Пират - Мейсон Конни - Страница 35

– Так, значит, все женщины и дети в безопасности? – переспросил один из матросов.

– Все живы и здоровы, – успокоил его Цезарь. – А я оставался здесь и из укрытия наблюдал за Гаспа-риллой. Видел, как он высадился на берег со своими головорезами, как они ходили по пустой деревне, ругались и решали, что им делать. Сначала они разгромили и сожгли деревню, потом отправились жечь дом капитана. Я своими ушами слышал, как Гаспарилла клялся развеять по ветру дом капитана, а потом, при первом же удобном случае, и его самого. Кое-кто из его людей предлагал прочесать остров и поискать женщин и детей в северной деревне, но Гаспарилла им запретил. Решил, что лучше не связываться с калуза – ведь они преданы капитану и ужасно воинственны.

Охотник был поражен. Он никак не мог поверить, что Цезарь и Клео так много сделали для него. Нет, он не заслужил этого! Впервые за семь лет Охотник столкнулся с человеческой благодарностью, и душа его, которая еще недавно казалась ему совсем пустой, вдруг согрелась и затрепетала.

– Возвращаемся на судно, – приказал Охотник слегка дрогнувшим от охвативших его чувств голосом. – Обогнем остров и подойдем прямо к индейской деревне. Там причалим, убедимся, что наши люди живы и здоровы, и все вместе будем решать, что нам делать дальше. Гаспарилла – человек жестокий и беспощадный. Он не успокоится, пока на снимет с меня скальп.

– Мы пойдем с вами до конца, капитан! – крикнул бородатый матрос, и десяток глоток подхватил его слова.

Все направились по лесной тропинке назад, к кораблю, а Цезарь тем временем тихонько отвел Охотника в сторону.

– А как быть с тем, что вы закопали на острове? – спросил он.

– Я заберу это золото – не все, но большую часть, – ответил Охотник. – А то, что останется в земле, пусть пока полежит. Когда-нибудь я еще сюда вернусь. Я решил круто изменить свою жизнь, Цезарь. У меня теперь есть сын, и я должен подумать о нем. А теперь пойдем на корабль, за лопатами.

Через три часа раскопок в разных местах острова они наполнили золотом четыре больших сундука и погрузили их в ялик. Еще два тайника Охотник оставил нетронутыми – на всякий случай, про запас. Ведь жизнь – непредсказуемая штука.

Вскоре сундуки со всеми предосторожностями были подняты на борт «Королевы Бостона», Охотник сам встал к штурвалу и направил бригантину к северному концу острова.

Увидев приближающееся судно, женщины и дети высыпали на берег. Встреча была бурной, повсюду слышались радостные крики и смех. Охотник стоял чуть поодаль, держа за руку мальчика, когда к нему подошли Тамра и Томас.

– Сегодня вечером мы устроим большой праздник в честь вашего возвращения, – сказала Тамра, застенчиво отводя глаза в сторону.

– Спасибо вам за то, что помогли моим людям. И за все, что вы сделали для меня, – ответил Охотник.

– А я хотел поблагодарить вас за Тамру, капитан, – неловко выговаривая английские слова, сказал Томас.

– Мне кажется, я принял тогда верное решение, Томас, – улыбнулся Охотник и внимательно посмотрел в лицо Тамры.

– Абсолютно верное решение, – кивнула она. – Я счастлива с Томасом. Простите меня за тот случай... с вашей женщиной. Я по глупости своей думала, что могу стать для вас не просто подругой и сестрой, а чем-то большим. Но вы были правы: я принадлежу своему народу и должна быть с ним. Теперь я это точно знаю.

– Я прощаю тебя, – сказал Охотник. – Твой отец завещал мне заботиться о тебе, и я сделал то, что считал для тебя самым лучшим. А теперь заботиться о тебе будет Томас.

– А где Блисс? – спросила Тамра. – Клео говорила, что вы поплыли за ней. Вы ее не нашли?

Пока Охотник обдумывал свой ответ, Брайан подергал его за руку: ему надоело, что на него никто не обращает внимания.

– Чей это мальчик? – удивленно спросила Тамра: она была так взволнована, что только теперь заметила Брайана.

Охотник поднял мальчика на руки – так, чтобы все могли его увидеть.

– Это мой сын! – громко объявил он. – Его зовут Брайан.

– Ваш сын?! Но...

