Большая интрига - Гайяр (Гайар) Робер - Страница 35

Но вскоре пришлось остановиться, чтобы подождать «Быка» и «Святого Лорана». Подводная часть у них была смазана хуже, и они были тяжелее, поэтому с, каждой минутой отставали все больше и больше.

Когда солнце было в зените, Байярдель наконец увидел землю, похожую на серое облако, плавающее на глади воды. Когда некоторое время спустя его догнали два других корабля, он посмотрел в подзорную трубу и узнал Кафарнаум, а за ним бухту Анс-на-Гале.

Вдоль золотистых песчаных берегов тянулась густая растительность. Высокие пальмы, слегка наклоненные бризом, дувшим с берега, поднимали к небу свои листья, под которыми простирались заросли манцинеллы и гигантского молочая.

Ему не было необходимости вести дальше свою «Деву из порта Удачи», чтобы увидеть в бухточке Анс-на-Гале за красноватого цвета скалами; с зелеными и серыми пятнами силуэт неподвижно стоящего корабля со спущенными парусами.

При виде его сердце Байярделя сильно забилось. Он напрасно искал глазами название в носовой части этого корабля, напрасно пытался узнать в нем изящную и мощную форму «Атланта» капитана Лефора. Повторив, что Лефора не было в этих местах, как утверждал майор Мерри Рулз, он снова отдал приказ остановиться.

Минуту спустя по его указанию прибыл господин де Шамсеней. Старый моряк, самый опытный после Любюка на всей Мартинике, нашел начальника береговой охраны сидящим в своей узкой каюте, склонившим голову над развернутой картой.

Байярдель был мрачен. Он курил трубку без всякого удовольствия, а скорее всего по привычке. При появлении Шамсенея он поднял голову и спросил без всяких предисловий:

— Вы видите эту карту?

Он указал на набросок, переданный ему в форте Святого Петра майором Рулзом. Шамсеней уважительно кивнул головой.

— Так вот, мы находимся здесь, — продолжал Байярдель, отчеркнув на карте точку, находящуюся на море к северу от Кафарнаума. Через несколько часов мы можем достичь Анс-на-Гале. В этом заливе стоит в засаде корабль. Без сомнения, это корабль флибустьеров, если точны сведения, которыми мы располагаем.

Шамсеней кивнул головой в знак согласия.

— Месье, — продолжил Байярдель более ясным и уверенным голосом, — в нашу задачу входит завладеть им. Это — приказ короля! И вам надлежит выполнить его. Мы действительно должны очистить остров от разбойников, занявших его. Пока вы будете атаковать корабль, я поднимусь на «Деве из порта Удачи» до Анс Мабуйя, затем до бухты Кей-де-Фер. Вы сядете на «Святого Лорана» и возглавите военные действия с помощью старшего канонира Бельграно Жильбера Дотремона и лучших воинов. Я оставлю вам «Быка», который при необходимости придет на помощь, но в принципе я хотел бы сохранить этот корабль, чтобы использовать его только в самом крайнем случае. Я намерен направить его туда, где будет самая большая опасность. А если он вам не понадобится, вы направите его ко мне, как только доведете до конца вашу операцию.

— Хорошо, капитан, — ответил Шамсеней. — Ваши приказы будут выполнены.

Байярдель сложил карту, вынул изо рта трубку и вытряхнул пепел, постучав головкой о ноготь мизинца. Потом он откинулся на своем стуле, словно хотел получше разглядеть Шамсенея.

— Шамсеней, — сказал он тихим низким голосом, — мне хотелось бы еще Многое вам сказать. Присядьте и послушайте меня.

Заинтригованный моряк подчинился.

Байярдель откашлялся, чтобы прочистить горло, и продолжил:

— Я отлично знаю, что такие солдаты, как мы, всегда подчиняются данным им приказам и, в частности, приказам короля. Так вот, я полагаю, что будет серьезной ошибкой уничтожить этих флибустьеров, которые защищают Мартинику от нападений англичан, позволяя французским кораблям пройти беспрепятственно к нашим берегам. Но есть факт, против которого мы ничего не можем сделать: надо уничтожить их, потому что таков приказ. Для этого мы здесь и находимся.

Он умолк на мгновение и внимательно посмотрел на собеседника.

Шамсеней был спокойным и уравновешенным человеком. Он не испытывал особого уважения к генералу дю Парке, вместе с которым воевал когда-то против карибцев на Гренаде. Не будучи женоненавистником, он не терпел все же, когда женщины вмешивались в мужские дела, и полагал, что война и политика — удел мужчин.

