Иисус Неизвестный - Мережковский Дмитрий Сергеевич - Страница 110

Плоть Мою пожирающий… имеет жизнь вечную…

Плоть Мою пожирающий… пребывает во Мне, и Я в нем.

…Пожирающий Меня, жить будет Мною.

…Пожирающий хлеб сей, жить будет вовеки.

Что это значит?

Господь Бог твой (Израиль) есть огньпожирающий. (Исх. 4, 24.)

Огнь Божий – любовь. Огнем пожирается все, что горит, а любовью – все, что любит. Всею плотью и кровью своей любящей хочет соединиться с любимым, как огонь соединяется с тем, что горит, пожирающий – с пожираемым. Кто знает, какое блаженство больше – любить или быть любимым, пожрать или быть пожранным? Но лютее ненависти кажется любовь тому, кто не любит: самые нежные слова любви – самые жестокие; и бежит нелюбящий от любви, как от огня.

Вот неизвестнейшая мука Иисуса Неизвестного; казаться не тем – обратным тому, что Он есть; любящему казаться ненавидящим, пожираемому – пожирающим. Это и значит:

В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не узнал.

XII

Если мы верно угадали тайну «Атлантиды», «Запада», – обетование первому человеку первого человечества, Адаму-Атланту:

Семя Жены сотрет главу Змия, —

то люди, от начала мира, знали так же несомненно, что Христос будет, как мы знаем, что Он был.

Если мы угадали верно тайну «богов Атлантиды» – Озириса, Таммуза, Адониса, Аттиса, Митры, Диониса, – Боговкушение, Теофагию, то люди, от начала мира, алкали Плоти Сына, как хлеба алчет умирающий от голода; жаждали Крови Его, как умирающий от жажды жаждет воды. Когда же Сын пришел, чтобы дать людям Плоть и Кровь Свою, не узнали Его и не приняли.

XIII

Как соблазнительно «жестокое» слово Господне о Плоти и Крови Его не только для иудеев, но и для ближайших учеников Его, из которых многие, после того слова, —

отошли от Него, и уже не ходили с Ним, —

видно по заключительным словам Иисуса, измененным в нашем каноническом чтении:

Это ли соблазняет вас?..

Дух животворит, плоть не пользует ни мало. Слова, которые Я говорю вам, суть дух и жизнь.(Ио. 6, 61–63.)

Если бы это действительно сказал Иисус, то Он не только смягчил бы «жестокое» слово, как бы Сам ужаснувшись его, но взял бы его назад, уничтожил вовсе, отрекся от Себя самого; таинство Плоти и Крови понял бы «духовно», иносказательно. А если так, то незачем было бы Ему ни рождаться, ни умирать, ни воскресать во плоти. Слишком явное противоречие это почувствовал древнейший Сиро-Синайский кодекс, и сделал попытку восстановить подлинные слова Господни:

Дух животворит плоть. Как же вы говорите: «Плоть не пользует нимало?» [649]

Когда священнослужитель прободает копием проскомидийного Агнца на жертвеннике, то предстоящие ему Херувимы и Серафимы закрывают лица свои, в ужасе:

Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным.

«Ядущий Меня жить будет Мною». – «Кто может это слушать?» Слушаем, но уже не слышим; так привыкли – оглохли, за две тысячи лет. Дальше иудеев, дальше язычников, мы, христиане, от того жесточайшего-нежнейшего слова любви. В скольких беспечных причастников, как в Иуду на Тайной Вечере, вошел сатана!

– «Вы сегодня причащались?» – «Да, сподобился». – «Поздравляю». И дело с концом, а завтра, может быть, вторая всемирная война. «Все будут убивать друг друга» – это вавилонское пророчество исполняется над нами так, как ни одно из пророчеств.

Слово о вкушаемой Плоти Господней – одно из тех слов Его, которые кажутся обращенными к нам больше, чем к кому-либо другому, за две тысячи лет христианства. Хотим не хотим, мы сделаем выбор между спасением и гибелью: поймем, что значит: «Ядущий Меня жить будет Мною», – или себя пожрем.

