Сильные духом (Это было под Ровно) - Медведев Дмитрий Николаевич - Страница 41

Помимо «зеленого маяка», каждому разведчику, уходившему в Ровно, указывалось отдельное место для «зеленой почты». Это были либо дупло, либо пень, иногда большой булыжник. Сюда партизан прятал свое донесение и тут же находил для себя почту из отряда.

Места «зеленого маяка» и «зеленых почт» сохранялись в большой тайне. Это был центральный узел связи. Хождение на «маяк», дежурство там, сбор писем и разноска по «зеленым почтам» поручались самым опытным, самым осторожным разведчикам. Возглавлял их Валя Семенов.

В это время наравне со взрослыми стал работать Коля Маленький. Он был назначен курьером связи при Кузнецове.

Марина Ких, взяв над Колей шефство, сшила для него специальные костюмчики. Один крестьянский — рубашка и длинные штаны из домотканого полотна; к этому костюму Королев сплел Коле лапти. Другой костюм был городской: рубашка с отложным воротничком и короткие штанишки.

Мы наказали Коле, чтобы, придя на «маяк», он переодевался — оставлял свою деревенскую одежду, надевал городской костюм и в нем отправлялся в Ровно.

В первый день, когда Коля пошел в город, Валя Семенов, беспокоясь о парнишке, не находил себе места. Но Коля вернулся и принес пакет от Кузнецова.

— Ну, рассказывай, как ты сходил? — набросился да него Семенов. — Останавливали тебя где-нибудь?

— Ага, останавливали. Так я ж им казав, як вы меня навчили: «Пустить, дяденька, тата и маму бильшовики замордували, я мылостыню збираю…»

С этого дня Коля стал надежным помощником Николая Ивановича.

В середине апреля Кузнецов передал ему важный пакет и предупредил, чтобы Коля был с ним осторожен.

— Скажешь на «маяке», пускай срочно отправят командиру в лагерь, — предупредил он. — Дождешься ответа — и быстро ко мне. Смотри, осторожно.

Коля деловито взял пакет, спрятал его в потайной карман, с серьезным видом простился и ушел.

На этот раз путь его прошел негладко.

На дороге, километрах в пяти от Ровно, он услышал позади себя окрик: «Хальт!» Оглянувшись, Коля увидел двух гитлеровцев-жандармов. Очевидно, когда он проходил, они сидели в засаде, в стороне от дороги. Коля не растерялся. Он бросился к лесу. Сознание опасности прибавило ему сил. Жандармы открыли огонь, над головой мальчика засвистели пули, но он продолжал бежать, пока не скрылся в лесу.

Пакет, который он доставил на «маяк», содержал сведения чрезвычайной важности.

Кузнецов сообщал о готовящемся в Ровно параде по случаю дня рождения Гитлера. Парад был назначен на двадцатое апреля. Фашисты вели интенсивную подготовку к своему «празднику». Фельджандармы и эсэсовцы большими подразделениями разъезжали по селам, грабя и расстреливая крестьян. Награбленные вещи и продукты сдавались в так называемую контору «Пакет-аукцион». Этой конторой ведал заместитель Коха — Кнут. В конторе из награбленного добра делались «подарки от фюрера» — посылки по десять — пятнадцать килограммов каждая, которые спешно рассылались в разные стороны: часть — на фронт, солдатам; часть — в глубь Германии, родственникам офицеров ровенского гарнизона; часть продуктов шла фольксдойчам, живущим в Ровно. В каждый «подарок» было вложено отпечатанное в типографии «письмо фюрера» на немецком языке. В этом письме Гитлер призывал своих солдат продолжать «завоевывать мир», а население рейха — помогать завоевателям ради того, чтобы подрастающее «арийское» поколение ни в чем не знало нужды и стало «поколением господ».

Одновременно с письмом Кузнецова мы узнали о готовящемся «празднике» и от Стехова. Он прибыл со своей группой партизан и рассказал о том, что в Сарненском районе фашисты производят заготовки для своих «подарков».

Замполит сообщил также, что эти заготовки совпали с жестокой расправой, которую учинили каратели над населением Рудни-Бобровской.

