Пасьянс в четыре руки - Граузс Елена - Страница 19

— Ну, тут мы с тобой квиты, так что можешь не извиняться, — Дима улыбнулся одними уголками губ и вышел. Закрыл за собой дверь спальни и рухнул на постель. Вздохнул и сжался: постель пахла Кирой. Сердце дернулось, и Дима скатился с кровати. Стащил белье и, запрещая себе думать, отнес его в ванную. Затолкал в стиральную машинку, вернулся и застелил новое. Закончив с этим, подошел к окну и раздвинул портьеры.

Над городом уже тускло сияла луна. Неудивительно, что он чувствует себя выжатым, как лимон. Хотелось лечь и уснуть. Желательно — навсегда. Что за бред в голову лезет…

Дима повернулся, и взгляд снова упал на кровать. Хорошо, что в свое время он, потакая своей тяге к комфорту, купил двуспальную. И плевать, что она заняла почти всю комнату. Зато в ней с легкостью могло уместиться не то что два, а даже три человека и проспать, ни разу за ночь не коснувшись друг друга….

— Димка… — Сева негромко позвал его после того, как шарики окончательно сформировались на столе. — Давай завтра… хотя нет, если ты решил все-таки топать в гордом одиночестве, тебе отдохнуть нужно… Я сам справлюсь, правда. Ты это, ложись спать.

— Ну, спасибо за разрешение… — проворчал Дима себе под нос, вернувшись на кухню. — Не раньше, чем ты сдаешь мне экзамен по контролю.

— Ну чего ты стебешься? — Ястребов прислонился плечом к дверному откосу и теперь задумчиво рассматривал творение своего разума. — Ну правда, ты ж не в кондиции будешь. Мне-то что, спать буду, а тебе шляться предстоит.

Три совершенно одинаковых маятника тускло блестели в свете ламп.

— Я не завтра туда собираюсь, — Дима появился на пороге кухни, окинул взглядом стол и вздохнул. — Ну что за непослушный ребенок… Это было твоим домашним заданием. А сейчас маятник должен был исчезнуть. Чудо пернатое… Ты еще успеешь с этим наиграться. Но сначала ты должен научиться защищаться, — он помолчал, разглядывая созданные Севой иллюзии. — У тебя очень хорошо получилось, — склонился над столом, прикрыв глаза. — Но им кое-что не хватает.

Ястребов склонился над столом следом за ним, рассматривая иллюзию, потом легонько, самым кончиком пальца подтолкнул шарики и улыбнулся теням, заплясавшим на столе. Потом так же толкнул шарики второго и третьего маятника.

Один из маятников тихонько поскрипывал, второй — пощелкивал. Третий двигался абсолютно беззвучно.

— И чего же им не хватает? — Сева отвернулся от стола и теперь рассматривал спокойное одухотворенное лицо Димы.

— Звука. Ты сам слышишь, как по-разному звучат твои иллюзии. Послушай, как «поет» настоящий, — Дима придвинул к Севке реальный маятник, надеясь, что тот услышит, как действительно поет рассекаемый стальным обручем воздух. — Я понимаю, что таких тонкостей тебе может и не понадобится, но лучше начинать с малого. А теперь заставь их исчезнуть.

Сева просто кивнул и отпустил иллюзии, которые тут же растаяли.

— Делай или не делай. Я понял, — в следующий момент мягко покачивающийся настоящий маятник плавно растворился на фоне стола. Растворился весь, вместе с четкой тенью и тихим-тихим шелестом воздуха. — Так?

— Очень даже неплохо. Только убери вот здесь, где видно, как дрожит воздух, — Дима отступил и облегченно перевел дух. — Ты быстро учишься. Это радует. Ну, раз ты у нас домашнее задание уже выполнил, то, пожалуй, на сегодня закончим. Тебе нужно поспать. Да и мне тоже. Для нас обоих это был долгий день.

— Душ… мне до чертиков в душ хочется… — неловко попросил Севка. — И зубную щетку бы… я с моим чудным желудком был немного несдержан после первого воздействия…

— В твоем распоряжении, — Дима махнул в сторону ванной. — А щетка… — он запустил пятерню в волосы, пытаясь вспомнить, имеется ли в доме таковая. Разумеется, запасная. — Поищи в шкафчике над раковиной. Кажется, где-то завалялась и даже новая. Когда покупал себе, вторую в подарок давали.

— Димка, — Сева густо-густо покраснел. — Можно я в полотенце спать буду?

Тот только рассмеялся.

— И что станется с твоим полотенцем через полчаса, как ты уснешь? Не говори ерунды, поройся в шкафу. Там много нового белья, может, и найдешь себе что-нибудь.

