Интимный дневник гейши - Роулэнд Лора Джо - Страница 47

Рэйко с отвращением отложила дневник. Здесь описан не ее муж. Сано, которого она знает, хороший и добрый, а вовсе не злобный и жестокий, как представляет его госпожа Глициния. Он не стал бы так обращаться с беззащитной женщиной, не стал бы силой получать от нее удовольствие. Но сомнения подтачивали ее уверенность.

Она поняла, как мало знает об отношениях Сано с другими людьми. Его личность может иметь и другую сторону, которую он тщательно скрывает от нее. Не знает Рэйко ничего и о женщинах из его прошлого. Она никогда не стремилась к этому, оберегая свою иллюзию, что Сано до нее никого не любил. Теперь это незнание оставляет ее беззащитной перед неизвестностью, а ничтожный опыт общения с мужчинами не позволяет судить о мужском характере.

Сано на самом деле говорил о ней госпоже Глицинии в столь оскорбительной манере?

Он действительно любил Глицинию и намеревался оставить ее любовницей после свадьбы?

Рэйко подавила подступившую тошноту и, собравшись с духом, продолжила чтение.

Мы скандалили снова и снова. Мои вспышки раздражали Сано-сан, но я не могла оставить попытки убедить его разорвать помолвку, хотя мое ворчание отталкивало его.

За день до свадьбы я устроила такую сцену, что он в гневе ушел. И больше не приходил. Прошел месяц. Я думала, что у меня разорвется сердце — так я по нему скучала. Прошел еще месяц, и домовладелец заявил, что выгонит меня на улицу, поскольку Сано-сан перестал платить за дом. Прислуга ушла, так как не получала жалованья, а я питалась чаем и лапшой из соседней лавки. Небольшая сумма, которую оставил мне Сано-сан, быстро таяла. Я написала его имя на бумаге и спрятала ее, но старый приворотный прием не сработал. Сано-сан не приходил. Я же умру на улице от голода!

Однажды ночью, через три месяца после свадьбы, когда я съежилась у огня, который развела на последнем угле, дверь открылась, и вошел он. Я так обрадовалась, что бросилась к нему в объятия и разрыдалась.

Сано-сан расхохотался.

— Отличный прием. Возможно, мне следовало подольше не приходить.

Его насмешка ранила, но он с таким пылом занимался со мной любовью, что я поняла — он тоже скучал по мне. Еще он заплатил домовладельцу, вновь нанял слуг и дал мне денег. Его визиты возобновились, и я поняла, что если не хочу потерять его навсегда, то не должна докучать ему. Есть лучшие средства, чтобы убедить его развестись с женой и жениться на мне.

Каждый раз, когда он был со мной, я изо всех сил старалась удовлетворить его. Ласкала ему языком сокровенное место между ягодицами. Заплатила охотнику, чтобы привел ко мне живого волка и держал его, пока я совокуплялась с животным на глазах Сано-сан. Я нанимала молоденьких девушек, чтобы они лежали в постели вместе с нами. В его отсутствие я творила привороты, чтобы он был верен мне. Рисовала интимные части его тела и варила их с саке, уксусом, соевым соусом, эмульсией для чернения зубов, землей и фитилем для ламп. Но прошел год, и хотя Сано-сан всегда возвращайся ко мне, мне казалось, что я обречена провести жизнь на задворках его судьбы.

И все же я заставила себя быть терпеливой, даже в ту ночь, когда он сообщил, что жена родила ему сына. Это доказывало, что он спит с женой, хотя говорил, что не любит ее. Как я ревновала и какой несчастной чувствовала себя оттого, что она родила ему ребенка, а моя любовь была бесплодной! А ребенок привязал его к ней еще крепче, разделяя нас.

Но я улыбнулась и поздравила Сано-сан, скрыв свои чувства. Терпение и упорство — моя единственная надежда — в конечном счете были вознаграждены.

Это случилось в том году, когда родился ребенок, в месяц отпусков. Мы с Сано-сан, сидя на крыше, любовались полной луной. Он был задумчив.

— Я добился в жизни большего, чем ожидал, — сказал он, — но этого недостаточно. Сёгун относится ко мне как к лакею. Этот жалкий идиот ни за что не повысит меня, не даст разбогатеть и не подарит провинцию, поскольку ему нравится держать меня в черном теле. Когда он умрет и я потеряю его защиту, враги не преминут воспользоваться этим, чтобы уничтожить меня. Единственная моя надежда — это мой сын.

