Сфинкс - Мастертон Грэхем (Грэм) - Страница 28

— Что еще я могу предположить? К какому еще заключению могу я прийти?

— Не хотите ли вы сказать, что это Лори убила ребенка? — медленно произнесла миссис Сэмпл.

— Я спрашиваю это у вас. Все факты в газете. И я спрашиваю у вас.

— Допустим, она скажет «нет»?

— Я должен поверить ей, но, думаю, это будет нелегко.

— Так вы действительно думаете, что она могла это сделать? — спросила миссис Сэмпл.

— Я не знаю. Она должна сама все рассказать.

Миссис Сэмпл встала.

— Если ее ответ будет не «нет», а «да» — что тогда вы собираетесь сделать? — спросила миссис Сэмпл.

— Думаю, это надо выяснить. Нельзя обойти молчанием эту ситуацию.

— Гин, — сказала миссис Сэмпл своим вибрирующим контральто, — вы не должны забывать, что Лори ваша жена. Вы должны любить ее и верить ей. И не обращаться с ней как с преступницей. Мы согласились принять все ваши маленькие причуды, позволили вам запирать ее на ночь в комнате, но если мы будем каждый раз подвергаться истерическим обвинениям из-за заметки в газете о львах или тиграх или о каких-то других хищных животных, в таком случае вам действительно стоит подумать о разводе.

— Миссис Сэмпл, — возразил Гин, — вы знаете, что я не хочу этого делать. Может, после пластической операции…

Миссис Сэмпл презрительно фыркнула:

— Вы, американцы, все такие! Самое главное для вас — внешность! Пока Лори выглядела как девушка, на которой вы хотели бы жениться, все шло превосходно. Но как только выяснилось, что у нее тело убасти, вы начали преследовать ее, как преследовали всех убасти на протяжении тысячелетий. И сейчас вы рассказываете эту историю о мальчике, растерзанном тигром. Неужели в этом есть какой-то смысл?

— Гин, ты должен научиться доверять мне. Пожалуйста! — сказала Лори.

Гин посмотрел сначала на миссис Сэмпл, потом на Лори и упрямо прошептал:

— Я не знаю, Лори, чему и кому верить. Думаю, лучшее, что я могу сделать, — это уйти. И вам больше не придется сносить мои подозрения и нервозное поведение. Вы сможете жить так, как вам нравится, как львы или как люди. Я пытался помочь тебе, Лори, но я не могу. Это за пределами моих возможностей.

Лори бросила салфетку, оттолкнула стул и подошла к Гинy. Она протянула к нему руки, в ее лице было столько любви и сочувствия, что ему больно было смотреть на нее.

— Гин, — сказала она нежно, — неужели ты не понимаешь, Жак сильно я люблю тебя! Как ты нужен мне!

Он не ответил.

— Неужели ты не понимаешь, что ты самый лучший, тот, кого я всю жизнь искала, я поняла это сразу, как только увидела тебя.

— Лори, — произнес он устало, — я знаю, что ты любишь меня и что я нужен тебе. Но я не уверен, смогу ли я нести этот груз и дальше. Наверное, нет, если моя вера в тебя будет постоянно нуждаться в подтверждении.

— Вы можете поверить в то, что Лори убила мальчика? — спросила миссис Сэмпл.

Гин подошел к столу и налил себе бокал вина.

— Не знаю, — ответил он хрипло. — Но я ни за что не хотел бы в это поверить.

— Так не верьте, — сказала миссис Сэмпл, — это же так просто!

Гин осушил бокал тремя глотками и вытер рукой рот.

— Лори, — сказал он, — я бы хотел услышать это от тебя.

— Услышать что, Гин?

— Что ты не убивала ребенка. Что ты вышла этой ночью и убила овцу, всего лишь овцу.

Лори протянула руку и погладила его по голове, рассеянно глядя куда-то вдаль.

Хотя Гин чувствовал себя разбитым и усталым, он не мог не заметить, какая она чувственная, теплая, экстравагантная, — она все еще волновала его. Может, его поглотил страх, который она ему внушала, может, он, как кролик, был прикован к месту ее гипнотическим кошачьим взглядом. Или, в конце концов, может, он действительно любил ее и хотел, чтобы их брак сохранился, несмотря на опасность и страх, сопровождавшие их отношения.

— Ты на самом деле веришь этой газетной статье? — спросила Лори.

Гин взял ее за запястье.

