Полигон - Мельников Руслан - Страница 9

Она кричала прямо в ухо, вцепившись в плечо хваткой «рабочего материала». Непрерывно кричала, звонко, на одной ноте.

Денис наконец понял. И едва усмирил собственный желудок, стремившийся вывернуться наизнанку вместе со всем содержимым. Мать твою! Твою мать! Его чуть не вырвало.

Он полз обратно к захлопнувшейся двери, полз, волоча за собой Юлу, которая так и не разжала пальцев. Полз, обдирая колени и локти. Полз подальше от трупа, валявшегося где-то там, в темноте, всего в нескольких шагах от них.

Почерневшего, раздувшегося, разбухшего, гниющего, текущего… Га-дость! Мер-зость! Кош-мар! Из-за кромешной тьмы все казалось еще хуже, отвратительней. И – главное – страшнее. Денису было плохо. Не просто плохо, а ужасно плохо.

Юлька тряслась как припадочная и подвывала раненой волчицей.

Да, подружка, это тебе не стерильный морг экзаменационной анатомички и не чистилище «Мертвого рая» с бодрыми забальзамированными покойничками-убийцами, закрытыми камуфляжем и масками. И все же странное дело, до чего может довести разлагающийся труп операторов ходячих жмуров. Если запереть их вместе. В одном подвале.

А может, это возмездие? Высшее, неподвластное человеческому разуму, но интуитивно ощущаемое как верное, правильное, справедливое? Не лезь, наглый живой, в дела мертвых, не нарушай покой отживших. Иначе…

Зловоние тлена душило, а вой Юлы действовал на нервы.

Денис бездумно – хлестко, со злостью, наотмашь – ударил девушку по щеке. Лишь бы заткнулась!

– Он мя-а-агкий, – протянула Юла, – такой мя-а-агкий.

То, что труп не жесткий, Денис уже прочувствовал сам. Он брезгливо отряхнул куртку, дернул дверь. Дохлый номер. Дох-лый… Им оставалось только ждать. И они ждали…

Вообще-то человек прибедняется, когда жалуется на невыносимые условия бытия. На самом деле хомо сапиенс – необычайно живучее существо с чудовищным, почти неисчерпаемым запасом прочности. И если существо это не будет скулить, а поверит в себя, то. наверное, приспособится к жизни хоть на дне океана, хоть в космическом вакууме, хоть на солнечном ядре. И уж тем более в сыром вонючем подвале с разлагающимся соседом под боком.

Денис и Юла сидели, прилипнув спинами к железной двери. Просто сидели, устав бояться.

– В старину, – прошептала Юлька, – у дикарей-кочевников была такая казнь: осужденного привязывали к мертвецу и обоих бросали в степи. Раньше я думала, что несчастные сходили с ума в первые же часы. А теперь, мне кажется, они мучались гораздо дольше. Беда человека в том, что он ко всему привыкает.

Тему для беседы Юла, конечно, выбрала самую подходящую. «Вообще-то с Ночкой под землей было повеселее», – выцепил Денис краем сознания плохо оформившуюся мысль. Жаль, что Ирина оказалась по ту сторону баррикад.

Когда дверь открылась, у подвала толпились с десяток камуфлированных фигур.

– Выходите, – недовольно буркнул Чмо. – Гады живучие. Повежло вам шегодня.

Значит, пахан нашелся и соизволил пообщаться с пленниками?

Денис с наслаждением глотнул свежих сумерек. Было хорошо. Так хорошо после подвала! Он повернулся к Чмо:

– Там жмур.

– Жнаю, – был ответ. – Это один иж наших. Умничал много. Шовшем как вы. Шопли пужирями рашпушкал. Крутым шебя воображил. Яйчшо, мля, вареное. Ну пахан ему шкорлупу-то и ражбил. И вам тоже ражобьет – не шомневайтешь. Шкоро уже…

Это могло быть и правдой, а могло – и нет. Хотелось верить во второе.

– Избавились бы от трупа, – пробормотал Денис. – Он уже растекается, наверное, там у вас.

– А мы ш него трупный яд добываем, – хмыкнул орг. И не понять – пугает? Правду говорит? – Обмажешь жаточку, а потом режешь. Таких, как вы.

Юла вздрогнула. Ну да, пика Чмо ведь уже касалась ее тела. А что, если группировщик все же не врет?

«Там, где есть „Мертвый рай", найдется и ад», – подумал Денис. И шагнул в сторону. Подальше от подвального зловонного зева.