Клео не договорила: серьезные изумрудные глаза – такие знакомые! – взглянули на нее. Клео задохнулась от изумления и вопросительно посмотрела на Охотника.

– Да, да, ты не ошиблась, – сказал он. – Только прошу, не называй при мальчике ее имя.

– И вы все это время знали, что у вас есть сын? – вне себя от удивления спросила Клео.

Охотник не спешил с ответом. Он поставил Брайана на ноги, попросил Тамру отвести его на кухню и чем-нибудь покормить. Лишь когда Тамра увела с собою мальчика, он ответил Клео:

– Я не знал, что у меня есть сын до того дня, когда отправился на Санибель. Это было для меня полной неожиданностью.

– А я и не догадалась, что вы с Блисс были знакомы раньше – до того, как появились на острове.

– Когда-то я был ее мужем, Клео. Я не открылся Блисс, и, представь себе, она не догадалась, кто я такой! Конечно, за эти годы я и впрямь изменился до неузнаваемости. Кроме того, ей сказали, что я умер шесть лет тому назад. А ребенка у нее отняли еще при рождении. Ее отец сказал Блисс, что мальчик умер при родах, и она ему поверила. Она сама совсем недавно узнала, что у нее есть сын. Узнала – и сразу поехала к нему, но по пути их судно повстречал в открытом море Гаспарилла. Он захватил Блисс в плен и отправил ее на Каптиву.

– А почему тогда Блисс не здесь, не с вами и не с сыном?

– Это длинная история, Клео, – устало ответил Охотник. – Мне не хочется сейчас об этом говорить. Если в двух словах, Блисс уехала со своим женихом.

– С женихом?! – ахнула Клео. – Но как она может выйти замуж, если у нее есть уже муж? Я не знала, что такое возможно!

– Я же сказал: Блисс уверена, что ее муж давно сгнил под деревянным крестом на кладбище для бедняков.

– И что вы собираетесь делать? Ведь Гаспарилла поклялся убить вас. А если и не убьет, все равно вашему мальчику не место среди пиратов. Слишком опасно, да и ничему хорошему он от них не научится. Неужели вы хотите для него такой жизни?

– Нет. Разумеется, нет. Я хочу, чтобы он жил совсем не так, как я. Пусть живет спокойно и счастливо, для этого у нас с ним достаточно денег. – Тут Охотник нахмурился. – Конечно, деньги мои – неправедные, но что было, то было, прошлого уже не вернешь. Да и бог с ним, с прошлым. Лучше о нем и не вспоминать. Теперь, Клео, самое время подумать о будущем!

После пережитых страхов праздник показался всем особенно веселым. Ужасы остались позади, матросы нашли своих жен и детей, семьи воссоединились, так что ром в эту ночь лился рекой.

Охотник уложил Брайана спать в одной из крытых соломой индейских хижин, сложенных из тонких бревнышек, и вскоре вернулся к нему с праздника – что-то не хотелось ему сегодня ни пить, ни веселиться. Непростые мысли одолевали Охотника.

Оставаться пиратом он больше не мог, это было понятно. Теперь ему нужно прежде всего заботиться о сыне. И был еще Гаспарилла, о котором никогда нельзя забывать: этот пират походил на пса, который если уж вцепится, то не отпустит, если что вобьет себе в голову, то не успокоится, пока не сделает по-своему. Охотник знал, что не может снова появиться в Братстве: Гаспарилла сотрет его в порошок. Отныне они с Гаспариллой были врагами – смертельными врагами. И уже не имело значения то, что связывало их когда-то.

О том, что они с Гаспариллой поссорятся, Охотник знал еще в тот день, когда приказал рулевому вместо Кубы взять курс на Сосновый остров. И тогда же решил пренебречь этой опасностью. В то время он был одержим жаждой мести, хотел соблазнить собственную жену, заставить влюбиться в него и сделать ей ребенка. Теперь, прокручивая эту историю с самого начала, Охотник мог честно признаться, что с первой же минуты лгал самому себе. Ведь он неотступно думал о Блисс прежде всего потому, что мечтал вернуть ее, потому что она была нужна ему, потому что, несмотря ни на что, он так и не разлюбил ее за все эти годы...

Кроме всего прочего, Охотник чувствовал огромную перемену в себе самом. Как только Блисс снова вошла в его жизнь, оказалось, что он не так уж бессердечен, что он по-прежнему способен на жалость. Что он по-прежнему может страдать. А уж когда выяснилось, что у них с Блисс есть сын...