Порывая с прошлым - Филиппов А. В. - Страница 39

…Подготовив несколько репортажей по Афганистану, куда мне пришлось выехать по заданию редакции, я возвращался в Пакистан. Но буквально за десять минут до посадки в самолет рейс на Пешавар по технической неисправности был отменен. Следующего рейса надо было ждать четыре дня.

Авиакомпания предложила пассажирам воспользоваться международным туристским автобусом, уходившим из Кабула на Равалпинди через час. Для журналиста такого рода поездки — прекрасная возможность для новых встреч, наблюдений и разговоров. Мне предстояло проехать по дороге, когда-то великому торговому тракту, соединявшему Европу с Азией, пересечь горные отроги Гиндукуша и Джелалабадскую долину.

Стоял жаркий июньский полдень. Ртутный столбик перешагнул за отметку 40 °C. А в салоне громадного автобуса было даже прохладно. Пассажиров оказалось немного. В откидных креслах подремывала группа англичан, чопорных седовласых стариков и старушек, совершавших турне из Лондона через всю Европу и Ближний Восток в Индию.

Ехала довольно экстравагантная пара «хиппи». Бородатый, нестриженый американец лет двадцати пяти в козлиной навыворот долгополой шубе. Его подруга, шея которой давно, видимо, не соприкасалась с мылом, одета была в ярко-оранжевый сарафан. Конечным пунктом их была столица Непала Катманду, где, как они сказали мне, ожидался международный съезд «хиппи». Кто организовывал этот съезд, когда конкретно он должен состояться, они не знали. Да это их особенно и не волновало. Уезжали они от скуки, от надоевшей им цивилизации. В отличие от своих коллег «хиппи», которых можно было встретить на дорогах в Азии, люди они были состоятельные. На шнурах, повязанных вокруг шеи, болтались туго набитые кожаные кошельки. Эта пара расплачивалась только долларами и чеками.

Весьма колоритной оказалась пакистанская семья, с которой я познакомился еще в кабульском аэропорту. Глава семьи Ахмад Сетхи, рослый пуштун в безукоризненно сшитом сером европейском костюме, жена в облегающей кофточке и модных узких брюках. Войдя в салон, она тут же сняла с головы темную нейлоновую косынку — разновидность паранджи, — прикрывавшую лицо. С ними семеро бойких мальчишек в возрасте от трех до двенадцати лет в ковбойских шляпах и джинсах.

— Все мои, — гордо сказал Сетхи, — есть еще две девочки. Они живут у моего брата в Пешаваре.

Ахмад Сетхи сел в кресло рядом со мной. Человеком он оказался довольно общительным. За разговором незаметно спустились с гор, проехали Дарунтское ущелье, где шумел водосброс недавно построенной плотины. Глазам открылась Джелалабадская долина. Мне приходилось бывать в этих краях и писать о них. Здесь с помощью советских специалистов вот уже около десяти лет ведется освоение залежных земель, создаются государственные хозяйства, которые выращивают апельсины, маслины, занимаются разведением скота.

Глядя в окно на проплывающую мимо зелень цитрусовых плантаций и взметнувшиеся вверх молодые тополя, над которыми проходят линии электропередачи, на уютные белые домики, прячущиеся за буйными зарослями кустов, пакистанец, не скрывая восхищения, говорит:

— Ведь совсем недавно здесь лежали безжизненные земли. А сейчас просто не узнать края. В старину никто не решался пускаться в путешествие по этим местам в одиночку. Жара, пески, горячие ветры, до воды далеко. Путешествовали только караванами. Сегодня афганцы называют долину жемчужиной. Они правы. Вот что дало Афганистану сотрудничество с Советским Союзом. Теперь, слава Аллаху, и в Пакистане стали понимать, как важно оно для нас. Уходит в прошлое время, когда ориентировались на военные блоки, на западные державы, писали в газетах разные глупости о Советском Союзе. Отрезвление пришло, когда советская ракета сбила Пауэрса; затем война с Индией. Добровольное посредничество СССР дало возможность президенту Айюб-хану вести переговоры с индийскими представителями на равных. Если говорить откровенно, то к моменту прекращения огня наша армия имела боеприпасов на один-два дня ведения боевых действий.

