Черный ростовщик - Мушинский Олег - Страница 18

Эспада улыбнулся, оценив тактичность священника. Сам бы он охарактеризовал эту черту совсем иным словом. С дона Луиса его мысли перетекли на события вчерашнего вечера. Визит к губернатору, прекрасная незнакомка, столь упорно не желающая познакомиться, инквизиторы. Воспоминания о незнакомке были самыми яркими, а об инквизиторах — самыми тревожными.

— А скажите, падре, — начал Эспада. — Вчера, после того как я пообщался с губернатором, ко мне приходили двое ваших братьев по ордену. Так толком и не сказали, зачем приходили, но про вас говорили, и про губернатора тоже. Это как-то связано с нашей поездкой?

Падре Доминик пожал плечами.

— Инквизиторы или иные братья?

— Инквизиторы.

— Тогда, полагаю, это в первую очередь касалось губернатора, а уж потом меня.

Эспада склонил голову, проезжая под низко висящей веткой, снова выпрямился, поправил шляпу и продолжил:

— Вы, как я понимаю, не слишком ладили с доном Луисом. По крайней мере мне показалось, что губернатор был очень рад вашему отъезду. Или он так за души аборигенов радовался?

— Вполне возможно, что и за них тоже, — с улыбкой дипломатично отозвался падре Доминик. — Он, как я уже говорил, в некоторых вопросах не в меру экономен. А в других, обычно касающихся его персоны, напротив, расточителен. Что же до моих с ним отношений… Видите ли, уже поболее, чем два десятка лет назад, за грехи наши сильное землетрясение разрушило город. Господь так прогневался, что не пощадил даже собор, что воздвигли первые поселенцы в его честь. Он до сих пор лежит в руинах. Чтобы воздвигнуть новый, необходимы солидные средства, а изыскать их оказалось не так-то просто.

— Насколько я понимаю, вы обращались к дону Луису за помощью в этом деле? — уточнил Эспада, уже заранее угадав ответ.

— Да. И неоднократно. Но каждый раз получал отказ: дескать, в городской казне недостаточно средств, чтобы позволить себе подобное богоугодное дело. — Тут падре недовольно фыркнул, точь-в-точь как его лошадка незадолго до этого. — А откуда им там взяться, если наш губернатор вечно путает казну со своим карманом?!

— Дело, конечно, нехорошее, но вряд ли это заинтересовало бы инквизиторов, — заметил Эспада. — Если карать за казнокрадство, в стране не останется чиновников. Хотя, может быть, это было бы к лучшему.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул падре. — А что до губернатора, то мало ли какие еще за ним грехи водятся. Он ведь у нас дон Луис Сармиенто, сеньор.

На фамилии монах сделал четкий акцент. Эспада на несколько секунд задумался и только потом сообразил. Фамилия Сармиенто дословно означала «виноградная лоза», а «растительные» фамилии были зарезервированы Святейшей Инквизицией за новохристианами. С учетом общей длины фамилии, из другой веры в христианство перешел не сам дон Луис Сармиенто де лас Пеньяс и Кональбар, а как минимум его дед, а то и прадед, но инквизиторы, когда им это было нужно, копали и до седьмого колена. Должно быть, чем-то досадил им губернатор. Чем именно, Эспада так и не успел поинтересоваться.

Его ноздрей коснулся неприятный запах. Он не был каким-то особенно мерзким или зловонным, но пах серьезными неприятностями. То был запах тлеющего фитиля. И даже, пожалуй, не одного. На пистолетах уже давно прижились новые замки — где колесцовые, а где и совсем новенькие кремневые — а вот мушкетеры хранили верность старому испытанному запалу. Неповоротливое военное ведомство, едва успевавшее снабжать новым оружием королевские войска, всячески эту верность стимулировало. А уж тем, кто вооружался не в государственных арсеналах, еще долго предстояло дуть на фитили.

Чем они в тот момент и занимались. Эспада нахмурился. Едва проехали пару лиг, и вот уже пожалуйста — началось. Причем сразу по-серьезному. Шпагой можно напугать, пригрозить, а вот несколько мушкетов заряжают только для того, чтобы убить. Произойти это, скорее всего, должно было шагов так на сотню дальше. Там дорога делала поворот, огибая толстенное — в обхвате ничуть не меньше бастиона у въезда в город — дерево. В его ветвях можно было упрятать целый взвод стрелков, но, скорее, те засели в кустарнике справа от дороги. Подходящее место.