Его лицо стало хитрым.

— Мальчик сильный, умный и красивый. У сёгуна нет своих сыновей, а значит, ему некому наследовать. Я уговорю его усыновить моего сына как официального наследника режима. На это понадобится время, конечно. Мой сын должен вырасти и завоевать расположение сёгуна. Но есть помехи, которые нужно убрать с пути. Одна из них — правитель Мицуёси, нынешний фаворит сёгуна. Но я знаю, как поступить с ним. В конце концов мой сын станет диктатором, а я, приведя его к власти, в полной безопасности проживу всю оставшуюся жизнь.

Я была поражена дерзновенными замыслами Сано-сан, а потом обрадовалась своей удаче. Сано-сан сам отдался, под мою власть! Все, что мне нужно, это правильно распорядиться своими козырями, и он выполнит любое мое желание.

Рэйко закрыла дневник. Она сидела, не в силах пошевелиться, сердце колотилось, перед глазами мелькали картинки, как Сано предается разврату. В душе поднимались волны ужаса. Подумать только: Сано поддерживал связь с госпожой Глицинией после их свадьбы! Возможно, она продолжалась до самого исчезновения проститутки.

Но ведь это немыслимо. Сано любит ее. Ей вспомнились их первые месяцы вместе и полные страсти ночи. Сано не мог изменять ей ни тогда, ни потом. Особые духовные узы соединяют их, они принадлежат только друг другу.

Но тут Рэйко вспомнила, что они немало времени провели врозь. Отсутствуя дома, Сано мог навещать госпожу Глицинию. И именно в один из таких дней Рэйко родила ребенка. Сано уехал по делам сёгуна… во всяком случае, он так сказал. Неужели их любовь фикция, а ее доверие к Сано ошибка?

Рэйко залилась жгучими слезами, ее затошнило. Сано всегда казался любящим отцом, неспособным продать Масахиро за политическую безопасность. Невозможно поверить, что он отдаст их сына сёгуну, который использовал мальчиков в качестве сексуальных игрушек. Вместе с тем Рэйко знала, насколько шатким было положение Сано при дворе и какой ценой дается ему постоянная борьба за благосклонность сёгуна. Благородный самурай, которого она знала, никогда не оскорбит своего господина и не станет замышлять захват власти, но, возможно, Сано отчаялся и запутался настолько, чтобы сделать и то и другое.

Что она могла знать, если они отдалились друг от друга и он не поверяет ей свои секреты? А если он предал ее, то почему не предать и Масахиро?

Сжимая в руках дневник, Рэйко оглядела комнату, которая показалась незнакомой, словно она очутилась в совершенно чужом месте. А разум продолжал добавлять звенья к жуткой логической цепи.

Сано что-то скрывал от нее.

Он не хотел, чтобы она занималась Глицинией.

Он странно повел себя после обнаружения трупа… словно умер кто-то близкий, ему небезразличный.

Она уже начала подозревать, что между ним и пропавшей проституткой что-то было.

Мучительно вскрикнув, Рэйко швырнула дневник через комнату. Он упал перед позолоченной ширмой, но она не могла просто забыть о нем. Не могла не понимать, что в нем заключена большая опасность для Сано, как об этом говорила госпожа Янагисава. И не только потому, что он ставит под угрозу их брак. Она почувствовала себя беспомощной, испуганной и несчастной. Но ничего не могла поделать, пока Сано не вернется домой.

24

Связанные с расследованием дела гнали Сано от морга Эдо во дворец, в чиновничий квартал и район даймё и, в конце концов, в Ёсивару. Часовой у ворот застучал деревянными колотушками, извещая о наступлении полночи и комендантского часа. Фонари все еще ярко горели вдоль улиц; зазывалы приглашали клиентов в чайные дома и бордели; самураи и простолюдины по-прежнему шатались по улицам, флиртуя с проститутками, сидящими в оконных нишах. В воздухе разносилась веселая музыка. Вереницы мужчин, не желавших всю ночь проводить в Ёсиваре, потянулись к дверце в воротах. Среди них были Сано, Хирата и восемь сопровождавших их детективов. Когда они ехали по темной мощеной дороге в сторону города, Сано и Хирата делились новостями.