— Но это же твой шкаф, — совсем уж убитым голосом выдал Севка, но послушно поплелся в сторону, куда махнул задерганный усталый хозяин дома. — Я завтра домой смотаюсь… шмоток возьму. Блин, извини.

— Достал извиняться. Все же вроде уже решили. Так что еще раз услышу, устрою «веселую» жизнь, — в спину ему бросил Дима и принялся убирать со стола, только бы чем-нибудь занять руки.

Спина на миг просто окаменела. Сева нырнул в душевую и, закрывшись изнутри, сполз по двери на пол. Настроение колебалось между отметками «все хреновее не придумаешь» и «полный анус», стремительно приближаясь к последней. Чужой дом. Чужой человек, который отчего-то ощущается как продолжение него его самого. И вроде бы все нормально. Вот только тянет что-то, ноет в груди. Ноет.

Медленно он поднялся на ноги, разделся и влез под воду, крепко зажмурившись. Нет, Севочка. Это не кошмарный сон. Не иллюзия. Это твоя жизнь.

Он не долго отмокал. Дождался только, пока не прекратят ныть от усталости мышцы и выбрался. Подхватил из стопки в шкафчике чистое полотенце, вытерся наскоро, обмотал бедра пушистой тканью и, отыскав новую зубную щетку, с наслаждением почистил зубы. Наскоро прополоскал собственную деталь интимного туалета и стыдливо повесил на полотенцесушителе подальше, чтоб Димка не заметил.

В спальню он буквально просачивался, тихонечко, на цыпочках, так и не рискнув испробовать морок: Димка его враз раскусит. Прислушался… нет, гремит на кухне тарелками. Сева аккуратно сложил свои вещи в уголке на стуле, на спинку повесил влажное полотенце и застыл перед шкафом, колеблясь. Но стоило только подумать о том, что спать придется в одной кровати, как все сомнения решились разом. Новые трусы нашлись довольно быстро. Видимо, несмотря на общее впечатление раздолбая, Димка был аккуратистом, и все вещи на полочках были сложены и на своих местах. Севка закрыл дверцу шкафа, быстро натянул трусы, обещая себе, что как только вернется домой, сразу все постирает и юркнул под импровизированное одеяло — теплый плед, на который Димка надел пододеяльник.

Дима закончил с посудой, выключил на кухне свет и вышел в коридор. Дверь в ванную была приоткрыта. Сева уже закончил? Хорошо. Значит, теперь его очередь. День действительно был долгим…

Прохладный душ и бодрил и расслаблял одновременно. Странно, но присутствие в квартире еще одного человека абсолютно не напрягало. Что было особенно удивительно, учитывая, как Дима не любил любые ограничения собственной свободы и вторжений в личное пространство. Но вот Сева почему-то воспринимался как нечто естественное. Словно… они знают друг друга всю жизнь, и всю эту жизнь провели рядом. Или все дело в том, что сейчас, именно сейчас он боялся остаться один на один со своими мыслями? Да, наверное… Также, как и Сева. Они оба остались без своих… половинок. Близняшек. Кусочков сердца и осколков души, без которых снова не стать целыми. Боже, какой же бред лезет в голову. Это ведь просто обстоятельства. И ничего больше.

Дима выключил воду, вытерся, обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной комнаты. Квартира была погружена в мягкий полумрак и уютную тишину. Дверь в спальню была чуть прикрыта, и Дима на носочках тенью проскользнул на кухню. Вытянул сигарету из пачки на подоконнике и, устроившись на уголке диванчика, прикурил. Взгляд устремился за окно, и эмоции, так долго и упорно сдерживаемые, хлынули потоком, как вода сквозь разрушающуюся плотину. Чувствуя, что еще немного, и он позорно разревется, Дима поспешно затянулся. Слишком сильно и глубоко, и на глазах выступили слезы. Он закашлялся, зло и больно провел ладонью по лицу, словно оно было в чем-то виновато. Стиснул пальцами сигарету и заставил себя собраться. Вернее, попытался собраться. Потому что воющее от тоски сердце слушать его приказов не желало.

Как в тумане Дима приподнялся с табуретки и дотянулся до телефонной трубки, лежащей на краю стола. Пальцы сами набрали номер — единственный, который он знал наизусть. Послушал гудки, а когда на том конце что-то щелкнуло, нажал кнопку отбоя. Пару мгновений смотрел на горящий дисплей и выключил телефон совсем. Дрожащими руками вернул его на стол и, затушив сигарету, свернулся клубком на табуретке.