XIV

Все ли единодушны в толпе иудеев, слушающих Иисуса, в то Капернаумское утро? Нет, не все.

…Стали спорить между собою, говоря: как может Он дать нам есть плоть Свою?

Спорят – значит, несогласны: одни ближе к Нему, другие дальше. Приняли Его и узнали, может быть, только те, кого называет Он «младенцами»:

утаил сие от мудрых и разумных, и открыл младенцам.(Мт. 11, 25.)

Но решают, увы, в делах человеческих, и в этом деле решат, не младенцы, а взрослые.

Что произошло тогда в Капернаумской синагоге, мы не знаем с точностью; знаем только, по свидетельству Иоанна, что с этого времени, многие из учеников отошли от Него, и уже не ходили с Ним (6, 66).

Если отошли, отпали самые близкие, то тем более далекие – весь народ. Как произошло отпадение, мы можем отчасти догадываться, по свидетельству того же Иоанна.

«Как может Он дать нам есть плоть Свою» – начали спорить между собою »: значит, уже не с Ним. Молча слушают Его, с возрастающим недоумением и ужасом. Очень вероятно, что, когда отзвучали последние слова Его:

никто не может прийти ко Мне, если то не будет дано ему от Отца Моего(Ио. 6. 65.), —

наступила вдруг такая тишина, что слышался только однозвучный шелест дождя на дворе синагоги. Вслушиваясь в эту тишину, вглядываясь в отдельные лица и в общее лицо толпы, враги Его, книжники и фарисеи, «мудрые и разумные», могли торжествовать; дело Его, казалось им, проиграно. Взял певец фальшивую ноту, глупость сказал умный человек, и наступило вдруг неловкое молчанье, а здесь – еще хуже.

Несколько месяцев назад, по исцелении сухорукого, в день субботний, в этой же Капернаумской синагоге, —

вышедши, фарисеи немедленно составили с иродианами заговор против Него, как бы Его погубить.(Мк. 3, 6.)

Заговора теперь не нужно: сам Себя погубил. Был вчера Мессия, царь Израиля, а сегодня – ничто.

Притчу о недостроенной башне могли бы Ему сегодня напомнить и фарисеи: положил основание и не мог совершить, и все видящие то посмеются, говоря: «начал строить, и окончить не мог». Только что было страшно, а теперь смешно: так думали враги Его, или, может быть, только хотели бы думать так.

XV

Вышел Иисус из синагоги, вместе с двенадцатью последними, от Него не отошедшими, верными Ему, – в том числе и с Иудой: этот не отойдет от Него; будет верен Ему до конца.

Вышли и фарисеи. С тихой и жадной усмешкой следят за Ним, должно быть узнали: как идет Он по тесной улочке Капернаума-городка, под дождем, ступая босыми ногами по грязным лужам, низко опустив голову, точно под навалившейся вдруг неимоверной тяжестью.

Быстрым шагом уходит, точно бежит от Своих, от братьев, как братоубийца Каин:

ныне проклят ты от земли… будешь на ней скитальцем.(Быт. 4, 11.),

Вот когда исполнилось над Ним пророчество:

паче всякого человека обезображен был лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих…

Презрен был и умален пред людьми, и мы отвращали от Него лицо свое.(Ис. 52, 14; 53, 3.)

Радуются враги Его, а что, если бы узнали, что тридцати лет не пройдет, как один из них же, рабби Савл, скажет миру:

Бог посадил Его одесную Себя, на небесах.

…И дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних.(Ефес. 1, 20–22; 2, 9–10.)

XVI

Вышли из Капернаума-городка на большую дорогу двенадцать нищих бродяг, а впереди них – Тринадцатый. Сам, должно быть, не знал, куда идет, – только бы прочь от Своих – от Израиля. Может быть, не знали и они; шли этим первым, для них еще неведомым, крестным путем, с таким же недоумением и ужасом, с каким пойдут тем последним, в Иерусалим: