Большая интрига - Гайяр (Гайар) Робер - Страница 39

Он готовился умереть, как солдат, солдат, слепо подчиняющийся приказу, несмотря на собственное мнение.

Глава 5

У капитана Лефора

Прислонившись к вулканической бомбе, держа в одной руке трубку, а в другой кувшинчик вина, Ив Лефор смотрел, как вокруг начали появляться ночные тени. Кокосовые орехи на пальмах напоминали огромных грифов, задремавших в листве. Морские птицы исчезли. Вот-вот должна была наступить глубокая тьма.

Но в бухте Кей-де-Фер не было тихо. Добрая половина матросов «Пресвятой Троицы» приняла разумное решение поспать прямо в теплом песке пляжа, словно на матрацах. Остальные продолжали петь и кричать. Все запевали разные песни, и это пение было похоже на какие-то нестройные выкрики. Один пел о том, что ему хочется выпить, другой нежным и меланхоличным голосом пел песню о любви. Было просто поразительно, как люди ухитрялись спать в этой оргии непрекращающихся звуков. Правда то, что хорошая пища и горячительные напитки являлись для них самым лучшим снотворным. И, наконец, были еще флибустьеры, довольствовавшиеся небольшой дозой вина, которые продолжали гоняться за негритянками, крещенными утром, убегавшими от них в кусты.

Они тоже пели, и девицы им подпевали. Несмотря на штурмовые атаки, блестяще ими выдержанные, негритянки проявили удивительную жизнестойкость.

Побывав в колючих зарослях с одним, они возвращались к устью Арси, без сомнения, для того, чтобы подхватить нового воздыхателя, Там сидел какой-то меломан, наигрывающий местный танец на однострунном инструменте, а другой отбивал такт на барабане, а негритянки приплясывали, выделывая танцевальные фигуры, при этом припевая:

Танцуй календу!

Не капитан платит за негров,

Он заставляет их платить самих,

Чтобы устроить праздник!

Танцуй календу!

Танцуй календу!

Капитан устроил бал

Для негров.

Танцуй календу!

Танцоры прибегали при виде их соблазнительных телодвижений и трясущихся грудей, повторяя их движения живота при каждом барабанном ударе. Девушки танцевали с таким выражением лица, словно приглашали матросов совокупиться. Самые ловкие матросы, во всяком случае те, кто еще держался на ногах, делали высокий прыжок и падали у ног избранниц.

Одни отходили подальше, пытаясь поцеловать своих танцовщиц в затылок или в губы. Сначала они не сопротивлялись столь ясным предложениям, но в тот самый момент, когда матросы приближали к ним свои губы, они вырывались из их объятий. При этом они смеялись визгливыми, зазывающими голосами, которыми могут кричать только попугаи.

В этом спектакле, видимо, было что-то притягательное, так как вокруг собралось много зрителей, уже пресытившихся и утомленных, но которым доставляло видимое удовольствие смотреть на этот танец, опьяняющий их, как только что выпитое вино.

Некоторые хлопали в ладоши, сложив их таким образом, чтобы звук был сильнее и резче, чем крики негритянок: «Танцуй календу!»

Затем, словно вспугнутые выстрелом птицы, они разбегались по кустам. Это говорило о том, что, несмотря на внешнюю грубость, флибустьеры все-таки сохраняли приличия.

Господин де Шерпрей смотрел на эту картину с абсолютным безразличием. Совесть у него была действительно спокойна. То, что ответил ему отец Фовель на его уместное замечание относительно опасной близости двух противоположных полов, ободрило и успокоило его. Действительно, чистота — это внутреннее качество человека, а негритянки были внутренне чисты вот уже несколько часов, и, следовательно, не было ничего плохого в том, чтобы люди весело отпраздновали пять крещений, которые состоялись сегодня утром.

В это время монах бродил с видом человека, потерпевшего кораблекрушение, вокруг остатков жаркого. Держа в руке длинный острый нож, который он использовал утром при готовке, он то тут, то там срезал с костей свиньи остатки мяса и небольшие ломтики сала, оставшегося на панцире черепахи. Оставшегося мяса и сала хватило бы на то, чтобы насытить голодного людоеда, а у отца Фовеля был желудок, как у старой девы, который мог переварить все. Он опустошал также и калебасы, наполовину наполненные вином, недопитым флибустьерами.

С наслаждением обсасывая свиную кость, он подошел к задремавшему капитану Иву Лефору. Тот с трудом взглянул на серую сутану, но монах сказал тихим голосом:

— Знаете, сын мой, что эту бухту не зря называют Кей-де-Фер[6] — Железные скалы? Здесь много песчаных отмелей, представляющих большую опасность для плавания. Я отлично понимаю, что вам это известно, потому что вы приказали сначала прозондировать дно, прежде чем заплыть сюда и поставить на якорь «Пресвятую Троицу». Но предположим, что вдруг поднимется ветер, как это часто случается в море: ваш корабль может тогда сесть на мель…

— Надеюсь, святой отец, — ответил Лефор, сделав над собой большое усилие, чтобы заговорить, — что вы попросили вашего Господа Бога о том, чтобы с нами не случилось подобного.

— Да, конечно!

— Тогда чего нам бояться, спрашиваю я вас?

— Сын мой, — продолжил отец Фовель, — ведь сказано, что тот, кто ждет небесной помощи, должен сначала попытаться помочь себе сам.

— Вы никогда не убедите меня, монах, в том, что Господь Бог не способен сделать того, что он хочет, не прибегая к чьей-либо помощи! Вы каждый день твердите нам, что Бог повсюду, во всем, и что только Его воля исполняется на этой земле, поэтому я не понимаю ваших теперешних опасений.

Неподалеку от них Шерпрей шагал взад и вперед по пляжу, о который разбивались тихие волны. Внезапно он остановился, вытянув свою худую длинную шею, и нахмурил брови.

Однако, не изменяя своим привычкам, он не спеша направился к капитану, разговаривающему со священником.

— Вы слышите? — спросил он у них.

— Забодай тебя корова! — воскликнул Лефор. — Как можно что-нибудь расслышать среди этих бабских криков и барабанного стука, от которого просто сходят с ума эти девицы с кожей финикового цвета?

— Прислушайтесь, — посоветовал помощник, — прислушайтесь получше, прошу вас. Мне кажется, что я привык к боям, и догадываюсь, что где-то вдали стреляют из пушек!

Резким и гибким движением, на которое, казалось бы, был не способен этот громадный полусонный человек, Лефор вскочил на ноги. Последовав совету Шерп-рея, он и отец Фовель внимательно прислушались. Но они ровно ничего не услышали.

Лефор покраснел от гнева.

— Святой отец, — приказал он, — скажите, чтобы они прекратили орать и петь. Остановите эту музыку и барабанный грохот, иначе я размозжу кому-нибудь башку, если у меня на это найдется время!

Но монах даже не двинулся с места. Он просто приподнял сутану и выхватил два голландских пистолета, которые он зарядил накануне, и выстрелил в воздух. Как по волшебству, на острове воцарилась тишина, которая, впрочем, длилась недолго.

Со всех сторон сбежались флибустьеры: от устья реки, от холма, от кустов, покинув своих негритянок с юбками, задранными на голову, — чтобы узнать, в чем дело. Другие, у которых был крепкий сон, просто перевернулись на другой бок, чтобы не слышать грохота, который мог вырвать их из состояния приятного оцепенения.

— Тихо! — прорычал Лефор. — Тихо! Всем внимательно слушать!

Все разом затихли.

И тут Лефор убедился в том, что Шерпрей не ошибся. Вдали раздавался какой-то неясный глухой гром, но это была не гроза, потому что сухие разрывы раздавались в ночном воздухе приблизительно через равные интервалы.

— Порази меня гром, если на той стороне острова не идет настоящий бой! Вы слышите выстрелы со стороны Анс-на-Гале?

Взглянув на Шерпрея, он медленно подошел к нему и сказал с насмешливой улыбкой:

— Ну что, господин помощник, кажется, это ваши знаменитые французские корабли задают пороху нашему другу Ля Шапеллю! Странные они какие-то, эти французские корабли, если они охотятся на добрых и храбрых флибустьеров!

6

Кей — скала, находящаяся под водой на небольшой глубине (Прим. перев.).