Третья причина (сборник) - Дмитриев Николай Николаевич - Страница 11

– Даже так? – Бенсон развернул на столе карту и спросил: – Они высадились возле миссии?

– В тот-то и дело, что нет. Но от места высадки до миссии один переход и на пристани Шаво дожидались носильщики-негры. Кстати, груза у него было порядочно…

– Интересно… – покачал головой Бенсон и пододвинул карту Норману. – Ознакомьтесь, капитан. Вот тут мы с вами, здесь – миссия Бюше, а немного дальше – станция Мпуа-Пуа, где кончается немецкая территория и начинается местность Карагуэ, куда белым попасть затруднительно. Кажется мне, этот Шаво выбрал очень интересное место для своего путешествия… Пожалуй, об этом стоит подумать. Итак, ваше мнение, капитан?

– Сэр… – Норман внимательно присмотрелся к карте. – Думаю, после Седана французы не имеют намерений заострять наши отношения…

– Э, нет, капитан, высокая политика не для нас! – Сикард хлопнул ладонью по карте. – Тут всё просто, и потому прежде всего я хотел бы узнать, что этот самый Шаво привёз в миссию?

– А вот это я, представьте себе, знаю… – специально понизив голос, отозвался Рид.

– Знаете? – Бенсон внимательно посмотрел на капитана. – Откуда?

– Случайно, – Норман вспомнил своё мимолётное увлечение Флер и незаметно вздохнул. – Я был вместе с ними на пакетботе «Зуав», шедшим до Момбасы. И мне они тоже показались подозрительными. К тому же однажды ночью все трое исчезли с пакетбота неизвестно куда.

– Что, просто в море? – Бенсон недоверчиво покосился на Рида. – А груз?

– Исчез вместе с ними. Однако чуть раньше я догадался дать суперкарго пять фунтов, и он позволил мне заглянуть в принадлежавшие Шаво ящики.

– И что же там было? – не выдержал Сикард.

– Сто пятьдесят винтовок «Гра», сэр.

– Вот так-так… – майор с полковником обменялись взглядами, и Сикард продолжил рассуждения: – Но с ними же этот офицер! И если откинуть романтическую чепуху, то…

– Романтику, конечно, отставим, – согласился Норман, – но, мне кажется, этот офицер стоит несколько в стороне от дел Шаво…

– Ерунда! – полковник Бенсон наконец-то сорвался. – Он что, эмиссар?

– Этого я сказать не могу, – пожал плечами Норман. – Однако если вспомнить про русских в Эфиопии, события в Хартуме и Сан-Стефановский договор…

– А, снова политика! – махнул рукой Сикард.

– Согласен, – Номан едва заметно усмехнулся. – Но мне известно, что генерал Скобелев мечтает бросить на Индию отряды диких кочевников, в Курдистане уже начались стычки, а вдоль персидской границы рыщут казачьи разъезды…

– Хватит! – полковник Бенсон треснул кулаком по столу. – Всё это так. Россия рвётся к Босфору, согласен, но нам-то что делать?

– Ждать указаний, – негромко заметил Норман.

– Какие там указания… – вздохнул Бенсон. – Где мы, а где Лондон…

– Но, сэр, – Норман придвинул карту совсем близко к себе и принялся внимательно изучать, – я посчитал долгом уведомить всех, кого надо, ещё из Момбасы…

Не обращая внимания на царившую кругом суматоху, сопровождавшуюся громкими воплями Симбонанги, руководившего разбивкой лагеря, Менс бросил ружьё на землю и, сев рядом по-турецки, облегчённо вздохнул.

– У-ф-ф, наконец-то я добрался до настоящих слоновьих мест!..

Пётр улыбнулся. После слов, сказанных охотником, он вспомнил, что сегодня им на каждом шагу попадались большие стада палла, водяных козлов, куду, диких свиней, эландов, зебр, обезьян, а в местах поукромнее кишели куропатки, цесарки и горлинки. К тому же Менс ещё по дороге то и дело восторженно тыкал Петра носом в многочисленные следы, оставленные то слонами, то носорогами.

Внезапно шум на окраине лагеря усилился. Охотник живо вскочил на ноги и потянул Петра за собой. Шум подняли негры, встречавшие своих товарищей, возвратившихся с охоты. Возле бомы – только что сооружённой ограды из собранных кругом колючек – к Менсу и Петру подошёл весьма довольный Гуро.

– Почему так быстро вернулись? – деловито поинтересовался Менс.