Впереди показалось белое приземистое здание афганского контрольно-пропускного пункта. Пристроившись в хвост колонны мощных грузовиков, на бортах которых виднелись индийские, пакистанские, иранские и афганские номера, подъезжаем к пограничному шлагбауму. Однако и грузовикам, и нам приходится съезжать на обочину. Навстречу медленно движется караван.

Удивительное зрелище! На верблюдах и лошадях навьючены деревянные кровати, свернутые шатры, корзины с рисом и овощами. На всем этом скарбе гордо восседают детишки в обтрепанных халатах, разлеглись собаки, нахохлились куры.

Степенно, переговариваясь между собой, поодаль шествуют мужчины, одетые в домотканые выгоревшие накидки. Головы обмотаны чалмой. За плечами винтовки. На некотором расстоянии семенят похожие на цыганок женщины в красного или оранжевого цвета платьях до самых пят. Они босые, но у каждой в ушах золотые кольца. У некоторых бусы из серебряных и золотых монет.

Для кочевников не существует ни границ, ни таможен. Более 200 тыс. кочевников из племени гильзаи, как и их предки, ежегодно проводят лето в долинах и горах Афганистана или в зоне племен, с наступлением же холодов устремляются к теплому побережью Аравийского моря, а потом возвращаются обратно.

Подняв за собой шлейф пыли, кочевники пошли дальше. До десятка таможенных чиновников полезли на грузовики и начали проверять грузы, сбрасывая и распарывая какие-то тюки, шарить под днищами машин. В отношении нас формальности оказались до предела упрощенными. Водитель забрал паспорта и минут через двадцать вернулся. Афганский пограничник опустил на землю металлическую цепь, переброшенную через дорогу на двух невысоких столбах. Метров пятьдесят «ничейной» асфальтовой дороги — и мы в Торхаме, на территории Пакистана.

Примерно то же самое повторилось и на пакистанской заставе. Единственное, что потребовалось от нас, — это заполнить декларацию на провозимую валюту.

— Зачем вас досматривать? — удивился Сетхи. — Таможенники — народ опытный. Они знают, кто и что может везти.

Несмотря на внешнее безразличие, таможенники неплохо ведут борьбу с контрабандой. Афганские и пакистанские службы постоянно поддерживают между собой связь, обмениваются информацией.

В 1973 г. в газетах рассказывалось об одном случае. Смотритель Национального музея в Таксиле, придя утром в зал, где хранятся экспонаты древней буддийской цивилизации, обнаружил, что пропала уникальная, высеченная из камня, в человеческий рост статуя Будды.

Начались поиски. Полиция дала знать о пропаже в соседние страны. Спустя несколько дней из Кабула пришло сообщение. Афганские таможенники обнаружили эту статую на границе при досмотре багажа одного английского туриста.

Это происшествие стало поводом для бурных дебатов в парламенте. Возмущение пакистанцев понятно. Все чаще повторяются случаи, когда авантюристы из западных стран, приезжающие в Пакистан по туристской визе, занимаются расхищением предметов старины. Они посещают раскопки, бесцеремонно извлекают оттуда все, что представляет интерес, а иногда, как это было с английским туристом, просто обворовывают музеи.

Газета «Морнинг ньюс» писала, что подобного рода бизнес западных туристов является не только нарушением законов Пакистана, но и наносит большой ущерб кропотливой работе историков и археологов, занимающихся изучением прошлого человечества.

Громадные размеры в последние годы приобрел контрабандный вывоз наркотического сырья, выращиваемого в северных районах для нужд фармацевтической промышленности. К нему протянули руки местные и иностранные спекулянты. Дешевизна наркотиков в Пакистане и колоссальная стоимость их в притонах Европы и Америки сделала контрабандную торговлю ими весьма прибыльным бизнесом. Вывозом наркотиков занимаются международные гангстерские шайки, штаб-квартиры которых находятся в Нью-Иорке, Брюсселе и Риме. Полиция называла имена некоторых главарей этих организаций. Это — Ромеро, Сильверман Джакони и Джафри, значащиеся в списках Интерпола.