Берсеркер. Дилогия - Злотников Роман Валерьевич - Страница 71

Между тем собеседник Контролера выбрался из тюремного сектора и, поднявшись в лифте на несколько уровней, распахнул знакомую резную дверь и вошел в библиотеку. Генерал Прохоров молча сидел у камина и смотрел на огонь. Олег остановился на пороге и пару минут молча стоял, глядя на гордый профиль, потом подошел и сел рядом на грубоватый стул, обитый уже изрядно вытершейся оленьей шкурой. Генерал отвел взгляд от огня и посмотрел на Олега. Пару мгновений они молча смотрели друг на друга, затем генерал снова отвел взгляд и тихо спросил:

— Ну, что ты выяснил?

— Им приказали прекратить сопротивление.

Генерал молча кивнул. Олег тихонько вздохнул. Еще один камень на душу генерала, на которой и так уже был немалый груз. Генерал принял на себя всю полноту ответственности за Восстание, и то, что большая часть людей капониров, в том числе и все его самые близкие друзья, погибла во время мятежа, заставляло его мучительно страдать. Тем более что среди нескольких тысяч выживших подавляющее большинство составляли рядовые бойцы пехотных подразделений, выведенных на исходные позиции для атаки Енда и площадок Средиземноморского и Карибского производственных комплексов, и оставшиеся в живых потому, что гарнизоны отчего-то прекратили сопротивление. А практически весь офицерский состав, который и являлся носителем сохранившихся технологий и проводником освоения новых, перенятых от канскебронов, погиб под развалинами своих капониров. А тут еще выясняется, что то, что они считали пусть и доставшейся тяжелой ценой, но все-таки своей собственной победой, таковой как бы и не является. Просто Верховные Контролеры, озадаченные развитием событий на вроде бы умиротворенной и технологически довольно примитивной планете, решили позволить им слегка порезвиться. Чтобы получше изучить беспокойных аборигенов и понять, где Контролеры канскебронов совершили ошибку и как ее избежать в дальнейшем. Генерал снова повернулся к Олегу:

— Что еще он рассказал?

Голос Генерала Прохорова звучал глухо и надтреснуто. За последнее время он сильно сдал. Сейчас Генерал отдаленно напоминал того волевого командира, которым всегда представал в глазах любого своего подчиненного. Но Олег знал, что, если он попытается каким-то образом выразить участие или предложить свою помощь, его ждет суровая отповедь. Неделю назад на большой втык нарвался Кормачев, когда в Енде, сразу после успешной реализации программы взятия под контроль системы сателлитов, он попытался убедить Генерала не принимать все так близко к сердцу. Самого разговора Олег не слышал. Но из двери апартаментов, отведенных Генералу на время пребывания в Енде, Кормачев вылетел как ошпаренный, нервно утирая пот с ярко-свекольного лица…

Однако Генерал смотрел на него, ожидая ответа. Олег кратко пересказал содержание разговора, особо выделив все три проблемы, которые стояли перед землянами по мнению Контролера. Генерал выслушал рассказ с каменным лицом.

Когда Олег закончил, Генерал Прохоров долго сидел, то ли размышляя над его словами, то ли просто смотря на огонь, а затем глубоко вздохнул и тихо произнес:

— Ну что ж, во всяком случае, никто не сможет упрекнуть нас в том, что мы хотя бы не попытались…

Олег вскинул голову:

— Что вы имеете в виду?

Генерал перевел на Олега измученный взгляд своих потухших глаз:

— Он прав. У нас нет никаких шансов.

Олег недоуменно глядел на Генерала. Вот черт, пожалуй, этот приступ самоуничижения и потерянности зашел слишком далеко.

— Чушь! Единственное, в чем он действительно прав, так это то, что они абсолютно не представляют, с кем имеют дело. Он вообще ничего не понимает.

Генерал грустно улыбнулся, но где-то в уголках губ проступило то, что последние несколько дней определяло настроение Генерала — отчаяние.

— Не стоит этого бояться, Олег. Когда я был таким же молодым, как и ты, я не менее тебя был уверен, что сумею сделать то, что считал смыслом моей жизни. — Тут его голос осекся, но заминка была столь короткой, что кто-то мог бы ее и не заметить, кто-то, но не Олег. Генерал продолжил — Сегодня я знаю, что есть вещи, которые невозможны. — В его голосе слышалось отчаяние, жестоко одолевавшее Генерала в эти дни. — Если бы я не был тогда так самоуверен, мы не оказались бы сейчас в таком положении.