Резиденция оргского пахана располагалась неподалеку, в…

Ну надо же! Районная гостинка-богадельня! Муниципальный дом престарелых! Тот самый, куда ввалился Славкин «рабочий материал», а ввалившись, учинил резню! Тот самый, где уже побывала команда федералов, тайком вывозившая на Старое кладбище боевого зомби, который так и не дошел до базы своим ходом. Вот уж где вожака Волков сейчас точно искать не станут.

Денис пялился на обшарпанные потрескавшиеся стены, на зияющие неприкрытой пустотой вонючие подъезды-помойки со скрипучими останками дверей, на ржавые решетки в оконных проемах. Кое-где вместо разбитых стекол пестрыми или, наоборот, уныло-серыми пятнами выделялись пробки-заслонки. Из тряпок, фанеры, картона, грязного пластика.

Здесь – нищета, убогость и вездесущий стариковский дух… Здесь трущобы, чьи обитатели не могут и не пытаются жить. А лишь влачат жалкое существование. Жалкое умирание, ибо селят сюда лишь тех несчастных одиночек, кому больше и помирать-то негде. Даже орги сюда не заходят. Раньше не заходили…

А теперь.

– Ну, чего вштал, – подтолкнули сзади. – Перештавляй давай копыта.

Поднимались невысоко – до пятого этажа. Пешком, конечно. Лифты-подъемники в социальных стардомах – слишком большая роскошь. Даже днем. Не предусмотрено проектной документацией. На ком же еще экономить муниципалитету, как не на безнадзорных одиноких дедах и бабках.

Поднялись. Денис оглядел длинную узкую лестничную площадку. Ничего особенного. Тесный ряд дверей, как в любой гостинке подобного типа. Особенно выделяются две: одна – добротная металлическая с толстыми усиленными косяками. Почти как в… ну, как в нормальном доме. Другая – напротив – самая, пожалуй, хлипкая и облезлая – из дешевенькой искусственной ДВП. Такую запросто можно высадить ногой, плечом или прикладом. Но за такой обычно прячутся совсем уж нищие пенсионеры, с которых и взять-то нечего. Ни оргам, ни милкам.

– Шюда, – Чмо указывал на металлическую дверь. Самую крутую на этаже. Денис криво усмехнулся. Можно подумать, они бы и сами не догадались, за какой дверью здесь следует искать пахана Волков.

Дверь открылась сразу – ждали, видать. И – эх-ма! Ну отчего Славкин покойничек сюда-то не заглянул? Тут – не безобидные старички-одуванчика, тут боевому жмуру было бы раздолье.

В малогабаритной прихожей операторов встретили три весьма крупногабаритных типа. Сейфообразные телохранители. Есть такие объемные спецсейфы – для большого количества ценностей. Для очень большого.

Один орг остался на посту. Двое провели пленников по узкому коридору (первый «сейф» – живой пробкой спереди, второй – сзади, шаг вправо, шаг влево – стена) в комнату босса.

Стандартная клетушка соцгостинки. Правда, обставлена прилично, не по-пенсионерски. Недешевый такой диванчик, тяжеленные – не поднять – стол и кресло. Стулья… Славкин комп в рюкзаке, тоже лежит здесь же. В истыканном полу торчит внушительного вида заточка. Обоюдоострая, с толстой, обмотанной черной изолентой рукоятью.

Рядом, в кресле, – хозяин оружия. Тоже – длинный, прямой. И твердый, наверное, как сталь. И колючий.

Долговязый незнакомец, кивком отпустивший громил-секьюрити, не имел каких-либо явных паханских знаков отличия. Обычный оргский камуфляж. Обычная маска. Странно вот только, почему группировщик до сих пор не потрудился ее снять. К чему такие предосторожности? Не на улице же проходит встреча. Но вообще-то это хороший признак: если предводитель районной стаи Волков не открывает лица, значит, допускает, хотя бы гипотетически, мысль, что пленники еще могут покинуть его логово. Уйти на своих двоих.

Где-то в глубине души Дениса настырно зашевелилась притоптанная надежда: неужели отпустят?

Небрежным жестом операторам было предложено сесть. На стулья. Сели.

– В городе идет большая охота, – начала маска, буравя операторов ледышками из смотровой щели.

Голос был невыразительный, без эмоций. Незапоминающийся такой голос. И в то же время смутно знакомый. Наверное, оттого как раз, что незапоминающийся – легко спутать с любым другим.