— Почему бы тебе самой не сказать мне, что это не правда, вместо того чтобы спрашивать? Почему бы тебе откровенно не поговорить со мной?

— Потому что ты должен доверять мне, — ответила Лори. — Ты должен верить в мою любовь. Все остальное не имеет значения. Даже если бы я кого-то убила, почему это должно подорвать твою веру в мою любовь?

— Не знаю. Я так не считаю.

— Какое это имеет значение, убила я этого мальчика или нет?

Гин налил себе еще вина.

— Лори, я не знаю, что и сказать. Я не нахожу слов. Я не могу даже выразить того, что я чувствую, ты можешь называть это как хочешь. Подозрительность, недоверие, страх. Я не знаю, как жить с этим.

— Гин, — сказала миссис Сэмпл, — вы и Лори сейчас на распутье. Вы можете идти дальше, испытать вашу любовь, преодолеть все ваши страхи, или можете продолжать относиться к Лори с подозрением и тревогой, и ничего у вас не получится. Вы должны поверить ей, Гин. А как вы можете верить, если любое упоминание о диких животных в газете доводит ваши отношения до критической черты? Как вы можете сохранить ваш брак, если каждую ночь между вами запертая дверь, даже если в этом больше нет необходимости?

— Миссис Сэмпл, мне бы очень не хотелось напоминать вам об этом, но ведь именно вы предложили запирать дверь.

— Конечно, я. Но не для того, чтобы держать Лори в заточении. Я ей доверяю. Дверь запиралась только для того, чтобы вы чувствовали себя в большей безопасности, чтобы вы остались и узнали Лори получше.

Последовала долгая мучительная пауза. Наконец Гин сказал:

— Миссис Сэмпл, вы утверждаете, что Лори не нужно больше запирать в комнате? Что, если я попрошу ее, она не будет больше исчезать по ночам?

Миссис Сэмпл кивнула:

— Вы можете ей верить.

— Но ведь той ночью она должна была убить овцу, чтобы спасти мне жизнь, чтобы избавиться от соблазна разорвать меня на куски.

— Гин, вы привыкнете к Лори, и Лори привыкнет к вам. И все изменится.

— Что изменится?

Миссис Сэмпл посмотрела на него своими зелеными лучистыми глазами:

— Останьтесь еще на неделю. Дайте Лори еще семь дней. И вы увидите, как сильно все изменится.

Гин повернулся к Лори:

— Не хочешь ли ты сказать, что потеряла аппетит к сырому мясу? И не нуждаешься больше в свежей крови? Это так? Ты действительно так быстро меняешься?

— Верь мне, Гин, — сказала Лори. — Умоляю тебя.

Гин попытался улыбнуться. Все происходящее казалось ему нереальным, как отражение в разбитом зеркале.

— Вот так дела! Я пришел домой, переполненный ужасными подозрениями, а в результате мы стали друг другу ближе.

— Убасти часто подвергались ужасным обвинениям, Гин, — сказала миссис Сэмпл. — Но они также самые горячие и неистовые любовники, каких только видел мир. Наверное, их любовь только крепнет от гонений.

Гин молчал, опустив глаза. Он знал, что ему не следует оставаться. Но если он уйдет, что дальше? Он приложил столько усилий, чтобы их отношения «заработали», что бросить все сейчас было бы очень досадно. Если бы у них все получилось, если бы они добились этого вместе, какой бы редкой и фантастической парой они стали! Он подумал, как бы он ввел ее в вашингтонское общество, как бы представлял ее на светских вечеринках, держа за руку. Представил ее в бриллиантах и в платье с глубоким вырезом. «Это Гин Кейлер, подающий большие надежды политик из Госдепартамента, а это его очаровательная, загадочная жена-львица, которую ему удалось приручить».

Гин посмотрел на свое отражение в отполированной до блеска поверхности стола и глубоко вздохнул.

— Хорошо, миссис Сэмпл, — сказал он. — Я останусь, по крайней мере еще на неделю.

Лори улыбнулась с явным облегчением и сказала:

— Спасибо, Гин. Ты не разочаруешься.

Он мягко пожал ее руку.

— Думаю, ты права — я должен научиться доверять тебе.

— Не надо торопиться, — сказала миссис Сэмпл, — вы можете и дальше запирать ее на ночь. Когда вы оставите дверь открытой, мы поймем, что вы доверились нам и действительно хотите стать членом нашей семьи.