Гуро взглядом определил, насколько за его отсутствие обустроился лагерь, и только тогда ответил:

– Вы понимаете, мы только отошли и сразу натолкнулись на стадо. Буйволы отдыхали в траве, и мы их не сразу заметили. Зато потом что началось! – возбуждённый и жестикулирующий не хуже негра лейтенант повернулся к Шкурину. – А ваш-то, ваш!.. Палил без передыху!

Пётр догадался, что речь идёт о сопровождавшем его теперь Мбиа, которому на днях он преподнёс в подарок мушкет.

– Да вы хоть одного убили? – остановил восторги лейтенанта Менс.

– А как же! – Гуро даже обиделся. – Вон, волокут…

И точно, негры уже подтаскивали к боме здоровущую тушу буйвола. Судя по размерам, животное было старым, и Пётр усомнился:

– А его как, есть можно?..

– Вечером проверим… – улыбнулся Менс и, убедившись, что его помощь не потребуется, потащил Петра назад в лагерь.

Буйвол оказался съедобным. Правда, его мясо, по вкусу напоминавшее говядину, было жестковатым, однако Шкурин с аппетитом слопал весьма приличный кусок и, вытерев пальцы о траву, пошёл устраиваться на ночлег. Кругом горели многочисленные костры, и Пётр немного поплутал, пока отыскал тот, возле которого копошился Мбиа.

Завидев Шкурина, негр радостно оскалился, надул живот, нежно погладил его ладонью и облизнулся. Видимо, буйвол и ему пришёлся по вкусу. Потом Мбиа поспешно вскочил и развернул тёмный свёрток.

– Фумба.

Приглядевшись, Пётр увидал спальный мешок, примерно 4 на 6 футов, сшитый из пальмовых листьев. Оказалось, что сегодня гамак подвесить было негде, и потому заботливый негр заранее похлопотал о ночлеге. Помянув добрым словом Хельмора, посоветовавшего взять Мбиа, Пётр сыто рыгнул и принялся устраиваться на шуршащей постели.

Лагерь постепенно затихал, некоторые костры погасли, но возле оставшихся продолжались гомон и пляски. Внезапно откуда-то из-за бомы долетел хриплый, безжизненный кашель, а затем пронзительный получеловеческий, полуживотный крик.

Пётр, начавший было засыпать, подскочил в своём спальном мешке, ощутив, как спина покрылась от испуга противными мурашками. Дикий крик испугал не только Петра. Негры, веселившиеся у огня, все как один попадали на землю и замерли.

Мбиа, устроившийся неподалеку от Петра, что-то громко крикнул танцорам, после чего они стали смущённо подниматься с земли.

– Вставайте, это же леопард поймал бабуина, – перевёл для себя Пётр, сделавший за последнее время немалые успехи в изучении местного наречия и, свернувшись калачиком, попробовал снова заснуть, но сон, как назло, больше не шёл.

Негры у костров понемногу утихли, и над лагерем воцарилась тишина, нарушаемая время от времени лишь воплями ночных обитателей. И тогда в эту тишину откуда-то издалека начал сначала робко, а потом всё слышнее, вплетаться далёкий стук барабана.

Теперь Пётр знал, что негритянские барабаны звучат по-разному. От лёгкой дрожи, означающей сигнал тревоги, они могут перейти к громкой дроби, превращающейся в боевой клич. А если в деревне праздник, то ликующий грохот барабанов разносится далеко окрест…

С барабанов мысли Петра перескочили на Хельмора, чьих отношений с Шаво Шкурин так и не уяснил. Миссионер исчез неожиданно, как и появился, а француз отправился дальше и завтра, кажется, действительно собирается охотиться на слонов. Но вот зачем негры до сих пор тащат тяжёлые ящики с винтовками? Эти длинные ящики Пётр видит ежедневно, а раз так, то его сафари не должно быть напрасным…

Скачущие мысли Петра прервало рычанье, начавшееся с высокого фальцета и внезапно перешедшее в глубокое, грозное ворчанье. Пётр поднял голову. Не иначе голодный лев подобрался к лагерю, привлечённый запахом буйволиной туши.

Рёв повторился у самой ограды, и возле немногих костров зашевелились тени вскочивших негров. Неожиданно шум голосов перекрыл вопль вездесущего Симбонанги. Метис кричал:

– Ты вождь?.. А?.. Ты хочешь украсть мясо?.. А?.. Как тебе не стыдно!.. Если ты лев, а не навозный жук, убивай зверей сам!