора была причина спрятать один из Лепестков в этом месте? Но почему?

— Боюсь, теперь мы никогда не узнаем правды. Пойдем отсюда. Спать осталось несколько наров. Сегодня будет тяжелый день.

Она неохотно кивнула и уже стала подниматься по лестнице, но тут я увидел кое-что любопытное на одной из стен.

— Лаэн, здесь опять этот рисунок!

Мы подошли.

— Арка — знак Скульптора. Выходит, мы нашли не все, что он здесь спрятал. Замок точно такой же, как у входа на крыше храма.

— Не возьмешься?

— Нет, — решительно ответила она. — Иначе мы останемся здесь надолго. Пока я не настолько сильна, чтобы разбрасываться «искрой». В следующий раз.

— Мы обязательно сюда вернемся.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Улыбка у нее была усталой.

— Свет, — тихо прошептала мое солнце, когда мы расположились на походных одеялах, и висящие на стенах шары погрузили помещение в темноту.

Га-нор проснулся от того, что скрипнула дверь. Он вскинулся, схватил лежащий рядом с подушкой кинжал.

— Спокойно, приятель. Это всего лишь я, — поспешно сказал Лук и на всякий случай развел руки, показывая, что он безоружен. Мало ли что померещится сыну Ирбиса со сна?

— Вижу, что ты, — проворчал следопыт и, убрав оружие, рухнул обратно. — Не стой на пороге, проходи. И запри за собой дверь. Где тебя носит половину ночи?

— Ба! Что я слышу! Неужели ты обо мне беспокоился?

Га-нор пронзил товарища злым взглядом, но тот этого не заметил.

— Почему Уг послал мне такое наказание? — неожиданно простонал северянин. — За какие грехи?

— Ты о чем? — Севший на соседнюю кровать Лук даже сапог перестал с ноги стаскивать.

— О тебе. Свалился на мою голову, теперь нянчись с тобой.

— Извини! — обиженно заявил солдат. — Я нянчиться тебя не просил. Это твое желание. Прошел бы мимо, я бы и слова не сказал.

— Это сейчас ты хорохоришься, а тогда едва от покойников отбивался. Не помоги я тебе, был бы среди них.

— Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.

— Клянусь Угом! — Га-нор от возмущения даже сел. — Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет на востоке и севере, а я прохлаждаюсь и вот уже неделю без толку обиваю пороги Башни.

— Знаешь, отчего ты такой злой? — Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. — Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.

— Умник. Что бы я без тебя делал… — вздохнул Га-нор.

— Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.

— Я никогда не считал тебя трусом, — сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. — Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки изволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой… твоей… аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!