Партизан каратели не нашли. Стехов успел увести отряд. Больше половины жителей тоже скрылось в лесах. Но всех, кто остался в деревне, постигла тяжелая участь. Гитлеровцы заходили в дома, забирали все, что было ценного, угоняли скот, а затем сжигали хаты. Жителей собрали на площади. Стариков, детей и больных расстреляли, а молодежь угнали на сборные пункты для отправки в Германию.

Сообщение Стехова о «предпраздничных» грабежах полностью совпадало с тем, что писал Кузнецов о приготовлениях к параду.

В своем письме Николай Иванович привел две цитаты, собственноручно выписанные им из немецких газет. Одна из них принадлежала Герману Герингу и гласила:

«Мы заняли наиболее плодородные земли Украины. Когда продовольствие потечет оттуда в нашу страну нескончаемым потоком, германское население окончательно поймет, насколько велика победа Германии. Там, на Украине, все имеется — яйца, масло, сало, пшеница — и в количестве, которое трудно себе представить. Мы должны понять, что все это теперь наше, немецкое».

Вторая цитата — выдержка из письма Эриха Коха к солдатам Восточного фронта по поводу предстоящего «праздника» — была сплошь подчеркнута Кузнецовым. Он обращал на нее особое внимание.

«Вы можете мне поверить, — писал Кох, — что я вытяну из Украины последнее, чтобы только обеспечить вас и ваших родителей…»

Следовала короткая приписка Кузнецова:

«Прошу разрешить мне командовать этим „парадом“.

Смысл приписки был ясен. «Командовать парадом» — это значило ценой собственной жизни уничтожить фашистскую верхушку в Ровно. Это значило совершить значительный по своим последствиям, огромный по политическому резонансу патриотический акт. Кузнецов решался на это так же просто и скромно, как в свое время решился лететь в тыл врага. С убежденностью человека, все до конца продумавшего, он требовал, чтобы ему разрешили пожертвовать собой ради высокой цели, во имя которой он жил, боролся и был готов умереть.

Вслед за Кузнецовым о своем намерении совершить всенародно, на площади, акт возмездия над гитлеровскими главарями заявили и другие ровенские разведчики — Михаил Шевчук, Жорж и Николай Струтинские, Борис Крутиков, Коля Гнидюк.

Всем им был дан одинаковый ответ: «Категорически запрещаю. Этим мы можем сорвать нашу работу по разведке. Придет время, и мы рассчитаемся с палачами. Разрешаю быть на параде в толпе. В случае, если кто-либо, помимо вас, будет действовать, поддержите оружием».

Подразумевался Кузнецов, который должен был стоять с Валей у самой трибуны, в группе «гостей». Но и ему разрешалось «командовать парадом» лишь в том случае, если на трибуне появится Эрих Кох.

Я не успел еще отправить оба пакета, как пришло новое письмо от Кузнецова. На конверте рукой Николая Ивановича было написано:

«Вскрыть после моей гибели. Кузнецов».

Он не сомневался, что пойдет на самопожертвование.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Хозяева мнимые и хозяева настоящие

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Агент фашистской криминальной полиции Марчук приметил в Ровно одного украинца, человека средних лет, который время от времени появлялся в комиссионном магазине, покупал там разные вещи и затем, очевидно, куда-то их сбывал. Спекулянта этого — а в том, что это спекулянт, у Марчука не оставалось сомнений — нетрудно было узнать в толпе: он ходил в широкополой шляпе, в темных очках и вечно таскал в руке букетик цветов, наподобие того, как это делали немецкие офицеры. Обычный покупатель, войдя в магазин, сразу проходил в нужный ему отдел, этот же, прежде чем войти, любил постоять у витрины, а войдя, подолгу рассматривать товары. Эти приемы «покупателя» убедили агента в том, что он не ошибся.

Однажды Марчук увидел, как спекулянт, появившись в магазине, купил разрозненные хирургические инструменты и дорогой костюм, последний явно не на свой размер. Купил, даже не пробуя примерить его.

Марчук рассказал о спекулянте своему приятелю, тоже агенту криминальной полиции. Они решили, что пройти мимо такого случая нельзя.

— Сдерем с него взятку, а не даст — заберем в полицию, — категорически рассудил приятель.