Олег молча встал и вышел из библиотеки. Ему стало окончательно ясно, что теперь можно рассчитывать только на себя. Люди капониров перестали существовать. Но виноваты в этом были отнюдь не чудовищные потери. Предки этих людей сумели пережить крушение целой цивилизации. Но их потомки столь замкнулись в своих уставах, традициях и иных атрибутах устоявшейся жизни, что, когда пришлось все это принести в жертву ради того, что они всегда считали целью своей жизни, даже лучшие из них почувствовали себя потерянными. Они слишком привыкли к своему маленькому мирку, и его разрушение буквально вогнало их в ступор. Контролер мог бы выдать четвертую проблему.

Единственная сила, претендующая на статус общепланетной, перестала существовать. И потому решать три предыдущие стало некому. Впрочем, Контролер действительно не представлял, с кем имеет дело. Никто на Земле этого не представлял. Даже сам Олег. Так было еще несколько минут назад. Сейчас все изменилось.

Кормачев ждал его в операционном зале. Зал был почти пуст. Из двух десятков мест занято было только три. Остальные уныло пялились на окружающих темными провалами потухших мониторов, на большинстве из которых лежали пожухлые букетики полевых цветов, придавая им сходство с могильными камнями. И это еще больше подчеркивало ту атмосферу безысходности, которая все больше охватывала тех, кто остался в живых. Кормачев сидел за одним из таких виртуальных памятников и зло покусывал губу. Заметив Олега, он вскочил на ноги и быстрым шагом подошел к нему.

— Ну как?

Олег жестко произнес:

— Нам следует рассчитывать только на себя.

Кормачев скрипнул зубами. Нынешнего Генерала он боготворил, и то, что с тем творилось, было для него личной трагедией. Они помолчали, а потом Кормачев снова спросил:

— А как ЭТОТ?

Уточнять, о ком идет речь, необходимости не было. Среди персонала захваченных землянами производственных комплексов не оказалось ни одного Контролера первого уровня, а второй уровень имело всего шесть единиц. И только один из них базировался на человеческой составляющей. Остальные были чисто электронными организмами.

Когда Олег кратко пересказал содержание разговора, Кормачев усмехнулся.

— Что мне нравится в канскебронах, так это умение корчить из себя соль Вселенной, даже вляпавшись со всего размаха в дерьмо.

Олег кивнул. Они помолчали, а затем Кормачев тихо спросил:

— Ты уверен, что сможешь убедить его работать с нами?

Олег пожал плечами:

— А разве у нас есть другие варианты?

И в этом была их основная проблема. Берсерки умели чувствовать Рисунок, то есть на интуитивном уровне ощутить правильное решение стоящей проблемы, иногда даже до того, когда само наличие этой проблемы становилось осознанным фактом. Но то, что четко срабатывало в бою, когда главным было вовремя убрать голову, отпрыгнуть в сторону и нанести удар, в других областях только осложняло жизнь. Поскольку в жизни мало знать, ЧТО и КАК следует делать, надо еще убедить остальных довериться твоему знанию. А самой сложной задачей во все времена и среди всех народов было как раз убедить людей поступать не красиво, не легко и не привычно, а ПРАВИЛЬНО.

— В конце концов, один раз мы уже сумели их сильно удивить. Почему бы не попытаться сделать это еще раз. А с Контролером будет легче. Он сам сформулировал наши проблемы, и, если мы продемонстрируем ему, что справились с их решением, ему некуда будет деваться. К тому же его построения базируются на паре фактологических ошибок, например, с численностью «дикого» генофонда они ошиблись практически на порядок. Так что канскеброны сами подготовили себе ловушку: они слишком верят цифрам и привыкли мыслить логически-прямолинейно, и если цифры покажут, что мы правы, то им ничего не останется, как попытаться разобраться, в чем же заключается наш секрет. А сделать это они смогут только вместе с нами, — на лице его появилось странное подобие усмешки, — а мы уж постараемся, чтобы им понравилось вместе с нами.