— А что, падре, не отдохнуть ли нам? — громко спросил Эспада, останавливая лошадку.

Та понурила морду чуть больше, чем обычно, и застыла. Падре Доминик удивленно взглянул на своего спутника.

— Не рано ли отдыхать, дон Себастьян?

— Потом не получится, — уже тише ответил Эспада. — Впереди — засада.

— И вы думаете, что те, впереди, поднимут руку на святого отца?

Дон Себастьян спрыгнул с лошади и взял обеих под уздцы. Слева от него кустарник был погуще, зато справа за деревьями виднелся серый излом скалы. Неплохое укрытие от пуль. Эспада повел лошадей направо.

— Думаю, поднимут, и не только руку, — сказал он. — Как полагаете, по этим зарослям проехать можно?

— Не спеша — можно, — сообщил падре. — Но лучше все-таки по дороге. Я нисколько не сомневаюсь в вашем профессиональном чутье, но, быть может, нам все-таки удастся проехать мирно?

— Я попробую разведать обстановку, а вы пока уведите лошадок вон к той скале. — Эспада указал на видневшуюся впереди серую стену и добавил, видя, что священник открыл уже было рот, чтобы возразить. — И не спорьте, пожалуйста, сейчас на это нет времени.

— Я только хотел сказать, что там, у скалы, болото, и разумнее будет взять левее.

Дон Себастьян коротко кивнул в знак согласия, сбросил на лошадку плащ, вынул шпагу, поправил шляпу и нырнул в просвет между двух пышно разросшихся кустарников. Солнце, выглянув из-за туч, щедро заливало заросли своим светом. Под ногами журчал тоненький ручеек. Этот лес оказался куда более густым, чем в Старом Свете, а двигаться следовало одновременно быстро и осторожно.

Эту науку Эспада постигал на собственном опыте, когда ему еще двадцати лет не исполнилось. В качестве учителей выступали испанские и французские пехотинцы. Первые были товарищами по оружию, вторых следовало тихо зарезать на посту, не позволив им сделать это с тобой. Наказанием за плохо выученный урок был град пуль, а то и ядер с вражеских позиций. То, что дон Себастьян до сих пор оставался в живых, позволяло в известной степени считать его примерным или хотя бы удачливым учеником.

Сапоги бесшумно касались земли, ни одна ветка не хрустнула под ногой, ни одна не закачалась над головой. Где бегом, а где и ползком, Эспада быстро добрался до цели и застыл, прижавшись к теплой коре дерева. Враг должен был быть где-то рядом. Взгляд тщательно обшаривал заросли, ноздри ловили запах фитилей, а уши реагировали на малейший звук. Сам же дон Себастьян пребывал в полной неподвижности. Даже головой не крутил. Как прижался щекой к стволу, так с того момента двигались только зрачки.

Первыми врагов обнаружили уши. Те умело укрылись в зарослях, но, не подозревая, что сами уже стали дичью, шепотом переговаривались. Не забывая при этом, конечно, посматривать вперед, но разговор, отвлекая, застилает взгляд.

— Заметил он нас, — просипел по-испански голос. — Какой там отдых к чертям собачьим?

— Да как он мог заметить? — ответил ему хриплый, с шепелявым акцентом, выдававший в его обладателе португальца. — Ребята из кустов носа не казали.

— Как-как, — недовольно отозвался сиплый. — Сказано же было, из наших он, из пехотных. Вот фитили и учуял. Ветер-то к нему дует. Говорил я, в ножи их брать надо было.

— В ножи, — фыркнул португалец. — Позавчера его Дианкины ребята брали в ножи. А вчера она новых вербовала. Стрелять надо.

Эспада едва заметно, одними уголками губ, позволил себе улыбнуться. Значит, если никто тут ничего не напутал, прекрасную незнакомку звали Диана. Чудесное имя. А эти, стало быть, задумали убийство. Вот это уже плохо.

— Ладно, нечего больше ждать, — прошептал сиплый. — Назад они вряд ли сразу повернули, дорогу тоже не пересекали, значит, пошли в обход, вдоль скал. Поднимай ребят.

Португалец не ответил, но Эспада почувствовал, что тот кивнул. Эти двое были почти рядом, за пышным кустом, украшенным множеством мелких бело-золотистых цветов. Некоторые уже отцвели и пожухли, другие еще выступали в полном блеске. Точнее, пряталась парочка не за, а в самом кусте, судя по тому, как мелко задрожали веточки, когда португалец начал выбираться назад.