— Капитан береговой охраны, — сказал он вежливым и степенным голосом. — Я придерживаюсь такого же мнения. Мне тоже не по сердцу дурное намерение нашей губернаторши.

Движением руки Байярдель прервал его:

— Не нам судить о действиях мадам дю Парке. Высший Совет дал ей много власти; на ней лежит большая ответственность, и я считаю, что она сильный человек, который сможет справиться с возложенной на нее задачей. Во всяком случае, повторяю, не нам судить о ней, нам, у которых нет ни ее власти, ни ее ответственности.

— Я допускаю это, — согласился Шамсеней.

— Я хотел бы вам сказать, — продолжил Байярдель, — что люди, с которыми нам придется сражаться, являются в первую очередь нашими соотечественниками, и я никогда не смогу этого забыть. Их считают преступниками, и в нашу задачу входит взять их, не так ли? Хорошо! Пусть будет так! Но мы сделаем это, месье, с аккуратностью, являющейся первой нашей добродетелью. Я думаю, что вы не станете атаковать этот корабль пушечными выстрелами! Нет! Постараемся в первую очередь занять выгодную позицию, такую стратегическую позицию, которая поставит флибустьеров в столь невыгодное положение, что вы сможете захватить их без боя. И только после этого я советую вам начать с ними переговоры и заставить их сдаться. И чтобы не было убитых! Боже мой, если Мерри Рулз не изменит своего решения, то они будут повешены в форте Святого Петра, но наши руки не будут обагрены кровью.

— Позвольте спросить, капитан, несмотря на приказ короля уничтожить их, многие флибустьеры действительно имеют разрешение на плаванье?

— Говорят, что это так, но я не видел этих разрешений.

Шамсеней кашлянул и улыбнулся:

— Вы знаете, что командор де Пуэнси давно пользуется милостью, как раз с того Момента, когда он купил остров Сен-Кристоф. Он не только сам выдал много разрешений на охоту, но добился разрешений для других корсаров за подписью самого кардинала Мазарини.

— Ну и что? — спросил Байярдель, почувствовав, что от этих слов его отчаяние немного стало отступать.

Шамсеней, вздохнув, сказал:

— Одно из двух. Или разрешения господина де Пуэнси, одобренные Его Величеством, действительны, и тогда майор Мерри Рулз и генеральша дю Парке попадают в двусмысленное положение по отношению к королю, или же они недействительны. Но если мы уничтожим людей, поддерживаемых королем, то нас будет ждать суровое наказание.

— Ваше замечание справедливо, — заметил Байярдель после минутного молчания, — к несчастью, этот вопрос должен быть решен в форте Святого Петра теми, кто имеет на это право. Теперь поздно. У нас есть поручение, которое мы обязаны выполнить.

Байярдель встал, Шамсеней тоже.

— Месье, — сказал затем капитан, — на лодке вы доплывете до «Святого Лорана». Принимайте необходимые меры.

— Еще одно слово, капитан, — сказал моряк. — Значит, я не должен принимать во внимание никакого разрешения и действовать строго в соответствии с приказами майора?

— Абсолютно верно, — ответил Байярдель. — Но, однако, сначала убедитесь, что перед вами действительно флибустьеры, а не честные коммерсанты.

Шамсеней поклонился капитану, открыл дверь и вышел.

Оставшись один, Байярдель еще раз обдумал то, что он только что услышал. Вообще-то Шамсеней был прав. Если король подписал разрешение на плавание, то генеральша совершила преступление, дав указание уничтожить флибустьеров, имеющих эти разрешения! Преступление, заключающееся в оскорблении Его Величества!

С быстротой молнии он представил себе все последствия, вытекающие из подобной попытки, гнев короля, наказание. Он спросил себя, не являлось ли это махинацией Мерри Рулза и его сообщников с целью окончательно дискредитировать генеральшу не только в глазах народа, но и перед Его Величеством для того, чтобы лишить ее прав на управление островом. Однако он слышал из собственных уст мадам дю Парке, что она была намерена напасть на этих пиратов, которые якобы угрожали Мартинике. Но, может, она сама что-нибудь не так поняла? Указ короля о пиратах разве касался флибустьеров, вооруженных командором де Пуэнси? Не воспользовались ли ее противники неясностью текста для того, чтобы заставить ее принять неверное решение?